За стойкой работала круглолицая голубоглазая пышечка Пинни Гро. Она с едва заметной улыбкой нацедила капитану стакан сока (уж Пинни-то не понаслышке знала, что ни в каком тарнийском соке Макнери не нуждается), и он устроился на высоком табурете вполоборота к небольшому залу с танцевальной площадкой. На удивление, в баре даже были свободные места – то ли пассажир нынче пошел не тот, то ли ассортимент заведения подкачал, то ли музыка не устраивала. За столиками ели и пили, на площадке, покачиваясь, изображали танец три пары. Света в баре было немного, но и его хватило для того, чтобы капитан смог узнать Архангела. Хоть сапиенс и сидел к стойке спиной, его сложно было с кем-либо спутать. Все тот же плащ, длинные волосы, разделенные пробором… Впрочем, Макнери обратил внимание сначала не на него, а на ту, что сидела напротив «довеска». На нее трудно было не обратить внимание. Черноволосая белокожая девушка лет восемнадцати, не больше, выделялась и фигурой, и нарядом, и лицом. Чтобы не вдаваться в длинные описания, можно сказать просто: она была очень красивой. Капитану стало понятно, почему безрука Венера Милосская – ее обнаженные руки забрала себе эта девушка. А лицо она позаимствовала у другой Венеры – той, что изобразил Боттичелли, стоящей в голом виде на раковине. (Годы, проведенные в рейсах, позволили Линсу Макнери заметно поднять свой культурный уровень.) Струилась, переливалась всеми цветами радуги ткань платья… Блестела в ниспадающих на плечи волосах небольшая диадема, явно с настоящими драгоценными камнями, а не синтами. Ну, и жемчужное ожерелье – как такой красавице без него? Оно казалось просто-таки ее атрибутом, то есть необходимой принадлежностью. Плюс изящное золотое колечко, усыпанное бриллиантами – небольшими, не напоказ, как и должно при ее красоте. Взгляд темных глаз блуждал по бару, хотя, судя по жестикуляции Архангела, тот что-то говорил девушке, благо музыка играла негромко. Так вот кого этот сапиенс искал на корабле! Что ж, капитан без труда признал, что подобное сокровище стоило поискать. Может, именно ради нее Архангел и бросился в последний момент на дальнолет? Кстати, бокал, который она держала в руке, был для соков, а не для спиртного. А вот что за напиток стоял перед Архангелом, капитан определить не мог – «довесок» заслонял своей спиной часть стола. Почему-то Макнери было приятно, что «двойная Венера» не употребляет алкоголь. Во всяком случае, сейчас не употребляет.

Кажется, это была та самая девушка, которую капитан уже видел на экране при посадке пассажиров в космопорте «Прибрежный». Только тогда она была в темных очках и легком плаще, а если и с диадемой, то это украшение скрывала аккуратная шапочка – в Туратрен уже пришла осень, и, хоть было и солнечно, дул довольно прохладный ветер. На корабль она поднялась не одна, а со спутником – высоким мужчиной средних лет. Лицо мужчины было капитану знакомо – тот уже летал на «Пузатике», и не раз… Интересно, а куда же он подевался? Отсыпается в каюте? Этим и воспользовался Архангел?

«Стоп, – сказал сам себе капитан Макнери, продолжая смаковать сок виггары. – Не твое это дело, Линс. А признайся честно, дружище: такую Венеру тебе бы не удалось закадрить. Хоть ты далеко и не урод, но у нее, поди, от кавалеров отбоя нет».

Он, повернувшись, поставил пустой стакан на стойку и встретился взглядом с Пинни Гро. Круглолицая барменша вновь улыбалась, теперь уже более открыто – понимающе.

Линс Макнери подмигнул ей, тоже с улыбкой, отлепился от табурета и, еще раз посмотрев на дивную девушку, покинул бар.

«А вот для Пинни я хорош», – подумал он, и решил поплотнее пообщаться с ней, когда «Пузатик» выскочит из подпространства.

И хоть он не сказал это вслух, но космические боги все равно от смеха схватились за животики. Они-то знали, что очень скоро капитану будет не до того…

Выход из Дыры капитан отметил очередным стаканчиком в своей каюте, удовлетворенно и длинно выдохнул и направился в рубку. Туда уже сбредались те, кому по долгу службы положено было там находиться. У многих глаза блестели ярче звезд, незамутненных атмосферой, и вид был очень довольный. Одна кружка пива никак не могла дать такой эффект, но Линс Макнери решил пока не свирепствовать – предстоял еще долгий путь, и найдется достаточно других причин, чтобы прижать кого надо к ногтю. Да и особой крамолы в этом не было – парни просто восстанавливались после фееричных отвальных накануне рейса. Экипаж тоже был сменный, летал через раз, как и сам капитан, и время от рейса до рейса проводил согласно своим склонностям и интересам. Возможно даже, кое-кто – и без употребления горячительных напитков. Но отвальная – это более чем святое, это… это… Короче, кто знает – поймет.

«Пузатик», теперь уже нешуточно наращивая скорость, приближался к системе желтого карлика Пикачу. Путь корабля лежал к четвертой от местного светила планете – Селеби. До нее оставалось тринадцать часов полета в уже «обычном» космическом вакууме. Вполне достаточно для того, чтобы те, кто завершал свое путешествие на Селеби, могли отоспаться и привести себя в божеский вид. Или не спеша опохмелиться.

Ничто не предвещало неприятностей. Капитан разглядывал привычные звезды на обзорном экране, сменившие Серость тоннеля, и ожидал докладов о состоянии всех систем корабля. Это была стандартная процедура после подпространственного перехода. И вдруг он услышал сдавленный возглас одного из операторов, сидящих у длинной информационной панели. Макнери встрепенулся и перевел взгляд на него.

– Капитан… – Глаза у оператора были даже не квадратные, а восьмиугольные. – Пропали две единицы!

Линс Макнери почувствовал, что его собственные органы зрения тоже становятся похожими на многоугольники.

– Единицы чего? – сглотнув, уточнил он в наступившей тишине. Такая бывает, если вырубить звук унивизора во время футбольного матча, когда трибуны ликуют после забитого гола.

Разумеется, он сразу понял, о чем – точнее, о ком – идет речь, но это было просто невероятно. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда», – как сказал кто-то из древних.

– Человеко… – пролепетал оператор. – Единицы человеко… Человеко-единицы…

Коньяк взбурлил в желудке Макнери и гейзером ударил в голову. Рубка поплыла перед затуманившимся взором капитана, и на обзорном экране высунулась из-за ближайшего облака космической пыли чья-то довольная физиономия. Ухмыльнулась – и тут же исчезла.

На «Пузатике», как и на любом другом пассажирском судне, было натыкано столько сканеров, что под непрерывным наблюдением находился чуть ли не каждый квадратный миллиметр внутрикорабельного пространства. Ну, разве что дюзы двигателей обходились без этих приборов. Сканеры давали не реальную картинку, а просто обозначали живой объект, иначе члены команды и пассажиры неуютно чувствовали бы себя в туалете, душе и постели – ведь постель, как известно, предназначена не только для сна. После каждого прохождения тоннеля, наряду с показаниями других приборов, снимались и показания сканеров – так было заведено. Подобные, на первый взгляд, абсурдные положения найдутся во многих других отраслях, и очень трудно, а чаще всего просто невозможно понять, чем руководствовались их создатели… Но положения эти существуют, и их соблюдают. Не всегда, правда, но в сфере космических перелетов – как правило. Те, кто не соблюдают, с треском вылетают с работы. Без права восстановления! Как ни банально звучит, но космос – это космос, это враждебная живым организмам среда, и шутить с ним не стоит…

Так вот, в любой момент полета можно было, при желании, почти моментально определить, сколько «человеко-единиц» находится на корабле. Хотя, казалось бы, кто и каким образом сумел бы его покинуть? Нет, конечно, при необходимости члены экипажа смогли бы выйти на обшивку или воспользоваться катером, – но капитан Макнери не отдавал такого распоряжения! Значит, пропал кто-то из пассажиров? И где? В подпространстве? И каким образом – протиснулись между атомами корабельного корпуса? А зачем – чтобы поплавать вдвоем в пустоте, уже будучи трупами?

Все эти предположения были настолько бредовыми, что капитан не стал тратить время на их обдумывание. Когда коньячный фонтан угомонился и взору частично вернулась резкость, Макнери приказал сделать именно то, что и нужно было сделать: проверить исправность сканеров и одновременно – на всякий случай – провести перекличку экипажа.

Разумеется, все члены экипажа оказались в наличии. К этому времени выяснилось, что сканеры исправны – и капитану все-таки пришлось задуматься.

Что, какая-то парочка пассажиров неким чудесным образом сумела проникнуть в закрытые на сто замков и опечатанные трюмы, дабы предаться любви среди грузов? Но там тоже есть сканеры, и они сообщают, что наличие «человеко-единиц» равно нулю. И что делать? Пересчитать всех пассажиров – их должно быть, согласно билетам, четыре тысячи шестьсот сорок восемь человек… нет, четыре тысячи шестьсот сорок девять – есть еще безбилетный Архангел! Практически стопроцентная заполненность. Но как их пересчитать? Они же постоянно шастают туда-сюда, они ведь не сидят сиднем в своих каютах… Как?

А вот так!

– Включить динамики по всему судну! – Голос капитана был громок, суров и решителен, и коньячное озерцо тут же заледенело на дне желудка.

Макнери встал и подошел к микрофону. Подчиненные с надеждой взирали на него.

Одним из замечательных свойств капитана было умение почти молниеносно производить в уме разные математические действия, независимо от общего состояния организма. Он с легкостью мог подсчитать, сколько коньяка выпил накануне – учитывая объем своих глотков (если хлебал из фляжки) и разнокалиберных стаканчиков и стаканов (если пользовался посудой). Он без труда подсчитал бы и что-нибудь другое, если бы возникла такая необходимость. И вот она возникла, и Линс Макнери, прежде чем дать приказ включить динамики, приналег на математику, используя следующие исходные данные: возраст «Пузатика», количество совершенных за это время рейсов и пассажировместимость судна. В итоге нарисовалось очень привлекательное число…

– Уважаемые пассажиры, внимание! – произнес он, склонившись к микрофону. – Это капитан Макнери. Я только что получил сообщение о том, что наш корабль стартовал с Лабеи с миллионным пассажиром на борту! Вот сколько народу мы перевезли за пятнадцать лет полетов! Руководство Космофлота приняло решение поощрить этого миллионного пассажира. Кто из вас, пребывающих сейчас на борту, будет этим счастливчиком, предстоит определить по времени продажи билета. Поэтому убедительно прошу вас, уважаемые пассажиры, вернуться в свои каюты и находиться там, пока члены экипажа будут проверять ваши билеты. Думаю, эта процедура не затянется, и вы сможете продолжить приятное времяпрепровождение. Ждите, наши люди уже идут к вам! Награда найдет счастливчика по окончании рейса.

Он помолчал, слушая восхищенное сопение за спиной, и повернулся к первому помощнику:

– Давай, Элвис, действуй. Хватай всех свободных, и вперед! Здесь остаюсь только я и вахтенный. Разбиться по палубам и подсчитать все билеты!

…Эта операция заняла все-таки немало времени, заставив капитана маяться в тяжких раздумьях. Если пассажиров окажется четыре тысячи шестьсот сорок семь, то куда все-таки подевались еще двое? Убиты? Однако сканеры способны распознать и трупы. Если уж на то пошло, эта парочка должна быть не только умерщвлена, но и сожжена до последней косточки и волосинки. Или развеяна на атомы дезинтегратором, каковых в природе не бывает. А если и бывает, то такой выстрел уничтожит не только пассажира, но и то, что находится позади него. И сканеры, опять же, это не смогут не заметить, да и не только сканеры. Трудно не заметить дыру в переборке. Разве что эти двое съели друг друга до последнего кусочка…

Коньяк Линс Макнери больше не пил, не лез ему в горло коньяк. Он угрюмо представлял себе, что начнется, если пропавших так и не найдут, и как это отразится на его, Макнери, дальнейшем жизненном пути. Это же неслыханное дело, такого еще не бывало!

И все же капитан был уверен в том, что эти двое никуда не могли деться с корабля. Ни при каких обстоятельствах. Разве что…

Выпитый коньяк вдруг тяжелой волной плеснул уже не в голову, а чуть ли не в пах.

Разве что это выкинула какое-то немыслимое коленце Серость, затаившаяся в Дырах.

Когда все было подсчитано, настроение у капитана, и без того находившееся ниже минимального уровня гамма-фозонов в авторепликаторе, стало и вовсе мерзким. Даже более мерзким, чем когда он, лет пять назад, обнаружил в бутылке подаренного коньяка какое-то гнуснейшее пойло. Пассажиров вновь оказалось на два меньше, чем было после старта с Лабеи. И Линс Макнери с тоской подумал о том, что время самостоятельных действий прошло. Хочешь не хочешь, но придется сообщать об этой непонятке… да что там непонятке – чрезвычайнейшем происшествии! – на Селеби. И готовиться ко всему тому, что предстоит ему пережить в селебийском порту Динтине. Безусловно, корабль перетряхнут от носа до кормы, вновь пересчитают всех пассажиров, установят, кто именно пропал… Задержат судно… А может быть, и совсем прервут рейс… А это потерянное время… Подрыв репутации… Недоставленные грузы… Возврат стоимости билетов… Скандал…

Видно, космическим богам надоело оказывать ему покровительство. Возможно, потому, что он не приносил им жертвы?

Был у Макнери и другой вариант: по дальсвязи поставить в известность о случившемся только руководство Космофлота, а оно уж пусть само решает, что делать. Но, подумав еще немного, капитан пришел к выводу, что это совсем не вариант. А вдруг его же потом и обвинят в том, что он сразу не сообщил в полицию о столь вопиющем факте? Как ни крути, нужно было поступать так, как и положено поступать. Ну, и параллельно проинформировать собственное начальство. Ситуация была из тех, в какие пожелаешь попасть только врагу.

Линс Макнери тяжело вздохнул. Не скрываясь, вытащил из внутреннего кармана кителя фляжку и длинными глотками осушил ее на глазах у притихших подчиненных…