Глава 1

Нож был отменный.

Исключительный ножичек.

Второй такой поискать. Да и то вряд ли отыщешь.

Цельнометаллический. Кованый. С прямым обоюдоострым клинком. Рукоятка из двух плотно перекрученных и чуть сдавленных с боков металлических штырей. Лезвие прочное, но гибкое. Настолько, что, надавив на кончик, можно было коснуться им узкого, едва выступающего за рукоятку ограничителя. Но только отпустишь – и клинок снова прямой, готовый по рукоятку войти в дерево. Или в живую плоть…

Антип нашел нож среди корней огромного пня, который ему с трудом удалось вывернуть из земли. Полдня он с ним промаялся. Но благодаря чудесной находке время оказалось потрачено не зря. Сколько лет пролежал нож в земле, а выглядел как новый. Сталь поблескивала на солнце – ни единого ржавого пятна.

Сунув нож за голенище сапога, Антип перешел к следующему пню.

Вот уже вторую декаду он на пару с отцом занимался расчисткой делянки под новое ячменное поле. К работе приступили сразу, как только убрали урожай, рассчитывая управиться до первого снега. Отец собирал с поля камни и вывозил их на телеге, Антипу же досталась корчевка пней. Работа была непростая – старые, почерневшие от времени и дождей пни упрямо цеплялись за землю своими мертвыми, но все еще крепкими корнями. Некоторые были такими здоровенными, что и вдвоем не обхватишь. Чтобы выкорчевать такой пень, его нужно было сначала подрыть и обрубить уходящие в землю корни. Затем снова копать и снова рубить. И так до тех пор, пока пень не начнет качаться, словно гнилой зуб. Тогда отец выпрягал лошадь из телеги и привязывал к ее сбруе веревки, которые Антип обматывал вокруг пня. Лошадь тянула, а Антип с отцом, подогнав с другой стороны под основание пня толстые колья, разом наваливались на них. Медленно, со скрипом, вылезал пень из земли. Порою Антипу казалось, что пень упирается как только может, не желая расставаться с насиженным местом, на котором провел всю свою жизнь – сначала молодым ростком, затем могучим деревом, а под конец торчащим из земли обрубком, в котором как будто все еще теплится жизнь: жуки там разные да муравьи роют свои ходы, строят дома в старой, но все еще надежной древесине.

Работа, что и говорить, не из легких. Да только Антипу она в радость, вроде забавы какой. Месяца не прошло, как стукнуло парню двадцать. А здоровьем и силой Создатель его не обделил. Хотя по виду и не скажешь. Роста Антип среднего, сложения худощавого. Зато кость у него широкая, а жилы – крепкие. Лицо у Антипа необычное для сельского жителя – узкое, вытянутое книзу, с острым подбородком, тонкими губами и прямым носом. Некоторую неправильность лицу придают темно-карие глаза, слишком близко посаженные к переносице, из-за чего кажется, что левый немного косит. Густые черные волосы Антипа отстрижены коротко, так, чтобы уши не закрывали.

До вечера Антип выкорчевал еще пару пней, размерами поменьше того, под которым нашел нож. Когда начало смеркаться и отец сказал, что на сегодня довольно, Антип распрямил спину и довольно улыбнулся. Поработали они в этот день на славу. Да и неожиданная находка, спрятанная за голенище сапога, радовала душу. Собственно, только ради того, чтобы похвалиться перед приятелями найденным ножом, Антип не пошел вместе с отцом домой, а направился прямиком в шинок, что стоял на краю села.

До околицы Антип доехал на телеге вместе с отцом. Спрыгнув возле колодца, он ненадолго задержался, чтобы вымыть руки и ополоснуть лицо.

Слева от двери шинка уже горел зеленый фонарь, который Кривой Ван, следуя какой-то своей заморской традиции, вывешивал каждый вечер. На вопрос, зачем он это делает, Ван отвечал, что зеленый свет отпугивает неприкаянные души, бродящие по земле в ночном мраке. Над Ваном посмеивались: это ж надо, чего удумал, фонариком призраков отгонять. Но поскольку еда и питье в шинке всегда были отменные, а сам по себе зеленый фонарь посетителям не мешал, никто даже и не пытался заставить хозяина шинка снять его с притолоки – раз кому-то нравится, так и пусть горит.

Народа в шинке пока еще было немного – сидели в углу только трое пришлых мужиков, подрядившихся старику Мигуну новый свинарник к зиме отстроить. Судя по тому, что больше времени они проводили не на строительстве, а в шинке, до первого снега им было не управиться.

Сев за длинный стол, где обычно собиралась сельская молодежь, Антип подозвал к себе девицу, помогавшую Кривому Вану в шинке, и велел принести большую тарелку горячего борща, кусок свинины, зажаренной на вертеле, и кружку ледяного пива. Заказ был незамедлительно доставлен. Все было именно таким, как и хотел Антип: над тарелкой с борщом поднимался густой ароматный пар, свинина была мягкой, не пересушенной, слегка приправленной острым соусом, а кружку пива, покрытую испариной, украшала высокая пенная шапка – Кривой Ван уважал своих гостей.

Заправив борщ сметаной, Антип принялся за еду. Кусок хлеба от буханки, что лежала на столе вместе с редисом, помидорами и огурцами, которых можно было брать сколько пожелаешь, Антип отрезал своим новым ножом. После этого он отхватил кусок мяса, положил его на ломоть хлеба, а нож воткнул справа от себя в столешницу.

К тому времени, когда Антип доел борщ, в шинке появились новые посетители. По большей части это были местные жители либо сезонные работники, сумевшие найти работу в Устыни. Вскоре появились и те, кого ждал Антип: Карпач, Степка-лунь и Ощипень. Четвертым в их компании был Харлам. Вот уж кого Антип совершенно не желал видеть! Ни сегодня, ни в любой другой день. При том, что сам Харлам ничего собой не представлял, гонору и спеси у него было столько, что хватило бы на десятерых. А все потому, что семейство его было одним из самых зажиточных в Устыни. Так не Харлама же в том была заслуга, а отца да деда его, что, как и все, от рассвета до заката спину горбатили!

Заметив Антипа, Харлам сразу же заулыбался, мерзко так, с ехидцей. Между ними и прежде-то особой дружбы не было, а после того, как этим летом оба разом глаз положили на девицу Мару из соседнего селения Околово, так и вовсе волками стали друг на друга смотреть. Если Антип, будучи по жизни спокойным и уравновешенным, старался просто не замечать своего соперника, то Харлам при виде Антипа ярился что есть мочи и никогда не упускал возможности задеть его побольнее. В последнее время Харлам взял привычку вспоминать о том, как пару лет назад Антип, подрядившись вычистить свинарник у его отца, едва не утонул в навозной яме. Если бы рядом не оказалось двух баб, которые и кинули Антипу веревку, так и сгинул бы парень в вонючей жиже. Казалось бы, с кем не бывает? Ну, оступился, не устоял на краю ямы! Так нет же, Харлам каждый раз рассказывал эту историю с новыми подробностями, всякий раз выставляя Антипа все большим разиней и бестолочью.

Неспешно отодвинув от себя пустую тарелку, Антип взялся за кружку с пивом и стал медленно пить, наблюдая поверх края за Харламом с приятелями. Харлам же прямым ходом направился к тому месту, где сидел Антип. Ощипень, Степка-лунь и Карпач двинулись следом за ним. У этой-то троицы с Антипом отношения нормальные, делить им промеж собой нечего, просто любопытно парням посмотреть, чем все это закончится. В прошлый раз Антип с Харламом сцепились так, что пятеро мужиков еле их растащили.

– Как жизнь, свиной потрох? – Встав напротив Антипа, Харлам хлопнул обеими ладонями по столу и подался вперед, ощерив зубы в улыбке, похожей на оскал, которую сам он считал неотразимо-мужественной. – Давненько тебя видно не было.

– Отвали, Харлам, – поставив недопитую кружку на стол, процедил сквозь зубы Антип.

Сегодня у него не было никакого настроения снова выяснять с Харламом отношения.

– А что так? – чуть склонив голову налево, прищурился Харлам. – Устал сильно? Целый день коряги из земли тягал? Думаешь, на новом поле урожай богаче будет?

– Тебе-то что за дело! – мрачно буркнул Антип, чувствуя, как внутри у него закипает злость.

– Ну как же! – удивленно вскинул брови Харлам. – Эдак ты, глядишь, в скором времени так разбогатеешь, что собственную навозную яму заведешь. А значит, – Харлам снова язвительно осклабился, – не станешь больше к нам заходить, чтобы в нашей искупаться.

Парни за спиной у Харлама дружно загоготали.

Злость, как хмельное пиво, ударила Антипу в голову. Да с такой силой, что он и сам не сразу понял, что произошло. Правая рука Антипа словно бы сама собой выдернула из столешницы нож и развернула его острием в сторону Харлама. Харлам в испуге дернулся было назад, но Антип поймал его левую руку за запястье и снова прижал ладонью к столу. Лезвие ножа метнулось к горлу Харлама. Антип чувствовал, что все происходит помимо его воли, словно не рука его несла нож к горлу противника, а сам нож тянул за собой податливую руку. За миг до того, как нож должен был войти в горло Харлама, Антип дернул руку в сторону, и острие только слегка оцарапало кожу на шее перепуганного парня. Но в следующий миг нож вновь проявил свою волю и, падая вниз, вонзился в прижатую к столу Харламову ладонь. С невероятной легкостью пробив насквозь доски, нож вошел в стол по самую рукоятку.

Харлам завизжал так, словно с него живьем сдирали кожу. Степка-лунь, Карпач и Ощипень, оторопев, стояли у него за спиной, не зная, что делать. Драки среди сельчан были не редкостью, но до поножовщины дело никогда прежде не доходило.

Кривой Ван подскочил к столу сразу же, как только понял, что происходит что-то неладное.

– Выдерни нож! – взмахнув рукой, в которой у него было зажато полотенце, приказал он Антипу.

Антип послушно выполнил приказание. Лезвие ножа вышло из досок так же легко, как и вошло в них. Когда Антип взглянул на него, ему показалось, что лезвие блестит еще ярче, чем в тот момент, когда он достал нож из-под корней огромного пня. И, что удивительно, на ноже не осталось ни единого пятнышка крови.

Харлам, продолжая истошно вопить, вскинул изуродованную руку вверх, перехватив ее в запястье другой рукой.

– Хватит орать-то! – прикрикнул на него Кривой Ван.

Схватив раненую руку Харлама, Ван быстро обернул ее полотенцем, которое тотчас же покрылось пятнами пропитавшей ткань крови.

– А вы что стоите! – гневно глянул Ван своим единственным глазом на приятелей Харлама. – Ведите его к Тарасу, да поживее! Лекарь знает, что с его рукой делать!

Ощипень и Степка-лунь быстро подхватили Харлама под локти и потащили к выходу.

Возле самых дверей Харлам оглянулся через плечо и со слезами в глазах злобно крикнул Антипу:

– Ну, погоди, Антипка! Скоро поквитаемся!..

Возле стола замешкался ненадолго только Карпач, да и того Кривой Ван быстро выставил за дверь.

Сорвав с пояса фартук, Ван торопливо прикрыл им кровавое пятно на столе.

– Все! На сегодня шинок закрывается! – взмахнув руками, объявил Кривой Ван. Глянув на Антипа, он тихо добавил: – А ты оставайся на месте.

Все произошло настолько быстро, что мало кто из находившихся в шинке успел понять, что же, собственно, случилось. Вроде как повздорили молодые парни между собой, да и все дела. Эка невидаль. А вот заявление Вана вызвало недовольный ропот среди мужиков, собравшихся в шинке, чтобы нескучно провести вечер в стороне от жен. Однако спорить с Ваном было бесполезно.

Чтобы никто не затаивал на него обиду, Кривой Ван поставил всем находившимся в шинке по бесплатной кружке пива, после чего еще раз настойчиво попросил разойтись.

Когда последний посетитель, что-то недовольно ворча в бороду, вышел из шинка и в обеденном зале остался только Антип, Кривой Ван быстро закрыл дверь на засов. Подойдя к стойке, он наполнил пивом две кружки и, привычно держа их в одной руке, подошел к столу, за которым все так же, с ножом в отведенной в сторону руке, сидел Антип. Перешагнув через скамью, Ван сел напротив Антипа. Одну кружку пива он поставил перед собой, другую пододвинул парню.

– Я не знаю, что на меня вдруг нашло… – подняв затуманенный взор на шинкаря, удрученно произнес Антип. – Я не хотел этого делать! – с искренним отчаянием воскликнул он.

– Я знаю, – глядя Антипу прямо в глаза, спокойно ответил Ван.

– Так что же это!..

Антип хотел было в отчаянии всплеснуть руками, но Кривой Ван опередил его, сделав предостерегающий жест.

– Воткни-ка ножик в стол, – сказал он, указав на дальний конец стола.

Антип наклонился и с размаха ткнул нож в доску. Когда он отпустил его, нож остался стоять вертикально, хотя лишь самый кончик острия вошел в дерево. Антип удивленно посмотрел на нож, затем перевел взгляд на Кривого Вана.

– Пей пиво, Антип, – кивнул ему шинкарь.

Сам же Ван, оперевшись на руки, подался вперед и, наклонив голову так, что щека едва не коснулась досок стола, стал внимательно рассматривать нож. Закончив осмотр, он снова опустился на скамейку и, подняв кружку, сделал из нее несколько больших глотков.

– Знатный ножик, – сказал Ван, поставив кружку на стол. – Где взял?

– Да сегодня днем нашел, – с какой-то полудетской обидой на того, кто этот нож когда-то потерял, ответил Антип. – Когда пень выкорчевывал. Под самыми корнями.

Кривой Ван досадливо цокнул языком и грустно покачал головой.

– И не хотел я Харламу руку резать! – с досадой хлопнул ладонью по столу Антип. – Сам не пойму, как это получилось!

– Еще бы, – процедил сквозь зубы Ван и уже во второй раз посоветовал парню: – Ты пей пиво-то.

Антип схватил стоявшую перед ним кружку и залпом наполовину опорожнил ее. Пиво оказалось самым крепким из всех сортов, что имелись у Вана. Антип такого никогда прежде даже и не пробовал.

– Я так понимаю, тебе неизвестно, что это за нож и кому он принадлежал прежде? – взглядом указав на воткнутый в стол нож, спросил Кривой Ван.

– Откуда? – удивленно пожал плечами Антип.

Кривой Ван мрачно кивнул и, взяв кружку, сделал еще несколько глотков пива.

– А, ладно, – сказал он, ставя кружку на стол. – Нет у меня ни малейшего желания ввязываться в эту историю, но кто-то ведь должен тебе все рассказать. Иначе дел понаделаешь, да и себя в конце концов угробишь.

– Что ты должен мне рассказать? – непонимающе посмотрел на Вана Антип.

– Это нож вестника смерти, – медленно, давая парню время понять и оценить каждое услышанное слово, произнес Кривой Ван.

– Вестника смерти? – повторил следом за ним Антип.

– Точно, – уверенно кивнул Кривой Ван. – Можешь не сомневаться. Мне такой нож уже как-то раз доводилось видеть. И, поверь уж мне, парень, я этого никогда не забуду.

Кривой Ван мрачно усмехнулся и как бы невзначай коснулся двумя сложенными вместе пальцами зеленой повязки, перечеркивающей его лицо в том месте, где должен был находиться левый глаз.

– Ты слышал про вестников смерти, парень? – спросил он у Антипа.

– Да кто ж про них не слышал, – пожал плечами Антип. – Только я полагал, что в наши места они не захаживают.

– Вестника смерти можно встретить в самом глухом уголке Бескрайнего мира, – возразил ему Кривой Ван. – Они идут туда, куда зовет их долг.

– Долг перед кем? – спросил Антип.

– Долг перед смертью, – ответил Ван. – Все они давно уже пережили отведенный им век и остаются живыми только потому, что сами несут смерть.

– Но я слышал, что вестники смерти убивают не всех подряд, а только тех, кому смерть уже предначертана судьбой, – сказал Антип.

– Верно, – согласился с ним Кривой Ван. – Говорят, что где-то среди Диких гор стоит древнее капище, выстроенное в незапамятные времена в честь божества, имя которого давно уже всеми забыто. И есть в том капище алтарь. Вот к нему и приходит вестник смерти, чтобы узнать имя своей очередной жертвы. После этого вестник смерти не знает покоя до тех пор, пока не приведет приговор в исполнение. И нет у вестника смерти иного оружия, кроме его ножа, – Ван взглядом указал на нож, воткнутый в край стола, – с которым он никогда не расстается.

– Выходит, это не я, а сам нож пропорол Харламу руку? – с затаенной надеждой спросил Антип. – Выходит, я здесь ни при чем?

– Нож без направляющей его руки не способен причинить вреда, – покачал головой Кривой Ван.

– Но я не хотел этого! – воскликнул Антип.

– Правильнее будет сказать, что, не окажись у тебя в руке ножа вестника смерти, ты сам никогда бы не решился на такое, – возразил ему Ван. – Нож, почувствовав твою злость на Харлама, заставил тебя взять его в руки, а затем указал тебе цель. После многих лет забвения он вновь почувствовал кровь и стал еще опаснее. Теперь он будет убивать всех, к кому ты испытываешь хотя бы просто легкую неприязнь. Представляешь, совершенно незнакомый человек случайно заденет тебя плечом, а ты в ответ на это выхватишь нож и воткнешь его обидчику в живот.

Антип с опаской посмотрел на нож, словно это было живое существо, способное само по себе, без посторонней помощи, причинять зло.

– Нет, – уверенно качнул головой Антип. И еще раз повторил: – Нет! Я не стану этого делать! Ведь даже вестники смерти не убивают всех подряд.

– Потому что у вестника смерти нет ни чувств, ни эмоций, – возразил ему Кривой Ван. – Смысл жизни для него заключается в том, чтобы нести смерть. Только поэтому он способен контролировать свой нож.

– В таком случае я больше не прикоснусь к этому ножу! – решительно заявил Антип.

– Слишком поздно, – безнадежно покачал головой Кривой Ван. – Взяв нож в руку и напоив его кровью, ты привязал его к себе.

– Но я не хочу убивать!

– Мы не властны над Судьбой, – беспомощно развел руками Кривой Ван.

– Я выброшу нож в реку!

– Его найдет кто-нибудь другой, и первой его жертвой станешь ты.

– Так что же мне теперь делать?! – Не то в отчаянии, не то со злостью взмахнул руками Антип.

– У тебя есть два пути, – медленно произнес Кривой Ван. Прежде чем продолжить, он взял со стола кружку и допил остававшееся в ней пиво. – Ты можешь сам стать вестником смерти или же должен вернуть нож вестнику смерти.

– Тому, который его потерял? – спросил Антип.

– Того, кто потерял этот нож, скорее всего давно уже нет в живых, – усмехнулся Кривой Ван.

– Значит, я могу отдать его любому другому вестнику смерти?

– Верно, – кивнул Ван.

– И где же мне его искать?

– Бескрайний мир велик, – широко развел руками Кривой Ван. – Вестника смерти можно встретить там, где ты и сам этого не ожидаешь.

– Бред какой-то… – Антип наклонился вперед и крепко прижал ладони к лицу, словно как в детстве желая отгородиться от всего мира – огромного и пугающе-непонятного. – Я всю свою жизнь только тем и занимался, что отцу в поле да по хозяйству помогал, – сказал он, снова посмотрев на Кривого Вана. – Дальше Устоя нигде не бывал. И что же, теперь из-за ножа, который пролежал в земле незнамо сколько лет, я должен идти искать какого-то там вестника смерти?

– Такова твоя Судьба, – с бесстрастным выражением на лице ответил ему Кривой Ван.

– Нет, – снова покачал головой Антип. – Никуда я из села не пойду. Завтра же утром найду Харлама и объясню ему, как все произошло…

– Тебе сейчас не о Харламе думать нужно, – не дал ему договорить Кривой Ван. – Ты думаешь, тебя оставят в покое после того, как по селу разнесется весть о том, что у тебя появился нож вестника смерти?

– Я спрячу нож.

– Этот нож нельзя спрятать. – Кривой Ван тяжело вздохнул и качнул головой, дивясь непонятливости Антипа. – Теперь ты и он – единое целое. Забрать нож у тебя может только сам вестник смерти.

Антип снова взглянул на нож.

– А если я уйду и оставлю нож здесь? – спросил он у Вана. – Что произойдет?

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Но лучше и не пробуй.

– Почему?

– Начнем с того, что я не позволю тебе уйти из шинка, оставив нож здесь.

– А откуда в селе станет известно, что нож у меня? – прямо посмотрел на шинкаря Антип. – Ты расскажешь?

– Расскажу, – не стал отпираться Кривой Ван. – Мне, как и любому другому, такое соседство не по душе. Да и без того, что Харлам и его приятели расскажут о ноже, которым была нанесена рана, многие догадаются, что это был за нож.

– Не думаю, что многие в нашем селе встречались с вестником смерти, – с сомнением покачал головой Антип.