Глава 8

Проснувшись, Павел не мог определить, как долго он спал. В комнате по-прежнему, потрескивая углями, горел камин, и не было никакой возможности угадать, какое сейчас время суток.

Сознание Павла было чистым и ясным. Неустанная кропотливая работа, которую вело его подсознание в то время, пока сам он спал, дала свои результаты. Новая информация была отсортирована, обработана, оценена, сравнена с имеющимися аналогами, обобщена и классифицирована. Павел больше не пытался убедить себя, что все происходящее – просто сон или бред. Теперь он не боялся действительности; он с нетерпением азартного игрока ждал встречи с ней, так как четко знал, что должен делать.

Подсознание Павла, незаметно для него самого, совершило классическую замену – то, что уже невозможно было выдавать за сон, оно попыталось превратить в игру.

Тайна личности герцога ди Катнара, загадочность его поведения, неясность движущих им мотивов больше не волновали Павла. Единственной возможностью получить ответы на все вопросы и, главное, выбраться наконец из этой истории была, как он полагал, встреча с Гельфульдом Глумзом.

На этом пути, без сомнения, лежала масса препятствий. Добраться до Мертвого берега, не зная даже, где он расположен, будет скорее всего непросто, но самая сложная задача – отделаться от навязчивой опеки герцога ди Катнара. Совершенно ясно, что просто так он своего гостя не отпустит.

Но – не торопиться. Для начала – осмотреться, прислушаться, разобраться хотя бы в общих чертах, что собой представляет Мир сна. Здесь важна любая информация: география, государственное устройство, финансовая система…

Павел и сам прекрасно понимал, что весь его план отдает дешевой авантюрой. Каковы его шансы найти человека в чужом, незнакомом да еще вдобавок и совершенно непонятном мире? Однако оставаться слепой, безвольной пешкой в руках ди Катнара он не желал. Главное – начать действовать самому, а там уж – как получится.

Павел поднялся с постели. Вместо измятых брюк и плаща, которые он, раздевшись, бросил на спинку кресла, на сиденье лежала аккуратная стопка свежего белья. Одежда была добротной и удобной, хотя и несколько непривычного фасона. Павел облачился в белую полотняную рубашку, одевающуюся через голову, со шнурком на вороте вместо пуговиц, узкие, облегающие штаны из светло-коричневой, очень мягкой кожи и короткую куртку из такого же материала. Рядом с креслом стояли низкие кожаные сапоги с острыми носками и небольшими отворотами сверху.

Одевшись, Павел почувствовал себя героем рыцарского романа. Для полного сходства не хватало только шпаги или, на худой конец, длинного, с узким лезвием кинжала.

Громким, резким стуком в дверь он решил дать знать своим тюремщикам, что уже проснулся.

К его удивлению, после первого же несильного толчка дверь открылась, легко и без зловещего скрипа.

В коридоре Павла уже поджидал (или сторожил?) Шайха, а возможно, и какой-то другой, очень на него похожий слуга герцога. Жестом он пригласил Павла следовать за собой.

В зале, куда слуга проводил Павла, расположившись за широким, покрытым белоснежной скатертью столом, его ожидал герцог ди Катнар. Павел почувствовал запах кофе и яичницы с ветчиной. При этом он совершенно не ощущал чувства голода и не имел ни малейшего желания разделить с герцогом трапезу.

Зал был освещен ярким солнечным светом, льющимся через широко распахнутые высокие сводчатые окна. Едва кивнув в ответ на приветствие герцога, Павел кинулся к ближайшему окну.

Окно находилось примерно на семиметровой высоте. Из него открывался великолепный вид на изумрудно-зеленые луга, окружающие замок. Местами на их фоне поблескивали небесной синевой капли озер, обрамленные густым ивняком. Вдоль горизонта пастухи неспешно гнали огромное стадо каких-то крупных животных.

– Пастораль, не так ли. – Герцог произнес вслух мысли Павла.

Павел отошел от окна и сел в кресло напротив герцога, нахально развалившись и высоко забросив ногу на ногу.

– К сожалению, – продолжал герцог, – далеко не весь Мир сна так прекрасен, беззаботен и светел.

– И кто же об этом жалеет больше всех? – полюбопытствовал Павел.

Герцог оставил вопрос без внимания. Он отодвинул в сторону тарелку и налил себе кофе.

– Я не приглашаю вас позавтракать вместе со мной, – сказал он, не глядя на Павла. – Тонкое тело почти не нуждается в материальной пище. Но, когда вы получите новую плотную оболочку, первое, что вы почувствуете, будет зверский голод.

– И когда же я ее получу? – с вызовом спросил Павел.

– Да хоть сегодня, – спокойно ответил герцог. – Я еду в Вавилон и могу взять вас с собой. Выберете себе тело по собственному вкусу.

– Да мне вроде бы и так неплохо, – замялся Павел, смущенный столь неожиданным предложением.

– Во-первых, вы пока еще не почувствовали всех минусов существования без плотной оболочки, – усмехнулся ди Катнар. – А во-вторых, в Мире сна не любят бестелесников. Если в Катнаре с ними просто не желают знаться, то в Империи Глоров, например, их ссылают на каторжные работы в Кайенские рудники. Так что, я думаю, вам все же следует обзавестись новой плотной оболочкой. Хотя бы временно.

– Что значит «временно»? – забеспокоился Павел.

– До тех пор, пока мы не сможем восстановить ваше прежнее тело, если оно вам так уж по душе.

– Разве это возможно?

– Тонкое тело сохраняет всю необходимую для этого информацию. Оно может послужить матрицей для воссоздания плотной оболочки. А для того, кто овладеет мудростью, заключенной в книге Глумза, не будет ничего невозможного. Так я думаю, хотя кое-кто со мной не согласен. – Герцог поднялся из-за стола. – Так вы едете или нет? Шайха, наверное, уже приготовил машину.

Павел быстро кивнул и, следуя за герцогом, вышел на широкое каменное крыльцо, возле которого стояла приземистая, спортивного типа машина, поблескивающая ярко-зеленым глянцем.

Герцог с Павлом заняли места на заднем сиденье.

Шайха вывел машину на широкую, плотно укатанную грунтовую дорогу.

Машина шла легко и ровно. Шайха управлял ею мастерски, и, похоже, при этом сам он получал огромное удовольствие от столь скоростной езды.

Павел рассеянно смотрел на проносящиеся за окном поля, редкие деревья, всадников, с лихим гиканьем пускающих своих коней в заведомо безнадежно проигранную гонку с машиной.

Ди Катнар тронул Павла за локоть и протянул ему небольшую, изящно выгнутую из матового серебристого металла брошь. Вправленный в центр ее камень ромбовидной формы глубокого насыщенно-черного цвета был почти невидим. Казалось, что на его месте зияет бездонно глубокая дыра. Только проведя пальцем, Павел почувствовал острые грани кристалла.

– Вам нравится? – спросил герцог.

– Да, – ответил Павел.

Поворачивая брошь в пальцах, он пытался найти угол, под которым на камне блеснул бы хоть незначительный отсвет солнечного луча.

– Я дарю эту вещицу вам, – сказал герцог. – И хотел бы всегда видеть ее приколотой у вас на груди. Это – талисман.

– Благодарю вас! – Павел улыбнулся и приколол брошь на куртку с левой стороны.

Павел вовсе не был любителем бижутерии, пусть даже очень искусно сделанной, но зачем раньше времени обижать герцога, да к тому же, возможно, и нарушать при этом какой-то неизвестный ему местный обычай?

Грунтовая дорога незаметно перешла в ровное бетонное покрытие скоростного шоссе.

– Что это? – изумленно воскликнул Павел.

Прямо перед ними, шагнув через дорогу, поднимала свое ажурное плетение Эйфелева башня.

Ди Катнар был доволен произведенным впечатлением. Глядя на него, можно было подумать, что башню здесь поставил именно он.

– Это – Вавилон, – сказал ди Катнар. – А в Вавилоне можно найти практически все, что угодно, стоит только проявить достаточно стараний и терпения.

Проскочив под опорами башни, машина выехала на второй ярус скоростной автотрассы.

Вавилон показался Павлу похожим на огромный диковинный муравейник: яркий, многоцветный, шумный, безостановочно двигающийся и меняющийся. По верхним ярусам дорог нескончаемым потоком неслись автомобили – каких только форм и расцветок здесь не было! – и такой же бескрайний поток пешеходов двигался по первому уровню. Большинство пешеходов и водителей были людьми – разного роста, с различными цветами и оттенками кожи, причудливо одетые, – но встречались в толпе и существа довольно-таки странного вида, тоже куда-то по-деловому спешащие. Они толкали соседей локтями, перебрасываясь быстрыми, короткими репликами.

Архитектура Вавилона представляла собой совершенно фантастическую мешанину всевозможнейших стилей и направлений, форм и размеров. Памятники, монументы и обелиски стояли буквально на каждом углу. То и дело попадали в поле зрения и тут же снова исчезали в невообразимо чудовищном нагромождении зданий знакомые Павлу строения: башня Биг Бэна, Большой театр, Колизей, Белый дом, отдельно стоящая Спасская башня Московского Кремля с двуглавым орлом вместо звезды на шпиле, Центр искусств Помпиду, Покровский собор, почему-то заброшенный на крышу огромного стеклянного куба…

Поворачивая голову то налево, то направо, Павел не успевал следить за всеми чудесами и диковинами Вавилона.

– Откуда это здесь? – удивленно и в то же время растерянно спросил Павел у герцога.

– Что именно вас интересует? – переспросил ди Катнар.

– Все! – воскликнул Павел. – Дома, соборы, памятники из Реального мира! Как они все сюда попали? Это действительно похоже на сон!

– Это – Вавилон, – улыбнулся уголками губ герцог. – А то, что вы видите вокруг, что так вас удивляет, – работа мастеров искусства зеркал. Это древнее искусство, рассказы о котором доходят до нас из глубины веков, одно время почти забытое и совсем недавно воссозданное современными мастерами. Как вы уже знаете, физический контакт между нашими мирами практически исключен. Осуществим лишь контакт, не оставляющий после себя никаких зримых следов: на уровне подсознания или с помощью магии. Что, впрочем, почти одно и то же. Разница заключается лишь в том, что подсознательный контакт происходит спонтанно, неосознанно, магический же планируется заранее и осуществляется с помощью определенных приемов и правил.

– А как же мое мертвое тело? – спросил Павел.

– Оно принадлежало Реальному миру, в нем и осталось, – ответил ди Катнар. – А внутри него находился дух, бестелесное существо, которое невозможно зарегистрировать ни одним известным в вашем мире способом.

– А оборотень, крылатая женщина, центурионы?..

– С центурионами, как я уже говорил, мы встретились в Зоне терминатора. А все остальные были скорее всего просто бестелесниками. В Реальном мире они могли вас только напугать, но не имели возможности причинить какой-либо физический вред, иначе бы непременно этим воспользовались.

– Но как они попали в Реальный мир?

– Точно так же, как и вы попали в Мир сна: благодаря работе мастеров искусства зеркал. Они ловят в своих зеркалах отражения объектов из Реального мира и воссоздают их здесь, на месте. И, соответственно, наоборот. Не так давно городские власти вынуждены были ввести строгий запрет на бесконтрольное воспроизведение объектов из Реального мира, иначе в скором времени Вавилон задохнулся бы под грудой памятников: у вас их ставят, а потом сносят, а у нас все только ставят, ставят, ставят…

– И людей из моего мира вы копируете так же, как и монументы?

– Нет, с людьми все обстоит гораздо сложнее. Переместиться из одного мира в другой человек может лишь с помощью мастера искусства зеркал, но при этом только в тонком теле и только по собственной воле. Похитить человека таким образом невозможно. Кстати, именно в этом состоит причина того, что жители Мира сна в вашем мире надолго никогда не задерживаются: существование тонкого тела в Реальном мире ограничено всего лишь тремя днями.

– А если кто-нибудь из них похитит чужое тело, как похитили его у меня?

– Много ли людей в Реальном мире разгуливает по улицам, оставив свои плотные оболочки дома?

– А это что за удивительное строение? – воскликнул Павел, отвлеченный от разговора внезапно открывшимся необыкновенным зрелищем.

Прямо перед ними взметнуло вверх свою широкую крону гигантское искусственное дерево, по форме похожее на застывшую на лету небывалых размеров каплю какого-то чрезвычайно легкого, пористого материала. Ветви дерева были переплетены столь причудливым образом, что создавали внутри кроны извилистый, со множеством входов и выходов лабиринт, одновременно делая всю конструкцию похожей на огромное живое сердце.

– Это Древо Жизни Эрнста Неизвестного, – ответил ди Катнар.

– Но он же его еще не построил, – возразил Павел.

– Древо Жизни существует в воображении художника, – ответил герцог. – Этого вполне достаточно для мастеров искусства зеркал.

– И все-таки я никак не пойму, что за связь существует между нашими мирами? – вернулся к прерванному разговору Павел.

Ди Катнар, судя по всему, ждал этого вопроса, ждал и готовился к нему, и все же, прежде чем ответить, задумчиво потер двумя пальцами переносицу.

– Видите ли, объяснить это труднее, чем понять, – медленно произнес он. – Я расскажу вам то, что знаю, постараюсь хотя бы немного рассеять туман неопределенности, а все остальное будет зависеть только от вашей фантазии, которая должна помочь вам найти верный ответ.

– Это как же понимать? – Павел удивленно округлил глаза.

– Вы, конечно же, знакомы, хотя бы в самом общем виде, с основными теориями космогонии? – спросил ди Катнар.

– Конечно, но только, как вы правильно заметили, в самом общем виде, – ответил Павел. – Большой взрыв, газо-пылевое облако, разбегающиеся галактики… Пожалуй, это все.

– Подобные теории годятся только для Реального мира, – небрежно махнул рукой герцог. – Но не для Мира сна, который не претерпевал никаких эволюций, а был создан сразу же в таком виде, в котором и существует по сей день.

– Ну, ничего страшного. – Павел едва удержался, чтобы ободряюще не похлопать герцога по коленке. – Когда-то очень давно наши предки тоже так думали.

– Вы меня не поняли, – покачал головой ди Катнар. – И, если не захотите понять, – он особо выделил слово «захотите», – то так никогда и не поймете.

Герцог сделал короткую паузу, давая Павлу возможность ввернуть, как обычно, какую-нибудь реплику. Но Павел понял, если он сейчас ляпнет что-нибудь неподходящее, ди Катнар прервет свой рассказ. А любая информация о Мире сна была для него бесценна.

– Мир сна состоит из довольно большого числа независимых друг от друга территорий, – продолжил ди Катнар. – Точное число их неизвестно, потому что то и дело открываются новые проходы. Территории связаны между собой, главным образом, только через Вавилон. Существуют еще прямые проходы через Границу с одной территории на другую, но они непостоянны и пропускная способность их весьма ограничена. Поэтому Вавилон был и остается основным коммуникационным центром для всех составляющих Мира сна. Не существует двух хотя бы в чем-то похожих территорий: геология, растительный и животный мир, уровень общественного развития и государственный строй, язык, письменность, культура – буквально все разное. Конечно, многие различия постепенно в процессе общения частично стерлись, но тем не менее это не то, что наводит, а просто-таки наталкивает на вывод, что все составляющие Мир сна территории некогда были обособленными, никак друг с другом не связанными мирами. Мир сна, подобно мозаике, собран из кусочков различных миров. При этом ни в одном из них не сохранилось не только трудов по истории, но даже хотя бы просто воспоминаний или преданий о том, что они представляли собой до тех пор, пока не стали, объединившись, Миром сна. Когда появился Мир сна? Какова его предыстория? Что послужило причиной его рождения или, может быть, создания? Не задумывался над этими вопросами разве что только ленивый. Но ответы так и не были найдены. Каждый, кому необходимо объяснение, довольствуется тем, во что хочет верить сам. Школам последователей тех или иных учений о происхождении и природе Мира сна нет числа.

– А какое объяснение выбрали для себя вы? – воспользовавшись паузой, спросил Павел.

– Существует легенда, родившаяся уже здесь, в Мире сна, – ответил ди Катнар. – В ней рассказывается о том, что когда-то, в незапамятные времена, в космосе произошла ужасная катастрофа. В легенде она носит название Всполох. О Всполохе узнала заранее некая великая и могучая цивилизация Парящих над Разумом. Им также было известно, что множество обитаемых миров будет захвачено Всполохом и неминуемо погибнет. Даже Парящие над Разумом не могли уберечь от катастрофы все эти миры. И тогда они решили спасти хотя бы небольшую частицу каждого из них. Так, гласит легенда, появился Мир сна. Я согласен с этой легендой, что Мир сна, действительно, был создан искусственно. Кто его создатели и каковы были их цели – спасение гибнущих миров или проведение некоего непонятного нам сверхэксперимента, – остается лишь гадать. Разве неудивительно, что при всем многообразии языков, существующих в Мире сна, достаточно выучить свой родной, чтобы автоматически понимать остальные? Даже вы, пришелец, прекрасно понимаете и меня, и Шайху, а мы, между прочим, говорим с ним на разных языках. Вы этого, наверное, даже не заметили. Единственной территорией Мира сна, не имеющей ни коренного населения, ни собственной флоры и фауны, является Вавилон. Он стоит на гигантской гранитной плите и, как кольцо от ключей, нанизывает на себя каждую из составляющих Мир сна территорий, удерживая их вместе. Вот в такой странный мир вы попали, Павел, – улыбнувшись, закончил герцог.

– Ну а каким боком ваш мир прилепился к нашему Реальному миру? – Павел наконец задал вопрос, интересующий его, пожалуй, в наибольшей степени. – У нас-то насчет космогонии, эволюции и истории как раз все в порядке.

– На этот счет также существует несколько различных теорий, – ответил герцог. – Мне, например, нравится та, которая гласит, что поскольку Мир сна – искусственное образование, то привязка к Реальному миру необходима ему для стабилизации положения в пространстве и времени.

– Мне, честно говоря, не очень нравится теория, в которой мой родной мир расценивается всего-лишь как якорь для чего-то постороннего, – слегка поморщился Павел.

– Существуют и другие гипотезы, – улыбнулся ди Катнар. – Возможно, вам они покажутся более привлекательными, хотя и менее понятными: они опираются на теорию зеркал.

– Ох уж мне эти ваши зеркала! – в сердцах вздохнул Павел.

– О них мы поговорим с вами в другой раз, когда будет время, – успокоил его ди Катнар. – Мы уже почти приехали.