– Фейерверк в нашу честь, от которого ничего хорошего ждать не приходится. Бежим отсюда!

Спасаясь от летящих на них искр, люди забежали за перегородку, отделявшую операторский зал от конвейера, и захлопнули дверь. Лента конвейера была остановлена. Неподвижно замершие на ней штырьки матриц стояли, похожие на миниатюрные пограничные столбики.

– Выбьем окно и выберемся через него, – предложил Баслов.

Закинув гравимет за спину, он ухватился за стойку бездействующего автомата, на котором тем не менее горели контрольные огоньки, и полез по ней вверх. Вскарабкавшись на закрывающий линию прозрачный колпак, он перевернулся на живот и съехал по другую его сторону. Киванов и Вейзель перебрались через конвейер тем же путем.

Выстрелом Баслов разнес оконное стекло вдребезги.

Киванов снова вскарабкался капитану на плечи и, подпрыгнув, навалился грудью на край оконной рамы. Едва только успев выглянуть наружу, он спрыгнул вниз, едва не сбив с ног не успевшего отойти в сторону Вейзеля.

– С этой стороны то же самое, – сказал он. – Вагон, механик и с десяток контролеров.

– Так, приехали. – Баслов нервно дернул себя за ус и быстро огляделся по сторонам, пытаясь найти выход из западни, в которой они оказались.

Дверь, ведущая в операторский зал, с треском распахнулась, и в нее влетели трое контролеров. Баслов с Кивановым выстрелили одновременно. Удар из гравимета Киванова, установленного на малую мощность, сбил с ног двух контролеров. Выстрел Баслова оказался мощнее – он отбросил третьего дравортака за дверь и, зацепив, выбил планку из дверного косяка. Остававшиеся за перегородкой контролеры, не делая новой попытки войти, открыли огонь через распахнутую дверь. Земляне упали на пол и под прикрытием прозрачного колпака отползли с линии огня.

Заметив их маневр, дравортаки ворвались в помещение и, укрывшись за громоздким, похожим на арку автоматом, между широко расставленными опорами которого проходила конвейерная лента, снова открыли огонь.

Баслов, присев на корточки, прижался спиной к прозрачной стенке и, что-то пробормотав себе под нос, передвинул регулятор мощности гравимета до максимального уровня.

– В каком месте на улице стоит вагон? – спросил он у Киванова.

– Примерно здесь, – указал на стену Борис.

– Далеко от стены?

– Метрах в десяти.

– Дверь открыта?

– Кажется, – неуверенно ответил Борис.

– А где находится механик?

– Левее, ближе к перекрестку.

– Понятно.

Баслов привстал на ноги, пригнувшись пробежал чуть вперед, по направлению к ведущим огонь дравортакам и, поднявшись почти в полный рост, выпустил из гравимета серию зарядов по автомату, служившему противникам укрытием. Первый же выстрел капитана сорвал с автомата жестяной кожух. Последовавшие за ним рвали, давили и корежили его внутренности до тех пор, пока оттуда не повалил густой серый дым, сквозь который местами прорывались алые струйки огня. Чтото гулко ухнуло внутри изуродованной машины, и среди искореженных деталей возник разбухающий на глазах клуб багрового пламени. Через мгновение столб огня взметнулся к потолку, разметав по сторонам расплавленные обломки конвейерного автомата.

Судьба прятавшихся за ним дравортаков Баслова не интересовала. Он подошел к стене в том месте, где, по словам Киванова, за ней стоял вагон, и жестом подозвал Бориса.

– Ставь оружие на максимальную мощность. По моей команде одновременно стреляем по стене. Готов?

Борис кивнул.

– Начали!

Стена содрогнулась от двойного удара, все помещение наполнилось давящим на уши рокочущим гулом, сверху посыпались осколки лопнувших стекол.

– Еще раз! В то же место! Давай!

Вейзелю, стоявшему чуть в стороне, показалось, что стена выгибается, пытаясь противостоять чудовищному напору. Прочности ее хватило ненадолго. В том месте, где пересекались гравитационные волны, стену прочертила неровная горизонтальная трещина, которая быстро росла в длину и становилась все шире.

В дверях появился новый отряд контролеров, которые быстро скрылись за перегородкой, успев кинуть в помещение несколько изрыгающих фиолетовый дым гранат.

– Как будто без них здесь дыма мало, – морщась, проворчал Баслов.

От лезущего в ноздри дыма начала кружиться голова, в ушах раздавался звон, контуры предметов перед глазами сделались нечеткими, расплывчатыми. В какой-то степени людей спасало только то, что все окна в зале были выбиты и большую часть фиолетового дыма вытягивало на улицу. Но заглядывающие в дверь дравортаки то и дело подбрасывали новые дымовые гранаты.

С чудовищным грохотом часть стены ниже трещины раскололась на несколько неровных частей и рассыпалась, открывая низкий проход шириной около метра. Вейзель успел схватить за руку и отдернуть в сторону от прохода кинувшегося в него Баслова. Верхняя часть рухнувшей стены, потеряв опору, просела вниз и обвалилась, взметнув в воздух тучу пыли и разметав по сторонам бетонные осколки.

Баслов взлетел на гору обломков и, забыв сбросить мощность гравимета, со всей смертоносной мощностью своего грозного оружия ударил по сбившимся в кучу, растерявшимся контролерам. Трое дравортаков упали, размазанные по дорожному покрытию, остальные кинулись врассыпную. Несколько беспорядочных ответных выстрелов в направлении почти не различимого за стеною пыли и дыма противника не достигли цели.

Стоявший до этого на перекрестке механик развернулся и двинулся к месту боя. На плечах его раскрылись лепестки сферических диафрагм, и вперед выдвинулись тускло поблескивающие стволы готовых открыть огонь лазеров. Но для того чтобы нанести точный удар, ему было необходимо ясно видеть перед собой противника.

Тщательно, насколько позволял раздражающий глаза едкий дым, Баслов прицелился в ячейку лазера на правом плече механика и плавно надавил на спусковой крючок. Удар развернул железного монстра на четверть оборота, однако на ногах механик устоял благодаря безотказно сработавшей системе гравикомпенсации.

– Вперед!

Не дожидаясь, когда контролеры опомнятся и под прикрытием механика организуют ответную атаку, Баслов, а следом за ним Вейзель и Киванов, перелезли через кучу строительного мусора и на предельной скорости понеслись к стоящему неподалеку вагону с откинутой на землю дверью.

Уменьшив мощность поражения гравиметов до минимума, Баслов и Киванов на бегу вели огонь по дверному проему вагона, не давая возможности выглянуть укрывшимся в нем контролерам.

Они уже почти достигли цели, когда выстрел откуда-то со стороны настиг Киванова. Вскрикнув, Борис споткнулся и, увлекаемый инерцией бега, проехался грудью, локтями и животом по дороге.

– Помоги ему, Вейзель! – не останавливаясь, крикнул Баслов.

Взбежав по пандусу, он прикладом ударил в лицо притаившегося за стеной у входа дравортака и, мгновенно развернув гравимет, почти в упор выстрелил в грудь второму. Других контролеров в салоне не было.

Выглянув в открытую дверь, Баслов помог Вейзелю втащить в вагон Бориса.

Лицо Киванова было мертвенно-бледным. Держась обеими руками за правый бок, он упал на сиденье и согнулся пополам.

– Со мной все в порядке, – не поднимая головы, едва слышно произнес он. – Просто дыхание перехватило.

Баслов сунул в руки Вейзелю гравимет Киванова.

– Следи за входом, но сам не высовывайся.

Вейзель занял позицию напротив двери, укрывшись за спинками сидений, расположенных по центру салона.

Тем временем Баслов добежал до начала вагона, осмотрел торцевую стену, ощупал ее руками и недовольно цокнул языком.

– Что ты там ищешь? – кривясь от боли, спросил он.

– Вход в кабину водителя, – не прерывая своего занятия, ответил Баслов.

– Ты уверен, что она есть?

– Даже если эту машину ведет автопилот, у нее должна быть контрольная система ручного управления.

Баслов нащупал щель и, вставив в нее лезвие ножа, надавил на рукоятку. Сталь, звякнув, переломилась.

– Проклятие!

Баслов в ярости саданул кулаком по запертой двери.

– Попробуй-ка это. – Вейзель кинул ему пульт, которым пользовался контролер.

Баслов поймал черную коробочку.

– Ты думаешь, я успею перебрать все возможные комбинации? – язвительно поинтересовался он.

– Ты где-нибудь видел хотя бы один замок? – раздраженный непонятливостью капитана, закричал на него Вейзель. – Дверь должна открываться простым нажатием какой-то одной клавиши!

Баслов направил пульт на дверь и стал торопливо нажимать все кнопки подряд.

Уязвимость позиции землян заключалась в том, что они могли контролировать только узкую полосу пространства, видимую через раскрытую дверь. Дравортаки могли свободно обойти вагон с тыла и подготовить массированную атаку, отбить которую, имея на вооружении лишь два гравимета, было невозможно.

В проеме двери возник выпрыгнувший откуда-то сбоку долговязый дравортак. Вейзель нажал на курок. Дравортак, вскрикнув, упал на спину и скатился по пандусу на землю. Попытавшись подняться, он снова упал и, судорожно дергаясь всем телом, пополз в сторону. Подвывая при каждом толчке, он то и дело оглядывался на дверь, словно ожидал добивающего выстрела в спину.

Не обращая внимания на стоны раненого, мимо пробежали двое дравортаков. Один из них на бегу поднял гравимет и выстрелил, но заряд угодил в борт вагона.

Судя по тому, как неорганизованно и сумбурно действовали контролеры, тактической подготовки и боевой практики им явно недоставало. Должно быть, прежде им никогда еще не приходилось действовать против вооруженного противника, использующего активную тактику. Но зато в резерве у них было такое мощное наступательное оружие, как механик, который был где-то рядом, но пока никак себя не проявлял.

Киванов обратил внимание на сумку с длинным ремнем, лежавшую рядом с ним на сиденье. Открыв ее, он увидел с десяток металлических цилиндров – запасные энергоблоки к гравиметам. Борис перекинул ремень сумки через плечо и, стиснув зубы, поднялся на ноги. Он взял оставленный Басловым гравимет и, с трудом перевалившись через сдвоенные спинки сидений среднего ряда, занял позицию рядом с Вейзелем. Взглянув на Бориса, Вейзель натянуто улыбнулся. Киванов в ответ ободряюще подмигнул ему, хотя и сам прекрасно понимал, что ждать развязки оставалось недолго.

– Есть!

Очередная кнопка, нажатая Басловым на пульте, сработала, и часть стены, откатившись в сторону, открыла узкий проход в кабину водителя. На невысоком сиденье с широкими подлокотниками сидел дравортак. Баслов молча схватил его за шиворот и выкинул в салон. Дравортак ошалело огляделся по сторонам, увидел двух вооруженных людей, засевших за средним рядом сидений, двух мертвых контролеров на полу и, парализованный страхом, замер на месте.

– Пошел отсюда! – рявкнул на него Киванов.

Дравортак кинулся к открытой двери, оступившись, скатился по пандусу и, проворно вскочив на ноги, в одно мгновение скрылся из виду.

Баслов с трудом втиснул свое большое, широкое тело в кресло водителя. Приборной доски в кабине не было. Перед ним было только стекло с односторонней светопроводимостью, через которое он увидел, как водитель подбежал к группе контролеров и, что-то рассказывая им, замахал руками.

Баслов положил руки на подлокотники. Правая его ладонь легла на теплую, чуть шероховатую, сразу же словно прилипшую к коже поверхность шара, выступавшего наполовину из прорезанного в подлокотнике гнезда. Шар легко и плавно скользил в любую сторону, подчиняясь движениям кисти руки. Под левой рукой оказался торчащий из другого подлокотника короткий рычаг с удобной горизонтальной рукояткой.

Баслов потянул рычаг на себя, и машина рванулась вперед. Испуганно шарахнулись в стороны стоявшие на ее пути дравортаки.

Баслов сбавил скорость и, повернув шар, попытался изменить направление движения транспорта. Система управления оказалась настолько чувствительной, что вагон, заложив пару крутых виражей, едва не врезался в стену.

Освоившись с управлением, Баслов разогнал машину, затем резко остановил ее и развернул на месте. Машина, громоздкая и неповоротливая на вид, на деле оказалась послушной и проворной.

Баслова распирала взрывоопасная смесь безумной радости с гордостью победителя, готовая вспениться и вырваться через горло восторженным криком. Но крик замер на губах, когда в лобовом стекле возникла громоздкая, уродливая фигура механика.

Удар, нанесенный в правое плечо, вывел из строя лазер, но в остальном не причинил механику вреда. Он двигался в сторону противника, и лазер на его левом плече был готов к бою.

– Ну что ж, хочешь сразиться – давай попробуем…

Зубы Баслова оскалились в злорадной усмешке. Дернув рычаг на себя, капитан бросил машину вперед.

Навстречу ударил лазерный луч.

Механик, наверное, знал, что противник находится в кабине, расположенной в лобовой части машины, однако действующая независимо от сознания автоматическая система наведения орудий выбрала иную цель. Лазерный луч, распоров крышу вагона, вскрыл его, как консервную жестянку.

– Целы? – не оборачиваясь, крикнул Баслов.

– Порядок, – ответил ему Вейзель.

Ни он, ни Киванов не видели ничего, кроме серой стены здания, проносящейся мимо них в узком дверном проеме, а потому и не поняли толком, что произошло. Их больше беспокоила оставшаяся незакрытой дверь, которая с грохотом и лязгом волочилась следом за ними по дорожному покрытию, высекая фонтаны искр, отлетающих назад, подобно хвостам комет.

– Держитесь! – закричал Баслов.

Вагон, ударив механика по ногам, подбросил его вверх. Лобовое стекло покрылось частой сеткой трещин, сквозь которую ничего не было видно. Подняв ногу, Баслов каблуком вышиб стекло.

Корпус механика с грохотом обрушился на изуродованную крышу машины. Рессоры просели настолько, что днище начало скрести по бетону. Механик вцепился руками в проделанный лазером разрез на крыше и рванул его края в стороны. С душераздирающим скрежетом лист металла начал рваться, словно бумажный. Пытаясь пролезть в салон, механик просунул в образовавшуюся дыру голову.

Вейзель перекинул регулятор мощности на максимум, приставил ствол гравимета к шару на плечах механика и выстрелил. Голова механика, или то, что только внешне напоминало голову, с хрустом, словно ломались настоящие позвонки, отделилась от туловища, взлетела вверх и упала на дорогу позади несущегося вперед на бешеной скорости вагона.

На месте, где она была, из плеч механика торчали обломанные стальные штыри, между которыми болтался обрывок многожильного изолированного кабеля. Но руки железного монстра по-прежнему цеплялись за крышу вагона. Все дальше растаскивая в стороны края прорехи, механик не оставлял попыток протолкнуть в нее свой корпус.

Резко повернув шар управления влево, Баслов кинул машину бортом на стену здания. Затем еще раз, еще и еще.

Огромный, тяжелый корпус механика с грохотом бился о борта вагона, перелетая с одной стороны на другую, но железные руки его словно вросли в металл крыши.

Киванов знал, что нужно было сделать, чтобы скинуть механика с крыши, но удары машины о стену отдавались нестерпимой болью в раненом боку, и ему все время приходилось держаться за поручни, чтобы не вылететь невзначай в распахнутую дверь. В конце концов он просто разжал руки и, заорав от боли, пронзившей все тело, скатился на пол между соседними рядами сидений. Перевернувшись на спину, он уперся ногами в стойки, поднял ствол гравимета и принялся палить, целясь в похожие на скобы пальцы, вцепившиеся в края рваной дыры на крыше. Тело Киванова моталось из стороны в сторону по проходу, от боли перед глазами у него все плыло, а он орал и давил на гашетку до тех пор, пока не почувствовал, что машина идет ровно. Тогда он уронил гравимет и закрыл глаза.

Вейзель подбежал к нему и приподнял голову.

– Борис?..

– Да, все еще Борис, – вяло улыбнулся Киванов и, опершись руками о пол, попытался подняться.

Вейзель помог ему сесть.

– Как вас там, не укачало? – крикнул из кабины Баслов.

– Входную дверь закрой! – ответил ему Киванов. – Я чуть не вылетел на ходу!

– Если бы я знал, как это сделать, – усмехнулся Баслов. – Хотя…

Повернув шар управления, он ударил машину о стену бортом, с которого находилась дверь, и тащившийся все это время за ней покореженный кусок металлической секции отлетел назад.

– Нравится мне эта машина! – обернувшись в салон, радостно сообщил Баслов. – Не машина, а танк!

– Куда мы теперь? – спросил Вейзель.

– Надо отыскать Кийска с ребятами, – ответил Баслов. – Заберем их и прямым ходом через пустыню – к Барьеру. Здесь нам больше оставаться нельзя.