Было странно встретить каменный грот на берегу озера, окруженного бамбуковыми зарослями. Но, если задуматься, в мире так много странного и необычного, что, наверное, уже пора перестать удивляться.

Берегом ветроходы двинулись к нагромождению камней, пирамидальная форма которого ненавязчиво намекала на то, что это мог оказаться тот самый грот, который они искали.

– Ты много путешествовал? – спросил Финн у Джапа.

– С чего ты взял? – настороженно посмотрел на офицера боец.

– Просто предположил, – улыбнулся Финн. – Мне кажется, что такой человек, как ты, должен был много где побывать.

– А что во мне такого особенного? – Джап дернул лямки, поправляя рюкзак на спине.

– Ну, знаешь, есть в тебе что-то такое… – стараясь подобрать нужное слово, Финн потер палец о палец. – Что-то основательное, – он провел рукой сверху вниз, словно колонну поставил. – Я бы даже сказал – цельное!

– Не понял? – сдвинул брови Джап.

– Ты не размениваешься по мелочам, – добавил Финн.

Джап скривил губы. Шрам на щеке натянулся и побледнел.

– Чего тебе надо?

– Я спросил, много ли ты путешествовал? – повторил свой вопрос Финн. И на всякий случай добавил: – Надеюсь, я не переступил грань дозволенного?

– Нет, – коротко ответил Джап.

– Прости?

– Что непонятно?

– Это был ответ на второй вопрос?

– На оба.

– Ясно, – улыбнулся Финн. – А откуда ты родом?

Это был вопрос, который нельзя было проигнорировать. Финн это отлично знал, потому и задал. Он все еще надеялся втянуть Джапа в разговор. За время общения с Джапом у Финна начало складываться впечатление, что боец только изображает из себя грубого и неотесанного увальня. Следует признать, роль свою он играл отменно. И все же время от времени из-под толстой кожи носорога вдруг проступало нечто такое, что заставляло Финна еще внимательнее присматриваться к Джапу. То он вдруг употреблял словечко явно не из лексикона лихого рубаки. То неожиданно выдавал суждение слишком уж для него здравое. Да и взгляд его порой становился не в меру задумчивым.

В Зей-Зоне было немало людей, которые скрывали свое прошлое, назывались чужими именами и выдавали себя не за тех, кем на самом деле являлись. В принципе, в этом не было нечего предосудительного. На то она и Зей-Зона. По этой части Финн МакЛир и сам был не без греха. Финн не собирался «раскалывать» Джапа. Ему было интересно понять, ошибается он в своих предположениях или нет? Поэтому самым главным тут было не переступить некую незримую черту, за которой обычная болтовня превращается в навязчивое стремление влезть собеседнику в душу.

– Из Ур-Курсума, – ответил Джап.

– Серьезно! – удивленно и радостно вскинул брови Финн. – Это такая огромная дрейфующая каменная плита, на которой постоянно идет торговля! Базар необъятной величины, на котором можно купить все, что только захочешь!

– Да, – коротко кивнул Джап.

– Я бывал там со своим предыдущим горо- дом!

– Мы тоже туда заходили, – сказал Метаброд, от нечего делать прислушивавшийся к разговору. – Энгель-Рок, а ты бывал в Ур-Курсуме?

– Пару раз, – ответил здоровяк.

Он внимательно смотрел по сторонам, пытаясь угадать, откуда, с какой стороны может прийти беда? Но никаких предвестников бури не было. И это было плохо. Очень плохо. Энгель-Рок ни секунды в том не сомневался. Он предпочел бы встретиться с опасностью лицом к лицу, нежели ждать и гадать, когда и откуда она выползет черной змеюкой. И, главное, что она будет собой представлять?

– Ты лучше спроси, где он не бывал, – усмехнулся Финн. И снова обратился к Джапу: – Кем были твои родители?

– Торговцами, – процедил сквозь сжатые губы боец.

– Ну, разумеется, – с улыбкой кивнул Финн. – Чем еще заниматься коренным жителям Ур-Курсума! Оба?

– Что «оба»? – не понял Джап.

– И мать, и отец? Оба были торговцами?

– Да, – кивнул Джап.

– И чем они торговали?

– Чем придется.

– Я слышал, у каждого торговца в Ур-Курсуме своя специализация.

– Мои родители были мелкими торговцами. Поэтому торговали чем придется.

– Понятно. А ты им помогал?

– Ну, да.

– Товары таскал или покупателей зазывал?

– Все приходилось делать.

– Слушай, Джап, а говорят, в Ур-Курсуме много разных увеселительных заведений, – влез в разговор Гай Хольц, который, в отличие от других, в Ур-Курсуме не бывал.

– Верно говорят, – ответил Джап.

– И?.. – Хольц выставил перед собой руку с открытой ладонью и помахал ею из стороны в сторону. – Что это за заведения?

– Да разные, – пожал плечами Джап.

– Ну, ты давай поконкретнее, – скабрезно ухмыльнулся Хольц. – Со всеми деталями.

– В Ур-Курсуме можно найти все, что пожелаешь, – ответил Джап. Будто заголовок из рекламного буклета прочитал.

– Ну а допустим, я хочу пойти в бордель, – продолжал гнуть свое Хольц. – В самый роскошный и дорогой, гола-хола, бордель!

– А деньги у тебя есть? – усмехнулся Метаброд.

– Ну а допустим, что есть!

– Тогда – вперед! – рукой указал направление Финн.

– Ну а что я там за свои денежки получу? А, Джап? В борделе этом?

– Шлюху получишь, – ответил Джап.

Лицо Хольца обиженно вытянулось.

– И все?

Как будто его действительно на деньги кинули.

– Можешь получить двух. Или – трех. Сколько пожелаешь. Только плати.

– Нет, слушай, так не пойдет! – недовольно взмахнул руками Хольц. – Ты мне в деталях все расскажи. Понимаешь? В деталях! Самая суть!

– Ну, что ты к нему привязался? – осадил Гая Финн. – Он тогда еще маленький был. По борделям не бегал. Родителям в лавке помогал.

МакЛир чувствовал, что Джапа тяготит этот разговор. Он поддерживал его только потому, что такова была традиция. Но, если бы Хольц продолжил на него давить, Джап мог замкнуться, как устрица в раковине.

Финн оказался прав. Как только Гай безнадежно махнул рукой и отвернулся в сторону, Джап бросил в его сторону благодарственный взгляд. Финн улыбнулся в ответ.

– Как случилось, что ты покинул Ур-Курсум?

– Родители умерли.

– Мне жаль.

– Обычная история. Все когда-нибудь умирают.

Финн, образно выражаясь, затаил дыхание в ожидании того, что Джап продолжит рассказ о том, что случилось с ним после смерти родителей, почему он покинул Ур-Курсум и как стал бойцом. Но Джап молчал. А продолжать расспросы было уже неприлично.

Джап сказал, где родился, рассказал о родителях. Слишком сжато – но это уже к делу не относится. Сообщить еще какие-то факты своей биографии он мог только по собственному желанию. А желания такого у него, судя по всему, не было.

Но Финн все же задал еще один вопрос. Как он полагал, вполне нейтральный.

– Кем бы ты хотел быть?

Джап посмотрел на него удивленно. Что уже было необычно. Как правило, Джап никак не проявлял свои эмоции. А чувств у него как будто и вовсе не было.

– Я – боец, – ответил он.

Финн недоверчиво прищурился.

– Хочешь сказать, ты с самого детства мечтал махать мечом?

Джап задумался.

Финн терпеливо ждал.

Ноги продолжали равномерно месить грязь.

– Нет, – сказал наконец Джап.

– Кем же тогда ты хотел стать в детстве?

– Фокусником.

Ответ настолько поразил Финна, что он чуть было не переспросил: «Кем-кем?» Но все-таки сдержался. Иначе бы Джап непременно обиделся.

– Почему фокусником? – спросил Финн.

Джап ответил не сразу. Сначала он прихлопнул слепня, севшего ему на щеку, внимательно посмотрел на него и отщелкнул ногтем.

– Мне нравилось смотреть, как выступают уличные фокусники. Я знал, что все, что они показывают, это только ловкость рук и обман зрителей. Но однажды на базаре появился новый фокусник. То, что делал он, не было похоже на выступления остальных. Он не продевал одно кольцо сквозь другое, не заставлял веревку расти вверх, не вытаскивал из пустого ящика курицу, не показывал часы, которые должны были лежать в кармане зрителя из задних рядов. Он делал такое, чего никто и никогда прежде не видел. Это было настоящее зрелище, от которого невозможно было оторваться. Острым топором он отрубал себе руку по локоть. Да так, что кровь, хлещущая из перерезанных артерий, брызгала на одежду тех, кто стоял в первом ряду. Затем он накидывал на отрубленную руку платок и рука прирастала на место. Он всего на миг закрывал платком голову добровольца из зрителей. И голова оказывалась повернута лицом к спине. Зритель в ужасе орал, глядя на свои ягодицы, до тех пор пока фокусник не возвращал все на место. Многие фокусники показывали номера с исчезновением котят или кроликов, посаженных в коробку. Но новый фокусник однажды на глазах у целой площади заставил исчезнуть сразу трех верблюдов. Представляешь? Трех верблюдов! Он просто накинул покрывало на верблюдов, узду одного из которых сжимал в руке стоявший рядом хозяин, сосчитал до семи – он постоянно повторял, что семь это магическое число, семь и тринадцать, – после чего покрывало упало на землю. А пустая упряжь повисла в руке хозяина верблюдов. Верблюд – это тебе не котенок, его за пазуху не сунешь. Тем более три верблюда! В общем, этот фокусник творил настоящие чудеса. Я говорю так, потому что то, что он делал, не поддавалось никакому разумному объяснению. Но на следующий день после фокуса с исчезновением верблюдов фокусника забрали уликары. Забрали прямо с площади, во время исполнения номера, когда он превратил три ореха, что сжимал в кулаке нищий, в три алмаза, размером с орех каждый. Когда уликары увели фокусника, алмазы так и остались у нищего в руке. Фокуснику не было до них никакого дела. А забрали его из-за тех самых трех верблюдов. Хозяин верблюдов пожаловался, что фокусник их украл. Хотя сам – все эти слышали – предоставил верблюдов для номера. И еще бился об заклад, что фокусник ни за что не сможет заставить их исчезнуть у всех на глазах. Если бы фокусник вернул верблюдов, а он, наверное, мог это сделать, то инцидент был бы исчерпан. Но он не стал этого делать. Вместо этого он позволил, чтобы его, как вора, посадили в тюрьму. Потом говорили, что он исчез из тюрьмы, прямо из запертой камеры. Да еще и прихватил с собой двоих или троих заключенных. Не знаю, правда это или нет. Но больше этот фокусник на базаре не появлялся. И никто не мог сказать, что с ним стало после побега из тюрьмы. Вот тогда-то у меня и появилась мечта стать фокусником. Не обычным уличным фокусником, вытаскивающим голубей из рукавов, а магом, умеющим творить настоящие чудеса. Имей в виду, – строго посмотрел на Финна Джап, – я не идиот и понимаю, что никакой магии на самом деле не существует. Магией я называю то, когда один человек способен сделать нечто такое, что не под силу никому другому, и никто не может объяснить, как он это сделал. Но такому трудно научиться самому. Для того чтобы понять, как такое вообще возможно, нужен наставник. Я пытался его найти. Одно время даже работал ассистентом у уличного фокусника. Он был совсем не плох. Умел изрыгать огонь, угадывать мысли и внушать людям, что они животные. Последнее очень нравилось публике. Зрители покатывались со смеху, глядя на то, как человек ведет себя подобно собаке или свинье. Но это было совсем не то, что бы мне хотелось. Поэтому…