Глава 5

В армейке был лимит времени на одевание по тревоге. Назывался «пока горит спичка». Обычно это промежуток в сорок-сорок пять секунд. То есть надо было успеть подскочить, одеться, заправиться и встать в строй, к тому же ещё в это время проснуться. Так вот, госпожа Минори Икэда оделась за половину этого времени.

Не знаю, какое оммёдо она совершила, но змейкой выскользнув из моих объятий, она через двадцать секунд уже завязывала синее оби. После этого взглянула в сторону вошедшего Акиры:

– Доброе утро, Утида-сан. Мы с Такаги тренировали атакующие оммёдо и немного увлеклись. После Кулака Воздушной Ярости Такаги упал и мне пришлось делать ему разогревающий массаж и лечение Дыханием Жизни. Заодно и себя осмотрела, чтобы не допустить возникновения ран. Конечно, Такаги не нанес мне серьезного ущерба, но мы-то с вами знаем, что во время оммёдо важны любые ранки. До свидания, Такаги-сан, вы в порядке. Чуть поболит спина, но через пару часов она пройдет. Акира-сан, я сожалею, что вы увидели нас в таком положении, и могли заподозрить нас в ненадлежащем использовании зала для оммёдо. Всего доброго, я была рада вас видеть.

С этими словами учительница физкультуры сначала поклонилась Акире, потом мне и легкой походкой отправилась на выход. Акира посторонился, пропуская госпожу Икэда. Уже в дверях она обернулась и наградила меня шаловливой улыбкой. Я поджал губы, чтобы не улыбнуться в ответ.

Когда за учительницей закрылась дверь, Акира посмотрел на меня и посуровел:

– Ты понимаешь, что сделал?

– Понимаю, – я тоже сделал серьезное лицо. – Но у меня другого выхода не было.

– То есть как? – непонимающе спросил Акира.

– Ты слышал что-нибудь про «Черное кумитэ»?

– Бои среди смертников? Мерзкое зрелище. Я всегда выступал против этого.

– И я выступаю против этого. Но пока что вынужден выступать на них.

– Чего? – брови Акиры взлетели к линии волос.

– То, что слышал. Я вынужден выступать на «Черном кумитэ». Мне нужно провести три боя, чтобы спасти родителей. Иначе глава группировки Хино хеби убьет их. Мы скрепили наш договор Дьявольским шаром. На три боя. Первый прошел при помощи сикигами, которого подселил в меня сэнсэй Норобу. Второй бой должен состояться через пару недель и вот это вот всё… – я обвел руками зал для оммёдо, – было нужно для подпитки второго сикигами. Надеюсь, он мне поможет справиться во второй раз.

– Но почему здесь? Почему не в более романтичном месте? – покачал головой Акира.

– Потому что прежде, чем заряжать сикигами, мне пришлось выдержать настоящий бой. Правда, в итоге оказалось, что госпожа Икэда мне поддалась…

– Не хочу слушать подробностей! И уже забыл про этот случай. Изаму, ты хороший человек, но постарайся больше не пачкать похотью священный храм боевых искусств.

– Вот бля буду, – поклялся я самой страшной клятвой.

– И тем более – не ругайся здесь. Иначе мне придется тебе накостылять по первое число. А сейчас… Уходи отсюда. Хотя нет – прежде возьми тряпку и ведро в подсобке и всё тут прибери.

Акира махнул рукой в сторону основного зала.

– Не вопрос – порядок знаю. Потренировался – убери за собой.

– Изаму, не испытывай моё терпение, – произнес Акира и покинул зал.

Я же быстренько всё прибрал за собой. После этого отправился на занятия. До начала уроков было ещё около часа, так что я заскочил в Такашито. Там выклянчил у Аяки завтрак и уселся у окна, наблюдая за спешащими по делам горожанам.

В кафешку заскочил Танака, мы с ним приветственно кивнули друг другу. Он отправился к Аяке, а я начал поглощать пищу, всё ещё смакуя прошедшую ночь.

Эй, Изаму, если ты сегодня подглядывал за нами, то надеюсь, что тебе понравилось. Почти также, как и мне.

– Привет, можно? – рядом с моим столиком возникла симпатичная девушка.

Где-то я её видел. И ведь совсем недавно. Правда, тогда у неё были огромные ресницы, распущенные волосы и презентабельный вид, а сейчас минимум косметики, волосы собраны в хвост. Правда, фигурку сейчас она тоже не скрывала, надев обтягивающий топик, а упругие бедра упаковав в разноцветные полосатые лосины.

– А-а-а, старая знакомая, – улыбнулся я. – Ну, как игровой бизнес? Всё носишь подносы?

– Всё ношу, вот пришла за своей долей, чтобы перестать это делать, – улыбнулась официантка из игрового дома Кибаято. – Ты должен мне миллион иен. Можешь перевести на карту, я не гордая.

Я едва не подавился чаем. Ну и заявочки… Это что, наезд или повод подраться?

– С какого? – коротко поинтересовался я.

– С какого хуя или с какого номера перевести?

– Первый вариант.

– За помощь в рулетке. Не сам же ты поставил на тринадцать черное.

– Та-а-ак, теперь давай по порядку. Как тебя зовут. И как именно ты мне помогла? Я же сам поставил.

– Ну, Изаму, вообще-то мы знакомы. Я была с Аякой, когда вы с ребятами праздновали примирение. Неужели не помнишь? Ну? Чего головой мотаешь? Я же Акеми Усина.

– А-а-а, – хлопнул я себя по лбу. – Как только мог забыть о такой красавице?

– Ну, в тот момент ты был занят разведением своих трех друзей. Да и есть ещё у меня небольшой секретик… Очень позабавило то представление, которое ты устроил для друзей. Меня, честное слово, сначала напугали «офицеры полиции», но потом я узнала одного из них – он тоже заходил в игровой дом Кибаято и тогда был из якудзы. Сведя один к одному, я поняла, что ты редкий прохвост. Но Аяка о тебе очень хорошо отзывалась и я решила тебе помочь, а заодно и поправить своё материальное положение.

Я оглянулся по сторонам. Редкие в это утро гости мало обращали внимание на беседующую парочку у окна. Танака любезничал с Аякой, так что уши греть никто не будет.

– Рассказывай.

– Ты ставил на красное, постоянно проигрывал потому, что не знал про нашего крупье Атсуши и его редкую способность попадать в ту лунку, которую пожелает. Но я заметила у него одну особенность – он всегда чуть дергает правой щекой, когда целится на тринадцать черное. Что-то нехорошее у него связано именно с этой лункой. И когда ты собрался снова поставить на красное, то всего и надо было чуть-чуть подтолкнуть тебя под локоток. Так что справедливо будет поделить выигрыш.

Я посмотрел на неё и усмехнулся. Эх, если бы деньги оставались у меня, то я мог бы и отдать… четверть. Всё-таки я рисковал, хотя… Она знала… Да, отдал бы половину. Но вот в чём загвоздка – у меня не было этой половины.

– Я был вынужден вернуть все деньги Кибаято, – со вздохом произнес я. – Он уговорил мою начальницу, и та вынудила всё отдать.

– Изаму, не шути так, – нахмурилась Акеми. – Вообще-то я рисковала шкурой.

– Я тоже там не просто орешки щелкал. Было бы бабло – отдал бы, но его нет. Но не спеши краснеть, красотка. У меня к тебе есть деловое предложение.

– Какое деловое предложение? Ты зажал бабки, а я должна тебе верить?

– Да не зажимал я ничего. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но у меня нет денег. Можешь даже спросить у своего Кибаято.

– Я спрошу, – фыркнула она. – Я обязательно спрошу.

– Ну и спалишься, дуреха. Если и будешь спрашивать, то делай это отвлеченно, чтобы он тебя не заподозрил. Я понимаю, что у тебя нет повода мне доверять, но прошу просто поверить на слово. Ладно, дело твоё, но всё-таки… – я чуть помедлил, размышляя – стоит ли доверять ей, или она подослана Кибаято, чтобы узнать про мою игру? Решил пока выбрать нейтральную манеру поведения. – Если хочешь поправить материальное положение, то приходи к дому сэнсэя Норобу завтра вечером. Там всё и узнаешь.

Девушка фыркнула ещё раз и произнесла:

– Но знаешь, если я разнюхаю, что ты не отдавал деньги, а решил их зажилить…

– Тогда разрешаю тебе прийти ко мне и отмудохать так, как душе будет угодно. Даже блока не поставлю в ответ. Но думаю, что тебе хватит ума всё-таки всё взвесить и принять мудрое решение.

Акеми поднялась, цапнула мой стакан с чаем и надула губки:

– Я тебя предупредила, Изаму Такаги.

– Я тебя понял, Акеми Усида, – улыбнулся я в ответ. – У меня к тебе будет небольшая просьба, по её поводу позвоню позднее. Оставишь телефончик?

Акеми кивнула и быстро набросала на салфетке номер телефона. После этого она пошла прочь, повиливая разноцветными полосатыми бедрами. Я невольно сглотнул слюну. Пусть я сегодня ночью и удовлетворил свой сексуальный голос, но глазам не прикажешь оставаться равнодушными. А может, это сикигами внутри меня почуял новую жертву…

На уроках не было ничего интересного, поэтому я после занятий сразу же поспешил домой. До клуба «Оммёдо кудо» оставалось ещё пара часов, так что я хотел заскочить и сменить порванное доги на другое.

– Здарова, атец! – приветствовал я с порога сэнсэя Норобу.

– Привет, распутник и гулёна. Судя по блестящим глазам – ночь удалась.

– Да, извлекай из меня сикигами. Думаю, что он достаточно насытился, чтобы…

Я не успел договорить, как старик протянул руку и быстро зажал мне шею. А ведь должен бы уже привыкнуть к старому пройдохе, но нет…

Пришел в себя уже на полу. Голова покоилась на сухих листьях папоротника. Неужели я свалил очередную икебану сэнсэя?

– Очнулся? Вот и славно. Пойдем, Киоси пришел в себя. Я специально ничего не расспрашивал, чтобы услышать всё вместе.

– А чего я лежу?

Сэнсэй пожал плечами:

– Утомился, наверное. Напрыгался за ночь вот и приуныл.

– А-а-а! Стоп! Так это же ты меня вырубил.

– Вот какой ты замечательный человек, иномирец, всё замечаешь, – усмехнулся сэнсэй. – Сикигами легче извлекать из спящего человека. Так что всё нормально, теперь ты снова полновластный владелец тела.

– Ну и хорошо, а то как-то запарился думать, что внутри меня какие-то духи, как глисты шевелятся…

– Придурок ты, – обругал меня учитель. – Вставай!

– Да встаю я, встаю. Кстати, сегодня узнал, что мне и в самом деле помогли с выигрышем. Было оммёдо, которое заставило меня двинуть фишки на тринадцать, черное. Оно походило на то, твоё, которым ты меня засадил за разбор цветного песка. Тоже незаметно двинуло под локоток…

– А ты чего?

– А я чего? Она же работает у Кибаято, а значит нужный человек. Пригласил её завтра вечером на ужин. Твои-то как? Подтянутся к этому времени?

– Подтянутся… Все живы-здоровы, даже были рады услышать, старые пердуны… Значит, молоденькая девушка… А если она засланная гейша? Вдруг придет, разузнает и потом порушит все твои планы? Ты головой думаешь или хуем? – сэнсэй протянул было руку, чтобы постучать указательным пальцем мне по лбу, но я быстро перекатился и вскочил.

– Вот это как раз мы и узнаем. Если засланная, то передадим неверную информацию, а если и вправду хочет помочь, то она нужный человек.

Сэнсэй на это только покачал головой. Ему явно не нравилась эта идея, но дело уже сделано. Завтра всё узнаем.

Мы зашли в мою комнату, где на полу сэнсэй сделал временную лежанку для Киоси. Мальчишка копался в телефоне, а когда мы отодвинули в сторону дверь, то тут же откинул телефон в сторону и сделал вид, как будто он самый больной Карлсон на свете.

– Привет, оборотень! Ты как? Жив-здоров? Жрать-то охота?

– Да уж, поесть бы не отказался, – сглотнул Киоси и стрельнул глазами в сторону сэнсэя. – Тут меня вообще голодом морят.

– И как только язык поворачивается такое говорить? Сожрал мисо, собу и ещё половину курицы умял.

– А я? Я только смотрел, как вы едите, уважаемый сэнсэй! – плаксивым тоном воскликнул Киоси. – Нет бы поделиться с умирающим тануки…

– Ему пока что нельзя. Внутренние органы ещё не зажили, – ответил сэнсэй на мой молчаливый вопросительный взгляд. – Но, чтобы вызвать лечебную слюну, пришлось устроить представление.

– Ладно, малыш. Теперь колись – кто это с тобой сделал? – присел я возле кровати Киоси.

Тот посерьезнел, перестал улыбаться. Он посмотрел на меня, перевел взгляд на сэнсэя и сказал:

– Мой враг. Он на этот раз снова победил, но я всё равно наберусь сил и тогда…

– Кто твой враг? – спросил сэнсэй.

– Тот, кто убил моих родителей, – еле слышно прошептал тануки.

Сказал так, стиснул зубы и замолчал, глядя в стену. Мы с учителем переглянулись. Я сделал ещё одну попытку:

– Ты имя скажешь, или нам придется догадываться?

Киоси не ответил. Сэнсэй на это хмыкнул и протянул руку к его плечу. Тануки лязгнул на неё вмиг выросшими клыками, но сделать больше ничего не успел. Глаза мальчишки закатились, и он снова погрузился в сон.

Норобу удовлетворенно качнул головой:

– Я предвидел нечто такое, поэтому мы всё должны увидеть сами. Принеси с улицы горшочек с напитком. И не глазей на сад камней!

Я только фыркнул в ответ. Вот ещё… Никак не забудет мне тот случай…

Возле ступеней и в самом деле стоял горшочек с крышкой. Похожий был у Винни Пуха из мультика моего мира. Интересно, а тут есть Винни Пух? Надо будет полазить по сети.

Я не удержался и заглянул под крышку. Ну и запах. Словно крыса сдохла в вентиляционной трубе, потом воскресла зомби, обвалялась в изысканных помоях и пришла спать на тухлые яйца.

Едва не стошнило!

Зажимая нос, я принес горшочек в комнату. Сэнсэй Норобу застыл перед Киоси в позе лотоса. Он жестом предложил мне сесть рядом и сказал:

– Чтобы узнать, что было с этим мелким пиздюком, нужно выпить настой Чужой Памяти. На запах – как дерьмо. На вкус – как дерьмо демона. На вид такой же. Но когда сделаешь три глотка, то возьми меня левой рукой за правую руку, а правую положи на голову тануки. Не снимай руку, пока не услышишь мой голос.

– Да ну на хрен! Сам пей свою отраву! – возмутился я. – Может он и сам расскажет, как всё произошло?

– Не расскажет. Это же тануки. Они упрямы, как войско демонов. Я первый.

С каменным лицом Норобу сделал три глотка. Я даже поморщился от запаха, а он ничего, как будто ничего вкуснее за всю жизнь не пил. После этого сэнсэй передал мне горшочек, а сам положил левую руку на голову тануки, а правую вытянул по направлению ко мне.

– Лучше не дыши, когда пьешь, – предупредил сэнсэй.

Ну что же, я пил как-то вонючий самогон, который вызывал слезы только одним открытием бутылки, так что и это… Я заглянул внутрь горшочка. Твою же мать… Как же всё сложно-то… А уж как воняет…

Но, если по-другому нельзя, то… Я выдохнул и сделал три глотка. На миг показалось, что проглотил жидкий огонь, который рванулся сразу же всё сжигать на своём пути.

– Руки! – скомандовал сэнсэй.

Несмотря на горящие огнем внутренности, я отложил горшочек и сделал так, как просил сэнсэй. То есть положил правую на голову тануки, а левой обхватил запястье Норобу.

Тут же комната уменьшилась до размеров булавочной головки, а моя голова наоборот – раздулась воздушным шаром и лопнула. В ушах послышался треск, а в следующий миг я открыл глаза.

Вокруг были люди. Множество людей. И они казались такими большими, такими огромными. Только через секунду я понял, что это не они были огромными, а я был маленьким! Я был в теле ребенка и смотрел на то, как по небольшой улице вели мужчину и женщину.

Другие люди кричали, что мужчина и женщина украли деньги. Они порывались броситься на идущих, но люди в черных костюмах не позволяли этого сделать, с помощью брани и дубинок отталкивали толпу назад. Мужчина и женщина были избиты и еле-еле передвигали ноги.

Глядя на них, в моих детских глазах появились слезы. Я рванулся было вперед, но чужая рука перехватила меня и оттянула назад.

– Не лезь, парнишка, а то и тебя зашибут под общую руку. Стой здесь!

– Я не могу! – вырвалось из моей груди.

Увернувшись от руки, я рванулся вперед и застыл перед идущими. Женщина явно меня узнала и покачала головой, мужчина же отвел взгляд в сторону. Какой-то человек с татуированными руками схватил меня за плечо:

– Ты знаешь их? Знаешь, что они украли деньги всей организации Хаганеноцуме-кай? Эти двое оставили без средств к существованию целую сотню семей. Ты их знаешь?

Мужчина взглянул на меня и покачал головой. Еле заметно покачал. На глазах женщины показались слезы.

– А может быть ты сам относишься к их семье? Может быть ты их сын? – продолжал издеваться человек с татуированной рукой. Он окликнул другого мужчину в черном костюме. – Иоши, смотри, этому мальчишке жалко чету Аяда. Смотри, он прямо готов разрыдаться!

Скуластый мужчина повернулся на крик и взглянул мне в лицо холодными как лед глазами. Он изогнул губы в улыбке и обратился к избитому мужчине:

– Это твой щенок? Чего глаза отводишь? Мы всё равно всю вашу семью тануки под корень вырежем за воровство!

– Я не жнаю этого мальщика, – проговорил избитый, шамкая с такой силой, как будто ему выбили все зубы. – Первый раж вижу…

– А ты? Ты, сука? Знаешь этого мальчишку? – скуластый Иоши взглянул на женщину.

– Чего молчишь, хуесоска? – подскочил мужчина с татуированной рукой и этой самой рукой ударил женщину в лицо.

Женская голова откинулась назад, раздался отчетливый хруст, а из сплющенного носа полилась новая струйка крови. Она бессильно опустила лицо и проговорила:

– Я его не знаю…

– А ты, щенок! Ты знаешь их? Знаешь людей, обокравших Хаганеноцуме-кай? – подскочил ко мне мужчина с татуированной рукой.

Избитый снова покачал головой.

– Н… н… нет, – прошептали мои губы.

– Не слышу?

– Нннет…

– Тогда брось в него камень, – в мою руку вложили булыжник, величиной с персик. – Давай, швырни прямо в разбитый ебальник. Покажи, как ты ненавидишь их!

На этот раз мужчина с разбитым лицом кивнул. Кивнул, а его губы прошептали: «Бросай, сынок». Я видел это, смаргивая слезы. Видел, как поднимается рука и швыряет камень. Он ударился точно над правой бровью мужчины, содрав кожу и вызвав новый ручеек крови.

– Молодец, пацан! Когда вырастешь, возьмем тебя в Хаганеноцуме-кай! Снайпером! – потрепала по голове татуированная рука. – А теперь свали в туман. Нам ещё надо казнить этих никчемных выродков.

Меня отшвырнули в сторону, а когда я встал, то процессия уже удалялась. Я дотронулся до капель крови на булыжной мостовой. Она была красной и уже начала темнеть от уличной пыли.

– Жаль семью Аяда. Их магазин просто-напросто стоял на территории Хаганеноцуме-кай, – послышалось рядом. – И их подставили… Хорошо ещё, что ребенка успели отправить к родным в Токио.

– Чего ты городишь, старый дурак? – послышался женский голос, а потом звучный шлепок. – Если тебя услышат, то тоже пойдешь, как и Аяда…

– Да иди ты в жопу, женщина, – проговорил усталый голос.

Я снова дотронулся до крови на мостовой. На испачканный безымянный палец упала слезинка, размывая красную жидкость.

– Всё ясно! – раздался голос Норобу. – Тень, выходи! Выходи, а то рискуешь тут застрять…