– Дядя Петр рассказывал, что Зенитниковы пригласили его в гости. Он пришел, а они достают тот самый чемодан, открывают его и высыпают ему под ноги не акции, а деньги! Смотри, говорят, сколько денег! А ты не верил! Мы, говорят, уже вернули все долги, а это то, что осталось. Чистая прибыть! Я не знаю сколько там было денег и дядя Петр не знал, но в этот вечер они втроем обсуждали дальнейшее развитие бизнеса. Они хотели открывать торговый центр. Дядю Петра, как старого проверенного компаньона и друга семьи хотели брать в дело.

– Интересно, – задумался я. – А дальше?

– Дальше? – мисс Джейн Бильсон двумя глотками допила коктейль и с громким стуком поставила стакан на стол. – Через два дня Еремея Зенитникова, его жену и старшего сына убили. Деньги исчезли.

Молчание.

Я не знал как продолжить разговор.

– Убийство повесили на твоего дядю? – наконец выдавил я из себя.

– Он был основным подозреваемым. Дядя Петр видел деньги, он был в гостях у Еремея Зенитникова, знал где лежал чемодан с деньгами. К тому же при обыске у моего дяди нашли крупную сумму денег и оружие. Но, мистер Денис, он был бизнесменом! И в то время у многих было оружие, даже у обоих братьев Зенитниковых. У обоих! У Еремея было заряженное ружье под кроватью! Оно как лежало под кроватью, так там и осталось нетронутым. Одним словом – у моего дяди был мотив. Только у него было алиби, накануне нападения на Еремея Зенитникова мой дядя Петр уехал в город Москву за новым товаром. У копов была версия, что дядя Петр нанял какого-то пожилого соседа Зенитниковых или двух подростков, но эти версии оказались… как это… неверными. Ошибочными. У копов так и не оказалось прямых доказательств вины дяди Петра. Да и посудите сами, мистер Денис, для чего ему так жестоко убивать друга и почти всю его семью, если этот друг сам предлагал ему долю в бизнесе?

– Настоящего убийцу так и не нашли?

– Не нашли. И вот еще что. Я вспомнила. У Еремея Зенитникова осталась маленькая дочь.

– Да, мне это известно, – сказал я.

– Мне ее так жалко. Дядя Петр часто ее вспоминает. Очень переживает. Это настоящее горе.

– Согласен. А что стало с девочкой? Твой дядя знает ее судьбу?

– Ее удочерили.

– Известно кто?

– Аксиний Зенитников. Младший из братьев.

Михаил Заборов (Миша Псковский, Миша Забор)

Не стану объяснять, как я вышел на бывшего криминального авторитета Мишу Забора, находящегося в федеральном розыске уже много-много лет. Некто, написавший мне письмо по электронной почте, более чем ясно дал понять, что если я выболтаю чуть больше того, что мне будет разрешено – у меня могут возникнуть неприятности, а если ни у меня лично, то у кого-нибудь из моей семьи. Некто написал мне, что кое-кто готов передать мне интересующую информацию по поводу братьев Зенитниковых и для этого мне следует заказать на одном из онлайн-магазинов определенный товар определенной торговой марки. Некто сразу объяснил, что это не реклама магазина. Я рискнул, сделал все как сказал некто, не пожалел перечислить шестьсот девяносто рублей и около месяца ждал посылки из Малайзии. Некто на связь больше не выходил и электронные письма больше не присылал. Наконец, заказанная посылка пришла (дешевый кнопочный мобильник) и трепеща от нетерпения, я раскрыл упаковку прямо на почте. Телефон был самый неинтересный, уходящий в прошлое. В нем не было даже самой примитивной камеры. В комплекте же прилагались шипящие наушнички, инструкция, написанная на безграмотном английском и на самом дне коробочки валялась флешка. Придя домой, я откинул коробку с бесполезным телефоном и вставил флешку в разъем ноутбука. На ней был только один вордовский файл с текстом. Ниже я привожу этот текст без изменений:

«Мои друзья передали мне што ты изучаешь ту сраную историю про убийство Зенитниковых. Решил порыться в этом говне? Чтож комуто надо в этом хоть чуть чуть разобратся, ментам это оказалось не по зубам может тебе и удастся докопаться до чего-то любопытного. Время прошло, может вскрылось что то новенькое. Собсвенно поэтому я и связался с тобой Денис Январев. Ты неплохой парень и прежде чем заявить о себе я внимательно ознакомился с твоими прежними публикациями. В частности с историей о маньяке Казакове который орудовал в моем городе и об обстояельствах дела которого я коечто знал и знаю. Я имею ввиду твою книгу «Нюктофобия». Тогда ты беседовал с кое кем из моих друзей, не зная что в свое время они входили в мою групировку. В результате ты написал правду, все так и было. Это удовлетворило моих друзей, а значит и меня поэтому я решил помоч тебе с написанием твоего очередного криминального шедэвра, Денис Январев. Расскажу о том что известно мне, но не знаю насколько этопоможет. Начну с того что ни я ни мои люди не причастны к убийству семьи старшего Зенитникова. Кажется его звали Еремеем. Я отвечаю! Когда-то братья Зенитниковы держали палатки на моей територии, на моем рынке. С ними был еще один по фамилии Волчанский. Они были подо мной, я крышевал их. Я разбирался со всеми кто наезжал на них а значит – на мой рынок а за это Еремей и его брат Аксиний (или Алексей) платил мнекаждый месяц. Каждое одиннадцатое число. Тогда было веселое время, я держал половину город! Половину Ведеска! Трубопрокатный комбинат держал! Бумажную фабрику! Два кинотеатра! Иногда когда Зенитниковым нужно было бабло на товар они знали ккому обратится. Я давал. Они всегда возвращали в срок каждое одиннадцатое число. Вообщем, претензий у меня к ним почти не было парнишки были нормальнми. Перед тем как завалили их старшего, Зенитниковы заняли у меня крупную сумму, я дал хотя знал, что они пошли на какойто риск. Я их предупреждал, они знали на што шли и што я с ними сделаю, если одинадцатого числа взятая сумма с процентами не будетлежать передо мной. И одинадцатого числа они принесли деньги, все до копейки. Им повезло они наварились на процентах по каким то мутным акциям. Мне бы так везло! А через несколько дней Еремея и двоих членов егосемьи завалили и конешно менты первым делом прискакали ко мне. Это говорят твоих Миша рук дело. Выдай говорят исполнителя мы все повесим на него а тебя отмажем и бабло тебе оставим. Вот как говорили! А я даже ни сном ни духом! Я поднял всех своих людей, ищите говорю вместе с ментами убийцу, мне такие дела на моейземле не нужны! И перво наперво прошерстите как следует хозяев той финансовой пирамиды, што выплатила бабло Зенитниковым, есть вероятностьшто это их люди так вернули себе свои деньги. Но ни хера подобного! Долго объяснять. Но в итоге я выяснил, што это не они. Мокрушника сраного так и не нашли. Обычная бытовуха это, Денис Январев. Какой-то ушлый малый поработал. Но не из моих людей, я таких ублюдков при себеникогда не держал и сам бы я никогда не заказал бы женщину с ребенком. Я же не отмороженый я честный благородный вор. Тем более их баблосы мне как капля в море, в то время я купался в деньгах. Мне должен был сам губер области! Мне было выгоднее выделить Зенитниковым здание под торговый центр который они хотели открывать и стабильно стричь зелень. Короче на меня не греши Денис Январев и передай там в своей книжке, что Миша Забор вор по совести и чести! Если найдешь убийцу то с меня ящик коньяка, адрес твой я знаю. Понял? Адрес знаю и семью твою тоже так што дважды подумай што написать. Удачи Денис Январев»

Павел Гаврилов

Мы стояли у развилки двух пересекающихся троп, по одной из которых, судя по следам протекторов, можно было ездить на скутере. С трех сторон нас окружали лесопосадки, где-то еще молодые, где-то уже разросшиеся в полноценный лес. По правое плечо от нас был крутой склон низины, чья вытянутая форма подсказывала любителям геологии, что в далекие времена тут тянулась река глубиной около трех метров. На противоположном берегу низины простиралось засаженное подсолнухом поле, чью территорию постепенно отбивали дикорастущие елочки, на которые в период новогодних праздников охотились жители близстоящих частных домиков окраины города. Павел стоит передо мной, смотрит на мою заинтересованность пейзажем. На плече у него висит спортивный рюкзачок, а в руках – планшет, оклеенный наклейками с героями «Вселенной Марвел».

– Вот смотри, – Гаврилов поворачивает экран планшета в мою сторону и показывает спутниковую карту местности на которой мы находимся. – Это Ведеск, он вон с той стороны, отсюда можно увидеть пару домишек. Вот это лес – он вон там, – мужчина вытянул руку в сторону густых живописных зарослей. – Это шоссе, оно там, за елками.

– Вижу, – согласился я, едва различив за молодыми елями мелькнувший автобус или грузовик-дальномер. – А вот это что? – я указал на карте несколько вытянутых строений, располагавшихся немного в отдалении.

– А это и есть мой мясокомбинат. Он вон там, – Павел показал направление одной из тропинок, уходящих в тень лесопосадок. Минут пятнадцать на велике. Пешком, конечно, дольше.

– Угу… – я кивнул, внимательно изучая гугл-карту и сопоставляя ее с видимым пейзажем. – И ты шел по этой тропе, верно?

– Ну да, по этой. Шел домой.

– Ты можешь вспомнить хотя бы приблизительное время, когда ты заметил предполагаемого преступника? Это ведь было ночью, правильно?

– Это было в период между двенадцатью часами двадцатью пятью минутами и двенадцатью часами тридцатью пятью минутам, – слегка улыбнулся Гаврилов. – Ты спросишь, откуда такая точность? Отвечаю – я несколько тысяч раз рассказывал об этом следовательнице Боговидовой. Мы с ней в свое время рассчитали точное время исходя из расстояния от мясокомбината с учетом того, что наша вечерняя смена работала строго до полуночи.

– И ты пошел ночью домой пешком через лес? Неужели в такое время вас не развозили служебные автобусы?

– Развозили, разумеется. Только мне было удобнее самому, я живу не так далеко и лес этот я знаю, как свои пять пальцев. Я вообще не из пугливых, – в голосе Гаврилова проскользнула обида, будто он решил, что я хотел его оскорбить, хотя признаюсь честно – я, в отличии от Павла, отношу себя к числу тех, кто старается избегать ночных променадов по лесам и предпочел бы комфортабельную поездку на транспорте. У меня есть новый автомобиль, марку которого я не назову, на котором я езжу при любом случае, вплоть до того, что зачастую сажусь за руль только для того, чтобы выбросить мусор. – Да и какой это лес? – продолжал Гаврилов. – Так, один молодняк, а в то время и его-то почти не было. На самом-то деле по этой тропе многие ходят.

– Расскажи кого ты увидел.

– Посмотри вон туда, там обрыв. Сейчас тут разрослись кусты, а раньше отсюда открывался классный вид.

– Похоже на русло высохшей реки.

– Вроде того, – согласился он. – Так вот в тот раз, возвращаясь с мясокомбината, я заметил тень. Вон там внизу. За крапивой. Черный силуэт. Я бы не обратил внимания, да только силуэт быстро двигался и сперва я подумал, что это какой-то зверь. Лосенок, например. Хотя животных тут отродясь никаких не было, разве что белки. Оказалось, это бежал какой-то паренек. Бежал быстро. Я видел, как он перепрыгивал через кочки и ветки. Во что был одет – я не разобрал, но за плечами у него был рюкзак.

– Ты видел его лицо?

– Нет, было темно и он был далеко. Но парень был здоровый. Спортсмен. Он бежал вон оттуда, со стороны домов, – Павел указал направление движения. – Вон туда, где елки. Раньше их не было.

– Ты уверен, что он был спортсменом?

– Денис, я точно уверен в том, что он был либо спортсмен, либо человек какое-то время занимающийся спортом. Не могу сказать каким, но бегать он умел. Это я говорил и Боговидовой и тебе сейчас говорю. Я, Денис, бывший регбист, я с пяти лет занимался в спортивной секции, я могу отличить профессионального бегуна от обычного человека. Например, вот ты, Денис, не спортсмен. Не обижайся, но у тебя не спортивная выправка. Скажи-ка, Денис, ты вообще когда-нибудь занимался спортом?

– Разве что в школе, – признался я.

– Ты помнишь, чему тебя там учил ваш физрук.

– Честно говоря – нет.

– Он должен был тебе объяснять, как правильно дышать во время бега, как держать руки, как двигать ногами. Или что, остановившись, нельзя стоять на месте, а надо отдышаться во время движения.

– Теперь припоминаю.

– Так вот, – продолжал Павел Гаврилов, – тот парень был спортсменом. Уставшим, запыхавшимся, но умеющий правильно двигаться и знающий свои силы и возможности.

– Ну хорошо. Что еще ты можешь о нем сказать?

– Он был похож на догоняющего свою группу туриста. Однако, насколько я помню, в какой-то момент он меня заметил и резко сменил направление, быстро скрывшись за кустами. Вон там. Видишь, там и сейчас заросли – не пролезешь. Шиповник! В тот момент мне было совершенно на него наплевать и я даже не останавливался, это уже потом, через день или два я на работе услышал о преступлении и сам пришел в участок. Я предположил, что, вероятно, видел не простого туриста и оказался прав. Мои показания пригодились, следователь Боговидова даже пожимала мне руку, но, увы, преступника все равно не нашли.

– Так значит ты утверждаешь, что он мог быть спортсменом? – уточнил я, вспомнив, что госпожа Софико Пнавия рассказывала, что по словам умирающей Полины Зенитниковой напавший был скорее толст.

– Это был крупный здоровый парень, – подтвердил Гаврилов, – хорошо бегающий.

«Толстые плохо бегают, – мысленно согласился я, – Умирающая девушка перепутала жир с мускулами».

– Может военный?

– Не исключено. Но он мне показался слишком молодым для военного. Разве что призывник. Но все равно занимающийся спортом.

Я еще долго изучал низину, тропы и лесопосадки. Сделал несколько снимков местности на свой смартфон и еще раз попросил у гражданина Гаврилова планшет с картой.

– Если, как ты говоришь, парень бежал вон в ту сторону, – стал размышлять я вслух, – то, судя по карте, он должен был выбежать к шоссе.

– Скорее всего так и было, – согласился Павел. – В то время вот здесь, – он указал на карте точку у трассы, примерно в километре от нас, – был святой источник, там часто набирали воду. Там была типа парковочка. Боговидова предполагала, что там преступник сел в автомобиль и уехал.

На этом можно было бы завершить наш разговор, ибо я узнал то за чем приехал на это место, но может быть из-за хорошей погоды или из-за того, что плотно пообедал в придорожном кафе, но вдруг я решил поставить себя на место преступника и спустился в низину, где сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Тут внизу все заросло травой по колено, местами хлюпала жижа, а Павел предупредил, чтобы я не кричал если встречу змею – тут водятся только неядовитые ужи. Оказавшись на несколько метров ниже своего оставшегося наверху склона собеседника, я долго осматривался и прикидывал в каком-бы месте преступник мог сюда спуститься и где-бы он поднялся. А еще я понял, что находясь внизу я остаюсь незамеченным для тех, кто наверху, если только те не пройдут по тропинке только в определенном месте и окажутся у края обрыва. Гаврилову в ту ночь, можно сказать, посчастливилось, волею случая он как раз оказался в нужное (а для бегущего внизу преступника – не нужное) время. Вслед за мной в низину спустился и Павел Гаврилов и мы вместе решили пройти в сторону жилых домов, туда, откуда двадцать пять лет назад убегал убийца трех человек. Мы пробирались по густой траве, оставляя после себя след примятой травы, под ногами хрустели невидимые, но ощутимые ногами веточки и камушки, а я то и дело останавливался и осматривался, представляя себя на месте преступника. Я представил себе, как я бегу в ночном мраке по траве, как задыхаюсь от сбившегося дыхания, как обливаюсь потом и опасливо поглядываю вверх – не идет ли кто. Я даже ощутил под лопатками тяжесть набитого деньгами рюкзака. Еще немного и я мог бы ощутить те чувства, которые мог бы испытывать личность, хладнокровно расправившаяся с мужчиной, женщиной и ребенком. Что это? Неужели мое сердце колотиться как отбойный молоток, а в горле горькая вязкость? Кажется, у меня подскочило давление, лицо стало гореть, голова кружиться. Как хорошо, что сейчас светлое время суток и меня сопровождает приятель, иначе, возможно, меня могла бы охватить легкая паника.

Держа оклеенный марвеловскими супергероями планшет Павел Гаврилов топал за мной и сообщал, что давным-давно он сюда уже спускался. Это было вместе с оперативной группой следователей и розыскными собаками. В тот раз, а было это четверть века назад, тут едва ли ни пинцетом выщипывали траву в поисках хоть каких-то улик или следов. Нашли несколько отпечатков следов, идентичных еще ряду следов на пути следования преступника, а также на сто процентов совпадших со следами в доме Зенитниковых. Собака взяла след, но все оборвалось на трассе у святого источника, где преступник, вероятно, уехал на автомобиле.

– Больше всего мне жаль девочку, – произнес Гаврилов. – Там осталась девочка, совсем крошечная.

– Да, – подтвердил я. – Ей было всего годик.

– Как уж она потом? – вздохнул Павел, перешагивая через кочку. – Тебе, Денис, что-нибудь известно о ней? Ты же о ней собираешь материал или я тебя не правильно понял?

– Все верно, о ней, – я вытер пот с шеи. – Ее удочерили.

– Кто? – тут же спросил собеседник.

– Родственники, с ней все было в порядке, она…

– Было?

Я запнулся.

– Было? – переспросил Павел Гаврилов. – Ты сказал «было»?

Гаврилов поймал меня на неудачно произнесенном слове и я был вынужден надолго замяться.

– По правде сказать, я только в начале пути, – забормотал я, хаотично подбирая фразы. Мне, честное слово, очень не хотелось лгать и я почувствовал себя подлецом перед Павлом. – Я точно могу сказать, что девочку удочерили родственники по линии убитого отца, но дальше там какая-то мутная история, я еще не до конца разобрался. Впрочем, могу с уверенностью сказать, что в приемной семье у девочки все было отлично.

Произнося эти слова, я внутренне напрягся, готовя расплывчатые ответы на следующие вопросы, которые неминуемо последуют от Гаврилова. Во всяком случае, я бы на его месте так просто не угомонился бы. Но Павел лишь глубоко и печально вздохнул, из-под ладони посмотрел на «берег» обрыва и сказал:

– Как с тех пор живется тому уроду? Надеюсь, он сдох и черти жарят его во фритюре, раз уж люди его не нашли.

«Да нет, – подумал я про себя, кряхтя от усталости, – не сдох он. Он еще всех нас переживет».