Цитаты из книги «Общага-на-Крови»

Да переспать с тобой. Всё равно бы уломала. Отличник был просто ошарашен такой перспективой.

выхода и здесь, в общаге, и в душе моей, потому что нет любви, – значит, он бездарен. Зачем он мне такой? А если я – герой второстепенный, то мне не нужен бог, для которого я – разменная фигура, строительный материал. Ну а если его вообще нет, то на нет и суда нет. Выходит, если он и есть, то он мне всё равно не нужен. Отмыться он мне не поможет, ибо у него, у бездарности, не будет читателей и не будет третьей правды. А я ведь всю жизнь свою строила из расчёта на бога-писателя и на тебя как его ипостась. Это сейчас я убиваю бога, а раньше как я могла поднять на него руку

Если главный герой – я, и он посадил меня в эту лужу, из которой не

Только вот кто он, каков? А точнее, что́ для него значу я? Если в его романе главный герой – ты, со всей твоей банальностью, то он сам банален. Зачем мне такой бог?

трагедийной героини из меня не получилось. Подвига я не совершила, предательства – тоже, ведь я ничего не обещала Игорю. Когда загнали в угол, пришлось совершить низость. Но ведь предательство – это когда есть выбор: предавать или не предавать, – а выбора у меня не было. И проходным персонажем в этом романе я тоже быть не могу, ведь я что-то ещё из себя представляю, да? Так кто же я? Если уж не к добру, так я всё-таки хоть к чему-то большому рвалась – к истине. И где я очутилась? Не на Голгофе и не в преисподней, а так

Ведь сейчас ты, каким я тебя вижу, совершенно банален. Мне тебя жалко, а за себя стыдно. Вот и всё. И никакой любви. Поэтому и всё то, чем я жила, когда думала о тебе, сейчас мне кажется банальным, жалким и стыдным, как юношеские прыщи.

Ты ведь любишь свою Серафиму? – Отличник молчал. – А почему же ты не спишь с ней? Девочка она замечательная. Тебя тоже любит. Возможность у тебя есть. Когда ещё в жизни повторится такое? В первый раз, в чистоте, по любви… Был бы ты поумнее, то понял бы, что является единственной ценностью в этом проклятом мире. Понял бы, как дорог каждый миг, а не робел перед нею… Понял бы, что ради такого счастья ничего не жалко, что пропустить его – самый страшный грех, наказуемый на всю жизнь несбывающимися надеждами…

А он какой был тогда, до выселения, такой и сейчас. Значит, он имеет право судить. Судить – но не карать. А для суда он должен хотя бы выслушать. Отчаяние от того, что единственный судья не хочет слушать, – оно и прозвучало в окрике Нелли. Слушать даже не оправдания, а последний, предсмертный монолог о боли, которая не оставит и за карнизом крыши. И Отличник не ушёл.

Целая груда мыслей враз прокатилась через сознание Отличника. Он впервые всей душой до осязания ясно внял тому, что его друзей больше не осталось

он должен был узнать, что происходит на свете, он не мог не узнать, как прыгнувший с крыши не может не упасть на землю. И вот теперь вся душа его была переломана, и обломки воткнулись изнутри в тело.