Цитаты из книги «Ненастье»

Что ж, нынче время такое, пряничное и розовое – и сладко, и вроде даже сытно, но не еда, и вредно, и тошнит

Где-то за ними был жуткий Пакистан, «страна чистых», откуда приходили вереницы убийц: взятым в плен они отрезали яйца, выкалывали глаза, отрубали головы. Такое невозможно было представить дома, в СССР. О таком никто не рассказывал. Герку, недавнего школяра, научили чистить автомат и ввинчивать запал в гранату, но не научили, как понимать этот мир и жить рядом с таким ужасом.

продавали всё: фрукты и крупы, мангалы и тазы, птицу и скотину, ковры и наркотики. Парни из СССР охреневали от того, сколько в нищем Гавнистане разного дефицита: косметика, кроссовки, магнитофоны «Шарп», дублёнки-«пустины», термосы, подтяжки, очки-«хамелеоны», джинсы, одноразовые бритвы. «Бакшиш, фамиди?» – угодливо улыбались бойцам дуканщики. Впечатляло, как торгуют свои же – несут в дуканы всё подряд: одеяла, столовские ложки, консервы из пайка, форму. За автозеркало дуканщик давал тысячу «афошек», за колесо от «КамАЗа» – двадцать тысяч. Продавали и патроны – правда, сначала их вываривали в кипятке, чтобы не выстрелили. Дуканщики брали даже мусор из военного городка – на вес, грузовиками. Что ж, Серёга

Батуеве плачет никому не нужная маленькая женщина, бесконечно родная ему и любимая, за которую он жизнь бы отдал, – но ей сейчас кажется, что он её предал и бросил

на краю гибели (он знал по себе) те, кого ты любишь, становятся впятеро дороже, а те, кого ненавидишь, оказываются безразличны. Значит, человек не создан для войны

Афган не сделал нас лучше. Но он не в военнике, а внутри. Ты можешь себе говорить: «Этот парень был в Афгане, значит, я буду ему верить». Не потому, что «афганец» – значит, хороший, а потому что тебе самому надо кому-то верить. Бога-то нет. Коммунизм мы решили не строить. А причина, чтобы верить другим, всё равно нужна. Всегда должны быть свои, и нужен способ превратить чужих в своих. Вот Афган стал таким способом. Неправильно жить наособицу.

Все они тогда были совершенно одинаковы, и каждый понимал, что думают и переживают его товарищи – умные и тупари, добрые и козлы, удачливые и непутёвые, все. Просто это был дембель, чего же тут не понять? Страшное и злое оставалось позади, а впереди – счастье.

ой, и требовать с мужа, с родителей, с государства. Ребёнок объяснял даже другого ребёнка. И поэтому бездетная женщина оказывалась вне жизни, вне общества. В новом мире обмана и несправедливости дети были протезами успеха, костылями. А Танюша не имела этих костылей и падала, падала на каждом шагу

ебёнок оправдывал всё. Оправдывал мужа-алкаша. Огромную жопу. Дурное настроение. Образование в восемь классов. Опоздание на работу. Кандидатуру мэра. Старую шубу. Скандал в поликлинике. Тариф сотовой связи. Отсутствие машины. Все неудачи ребёнок превращал в победы, потому что неудачи объяснялись жертвами во имя ребёнка. Рожая, можно было ничего не делать сверх того, что назначено приро

Ребёнок оправдывал всё. Оправдывал мужа-алкаша. Огромную жопу. Дурное настроение. Образование в восемь классов. Опоздание на работу. Кандидатуру мэра. Старую шубу. Скандал в поликлинике. Тариф сотовой связи. Отсутствие машины. Все неудачи ребёнок превращал в победы, потому что неудачи объяснялись жертвами во имя ребёнка. Рожая, можно было ничего не делать сверх того, что назначено природой, и требовать с мужа, с родителей, с государства. Ребёнок объяснял даже другого ребёнка. И поэтому бездетная женщина оказывалась вне жизни, вне общества. В новом мире обмана и несправедливости дети были протезами успеха, костылями.