Одновременно восстановление боеспособности танковых соединений позволяло подумать о реализации наступательных планов, в частности описанного выше предложения Э. Рауса. Кроме того, ожидалось прибытие резервов ОКХ. В своих расчетах командующий 4-й танковой армией неоднократно упоминал о необходимости получения двух пехотных дивизий. Они поспевали к концу февраля 1944 г., это были 357-я и 359-я пехотные дивизии 21-й волны, формировавшиеся с ноября 1943 г. в Польше из остатков разбитых частей и призывников 1926 г. рождения.

В ЖБД 4-й танковой армии особо отмечалось: «К обеим дивизиям следует предъявлять меньшие требования, чем к остальным, поскольку 2/3 их личного состава 1926 г. рождения». Оба соединения были укомплектованы по штату личным составом, но им не хватало средств связи и другого снаряжения.

Еще одна пехотная дивизия – 68-я – выводилась в феврале на переформирование с возможностью быстрого возвращения в строй. Переформирование шло по штату «нового типа» с «Штурмгешютцами» в противотанковом дивизионе. Однако по факту 357, 359 и 68-я пехотные дивизии самоходок не получили, по крайней мере в мартовских донесениях они отсутствуют. Прибытие этих дивизий ожидалось в первой декаде марта.

Вместе с тем в ближней перспективе немецкое командование отдавало себе отчет относительно опасности, угрожавшей со стороны разрыва, зияющего в центре построения 4-й танковой армии. Командующий группой армий «Юг» Э. фон Манштейн впоследствии писал:

«Как только окончились бои за освобождение войск, окруженных у Черкасс, а вслед за тем и установлена связь между участками фронта, занимаемыми 1 танковой и 8 армиями, командование группы армий отдало приказ о переброске крупных сил на левый фланг. Из состава 1 танковой и 8 армий были выделены для переброски 1, 11 тд и 16 тд из 3 тк. За ними вскоре должны были последовать для сосредоточения в районе Проскурова за 4 танковой армией 17 тд и артиллерийская дивизия. Этими же армиями были выделены в распоряжение 4 танковой армии 7 тд, лейб-штандарт и 503 батальон тяжелых танков. Эти соединения должны были войти в состав 48 тк и сосредоточиться в районе Тарнополя. В то время как 3 тк была поставлена задача предотвратить прорыв или остановить прорвавшиеся через фронт части противника севернее Проскурова, задачей 48 тк являлось не допустить охвата западного фланга наших войск силами противника, наносящими удар на Тарнополь»^[24].

Для латания бреши на левом фланге ГА «Юг» было выбрано проверенное в боях управление XXXXVIII танкового корпуса. Штаб корпуса отличился еще в боях на Чире в нояб ре – декабре 1942 г., при восстановлении фронта после окружения армии Паулюса под Сталинградом. Командовал корпусом генерал танковых войск Герман Бальк, на Чире участвовавший в бою в качестве командира 11-й танковой дивизии. Корпус всю зимнюю кампанию 1943–1944 гг. использовался в качестве «пожарной команды» группы армий «Юг». В подчинение XXXXVIII корпуса первоначально передавались дивизия «Генерал-Губернаторство», 7-я танковая дивизия и так называемая группа фон дер Баха. Несколько позднее, с началом советского наступления, корпусу передали дивизию «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» и 503-й батальон тяжелых танков. Состояние танкового парка этих соединений и батальона «Тигров» показано в таблице.

Таблица. Состояние бронетехники переданных XXXXVIII танковому корпусу соединений на 1 марта 1944 г.^[25]

Довольно странно выглядит наличие двух «Пантер» в сугубо пехотном соединении – дивизии «Генерал-Губернаторство». Однако эта практика передачи танков пехотным соединениям имела место, и ее проявления удивят нас еще не раз.

Серьезной проблемой на тот момент была укомплектованность мотопехотных частей немецких подвижных соединений. Все шесть мотопехотных батальонов, разведывательный и саперный батальоны «Лейбштандарта» по состоянию на 28 февраля находились в состоянии «истощенный», т. е. менее 100 человек боевой численности, солдат и офицеров, непосредственно ведущих бой^[26]. Из артиллерии в дивизии сохранились по батарее легких и тяжелых полевых гаубиц и батарея реактивных минометов. Одним словом, боевая ценность элитной эсэсовской дивизии была на тот момент невысокой.

Необходимо отметить, что Э. фон Манштейн в приведенной выше цитате несколько лукавит или, скажем так, упрощает ситуацию. Дело в том, что по личному распоряжению Гитлера дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» выводилась из боя для последующей переброски на запад, где ее предполагалось переформировать и восстановить после тяжелых боев. Дивизия была выведена в район Базалии и впоследствии вынужденно задействовалась для сдерживания советского наступления. Впрочем, нельзя исключать, что район вывода для погрузки в эшелоны был выбран сознательно, с дальним прицелом на «вынужденное» использование.

Еще одной важной задачей для командования группы армий «Юг» стало укрепление фронта обороны под Староконстантиновом. В начале марта на этом направлении оборонялся LIX армейский корпус 4-й танковой армии. К слову сказать, к тому моменту различие между танковым и армейским корпусом в германской армии было почти стерто. Иной раз танковый корпус мог объединять исключительно пехотные дивизии, а армейский корпус иметь несколько танковых дивизий. В начале марта LIX армейский корпус являлся ярким примером последнего. В его составе находились 6-я и 19-я танковые дивизии, танковая дивизия СС «Дас Райх», 96-я и 291-я пехотные дивизии, а также целый ряд отдельных частей танков и САУ. Командовал корпусом формально сугубо пехотный командир генерал-лейтенант Карл Фридрих Вильгельм Шульц. Однако приглядевшись к его биографии, понимаешь, что Манштейн не зря доверял использование танковых соединений именно этому человеку. Дело в том, что с весны 1942 г. Шульц был у Манштейна начальником штаба 11-й армии (начальником оперативного отдела Ia армии был Теодор Бюссе). Позднее, в ноябре 1942 г., Шульц становится начальником штаба группы армий «Дон», которой командовал Манштейн. Наконец, в ноябре 1943 г. – январе 1944 г. Шульц командовал III танковым корпусом и руководил действиями танковых дивизий.

Сам Э. фон Манштейн характеризовал Шульца в мемуарах следующим образом:

«Во время самой тяжелой обстановки в зимнюю кампанию 1944 г., в дни гибели 6 армии, он был для меня особенно ценным помощником. Этот храбрейший человек отличался железными нервами. […] Позже, командуя уже корпусом на фронте группы армий «Юг», он стоял, как утес во время прибоя»^[27].

Характеристика, как мы видим, достаточно лестная. Впоследствии Шульц дорос до командующего группой армий «Г» на западе. Я подробно останавливаюсь на личности генерала Шульца, поскольку LIX корпусу суждено было сыграть весьма важную роль в описываемых событиях.

На момент начала советского наступления подчиненные LIX корпусу дивизии трудно было назвать танковой армадой. Состояние парка бронетехники соединений корпуса показано в таблице.

Таблица. Численность боеготовой бронетехники переданных LIX армейскому корпусу соединений на 1(4) марта 1944 г.^[28]

² На 23 февраля 1944 г., на момент получения приказа на переброску, NARA T313 R70 frame 7307003.

³ На 27 февраля. Hinze R. Op. cit. Р. 357.

⁴ На 1 марта 1944 г., NARA T313 R408 frame 8700996.

⁵ Боевая группа.

⁶ Батальон тяжелых танков «Тигр», на 1 марта 1944 г., NARA T313 R408 frame 8701010.

⁷ 25 линейных «Тигров», 3 командирских «Тигра» и 2 «Бергепантеры».

⁸ Бригада САУ «Штурмгешютц», на 4 марта, NARA T313 R75 frame 7313068.

⁹ Бригада САУ «Штурмгешютц», на 4 марта, NARA T313 R75 frame 7313068.

¹⁰ Батальон истребителей танков, САУ «Хориссе» с 88-мм орудием, на 4 марта, NARA T313 R75 frames 7313068.

Отсутствие точных данных о планах Красной армии на данном участке вынуждало немцев в обороне размазывать имеющиеся у них силы и средства между несколькими соединениями. 276-я и 280-я бригады штурмовых орудий были приданы 19-й танковой и 291-й пехотной дивизиям соответственно. Передача «Штурмгешютцев» танковой дивизии была призвана компенсировать нехватку танков. Также в 19-й танковой дивизии еще сохранились штатные противотанковые САУ «Мардер» на шасси танка 38 (t) (10 боеготовых на 1 марта)^[29]. 100 % новичком в корпусе был 88-й тяжелый батальон истребителей танков «Хорниссе», формировавшийся с декабря 1943 г. и прибывший на фронт только в конце февраля 1944 г. в составе 45 машин (42 боеготовых на 4 марта^[30]). Это было, безусловно, ценное приобретение: комплектный батальон САУ с длинноствольной 88-мм пушкой. Их также разбросали по разным участкам фронта. 1-я и 2-я роты батальона «Хорниссе» были приданы 19-й танковой дивизии и дивизии СС «Дас Райх» соответственно, а 3-я рота осталась в резерве командования LIX корпуса.

Кроме новейших «Хорниссе» в состав LIX корпуса входил 616-й батальон истребителей танков РГК, вооруженный более старыми САУ «Мардер» с 75-мм орудием (17 боеготовых машин на 4 марта)^[31]. Имелись в составе корпуса также экзотические для того периода формирования 482-я и 484-я роты истребителей танков, вооруженные реактивными ружьями «Офенрор». Тогда, весной 1944 г., ручные противотанковые средства были еще экзотикой. Роты с «Офенрорами» достались 291-й пехотной дивизии. Артиллерия LIX корпуса располагала дивизионом САУ «Хуммель» на гусеничном шасси, что было особо актуально в условиях начавшейся распутицы, дивизионом легких гаубиц, буксируемых тягачами RSO, 10-см пушками и батареей мощных и дальнобойных 170-мм орудий.

Надо сказать, что накачка LIX армейского корпуса подвижными соединениями произошла незадолго до начала советского наступления. Так, 6-я танковая дивизия получила приказ на переброску под Староконстантинов только 23 февраля 1944 г. и уже 26 февраля сосредоточилась в указанном районе. Боевая группа «Дас Райха» выдвинулась под Шепетовку также сравнительно недавно, в середине февраля, и с 18 февраля участвовала в боях на этом направлении.

По немецким мемуарам и некоторым историческим работам может сложиться обманчивое впечатление, что в 1944 г. бои вели немногочисленные отряды вермахта, буквально тонувшие в море наступавших «монголов». Если обратиться к реальным цифрам численности немецких соединений, то получается следующая картина (см. таблицу).

Таблица. Численность личного состава (число рационов, «едоков») некоторых соединений 4-й танковой армии на 1 марта 1944 г.^[32]

Как мы видим, общая численность соединений вермахта даже после кровопролитной зимней кампании 1943/1944 гг. оставалась достаточно высокой. Пехотные дивизии были несравненно более многочисленными, нежели стрелковые дивизии Красной армии. Из числа танковых дивизий только боевая группа «Дас Райха» имела сравнительно небольшую численность, но это объяснялось частичным выводом дивизии на переформирование на запад.

Кроме того, в вермахте широко практиковалось усиление одних соединений за счет других. Это приводило к некоторому перемешиванию войск, но данная практика сохранялась с 1941 по 1945 г.^[33] Соответственно 19-я танковая дивизия была усилена, во-первых, отдельными частями из состава 8-й танковой дивизии. Это был так называемый «танко-гренадерский полк Нейсе» (один сильный и один средней силы мотопехотный батальон), зенитки и САУ с 75-мм орудием. В итоге в составе 19-й танковой дивизии насчитывалось 5 «Веспе» и 6 «Хуммелей», 11 «Мардеров» с 75-мм орудием и еще 2 САУ этого типа, переданные из 8-й танковой дивизии^[34]. Во-вторых, ей были подчинены подразделения 9-го танкового полка 25-й танковой дивизии. Все это делало 19-ю танковую дивизию серьезным противником для войск 1-й гвардейской армии.

Всего же 4-я танковая армия на 1 марта 1944 г. насчитывала 314 066 человек, в том числе 232 125 человек личного состава армии, 14 754 человека войск СС и полиции, 26 833 человека персонала люфтваффе и 9444 «хиви» (в основном в тыловых частях)^[35]. Таким образом, хотя Красная армия весной 1944 г., безусловно, обладала численным перевесом над вермахтом, это численное превосходство совсем не походило на бурный поток, захлестывающий небольшие островки армейцев и эсэсовцев. Также необходимо подчеркнуть, что разграничительные линии объединений сторон не совпадали. Соответственно по состоянию на 1 марта 1-му Украинскому фронту противостояла не только немецкая 4-я танковая армия, но и часть сил 1-й танковой армии.

Несмотря на размывание понятий «танковая армия» и «танковый корпус», в вермахте, безусловно, оставались штабы, раз за разом использовавшиеся для руководства подвижными соединениями. Таковым был III танковый корпус Германа Брайта, выдвигавшийся в район Староконстантинова в составе 1, 11 и 16-й танковых дивизий и 210-го батальона штурмовых орудий. Управление корпуса прибывало в Проскуров уже 4 марта. Именно III танковый корпус являлся тараном, пробивавшим дорогу к окруженной под Корсунь-Шевченковским группировке. Теперь его решено было задействовать для обороны с перспективой наступления (по вышеописанному плану).

Первой из подчиненных Брайту соединений перебрасывалась 1-я танковая дивизия. В ходе запланированных перегруппировок немецкие войска столкнулись с теми же проблемами передвижения в условиях распутицы, что и Красная армия. Так, 1-й танковой дивизии из района к западу от Винницы предстояло пройти около 200 км до Красилова (южнее Шепетовки). Главные силы дивизии сосредоточились в районе Проскурова к 2 марта 1944 г., но состояние их после марша было плачевным. Доля боеготовой техники упала до 50–55 %. Автомашины, полугусеничные тягачи и БТРы танко-гренадерских полков и артиллерийского полка оказались разбросанными по обочинам дорог на пути в Проскуров из-за разнообразных поломок. Один из дивизионов артполка был полностью обездвижен ввиду отсутствия тягачей. При этом Проскуров еще не был конечной точкой путешествия по «бездонным» дорогам. Остаток пути мотопехота проделала пешком.

В сравнении с другими соединениями 1-я танковая дивизия находилась не в худшем состоянии, кроме того, она была оперативно пополнена в процессе перегруппировки. Так, в конце февраля из четырех ее мотопехотных батальонов один был средней численности (300–400 человек боевой численности) и три – слабыми (100–200 человек боевой численности). Кроме того дивизия сохраняла сильное артиллерийское звено: 8 батарей легких полевых гаубиц, 8 батарей тяжелых полевых гаубиц, 12 буксируемых и 4 самоходных 75-мм противотанковых пушек^[36]. Часть артиллерии была самоходной. По состоянию на 21 февраля в дивизии насчитывалось 4 «Веспе» и 2 «Хуммеля». В условиях начинающейся распутицы это давало определенное преимущество.

Гусеничная техника 1-й танковой дивизии была спасена от утомительных маршей по грязи – ее отправили по железной дороге в Проскуров. Сюда же прибыли на пополнение 23 «Пантеры» для 1-го танкового полка. Однако платой за сохранение ресурса техники за счет перевозки на платформах стала скорость перегруппировки соединения в целом. Первые подразделения 1-го танкового полка прибыли в Проскуров только 5 марта, заметно позже главных сил дивизии.

Надо сказать, что к тому моменту танкисты дивизии обрели опыт применения и веру в новую технику. Г. Гудериан в своем докладе Гитлеру № 610/44 от 4 марта 1944 г. цитировал донесение 1-го танкового полка:

«В настоящей форме «Пантера» совершенна для боя. Она далеко превосходит Т-34. Почти все небольшие недостатки устранены. Она далеко превосходит Т-IV по своему вооружению, броне, проходимости и скорости. Время жизни мотора в настоящее время 700–1000 км».

Последним шагом командования ГА «Юг», который немцы успели сделать перед началом советского наступления, стало перераспределение сил между армиями. Соответственно LIX армейский корпус и XXIV танковый корпус передавались 1-й танковой армии, а сама 1-я танковая армия передавала свой правофланговый VII корпус соседу – 8-й армии. Надо сказать, что фактически переподчинение соединений произошло, когда 1-й Украинский фронт уже перешел в наступление – в 9.00 4 марта. Начавшееся наступление вынудило внести коррективы в распределение дивизий по корпусам, 1-я танковая дивизия была подчинена LIX корпусу. Отставание собственных танков и артиллерии соединения было компенсировано передачей ей 616-го батальона истребителей танков, 509-го батальона «Тигров», дивизиона «Хуммелей» и дивизиона легких гаубиц на тягачах RSO.

Нельзя не отметить близнецовой похожести перегруппировок конца февраля и начала марта 1944 г. по обе стороны фронта, пусть и с разными целями. Штабисты перенарезали разграничительные линии, готовили приказы о переброске соединений, пусть и с разными целями. Советская сторона это делала в рамках подготовки к наступлению, немецкая – с целью упрочнения фронта обороны. Все замысловатые перемещения словно разворачивали главные силы группы армий «Юг» фронтом на северо-восток, для отражения наступления 1-го Украинского фронта. Выше было показано, какие сложности вызвало решение начинать операцию 4 марта советской стороне. Однако промедление лишь усиливало оборону 1-й и 4-й немецких танковых армий, удар последовал в разгар затеянной Манштейном перегруппировки.

Следует отметить, что разведка 1-го Украинского фронта не сумела вскрыть предпринятую противником перегруппировку танковых соединений (1, 6, 16, 17 и «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер») с Уманского направления в район Ямполя и Староконстантинова. Из числа переброшенных навстречу советскому наступлению только 6-я танковая дивизия числилась разведкой в резерве «предположительно в районе Немиров»^[37]. В действительности же она уже была в первой линии. Всего в первой линии у противника разведка фронта насчитывала 12 пехотных дивизий, 3 танковые дивизии (7, 19-я тд и «Райх») и 1 моторизованную дивизию (20 мд).

Вскоре появляющиеся одна за другой из «тумана войны» немецкие дивизии станут неприятным сюрпризом для наступающих армий 1-го Украинского фронта.

Подводя итоги подготовки сторон к сражению, ставшему впоследствии известным как Проскуровско-Черновицкая операция и «котел Хубе», можно сказать следующее. Операция готовилась к проведению в период распутицы, что существенно усложняло и сосредоточение войск, и выполнение поставленных задач. Советский план наступления, подготовленный в штабе Н. Ф. Ватутина, в последний момент оказался перекроенным под влиянием указаний из Москвы. К сожалению, нельзя сказать, что эти изменения имели исключительно позитивный эффект. Расчет на прорыв танковых армий в пролом в построении немецкой 4-й ТА, с одной стороны, был неплохой идеей, с другой – это лишало операцию череды потенциальных «котлов» и превращало наступление 1-й гв. армии в сковывающий удар. Сокращение масштабов, а затем и полный отказ от наступления 13-й армии имел свои основания, но одновременно осложнил условия борьбы за важнейший узел дорог – Тарнополь.