Деревья расступились вдруг. Поляну заливал мягкий свет клонящегося к закату солнца. Посреди поляны возвышалось одинокое раскидистое дерево, трепетали красиво подсвеченные золотом солнца листья. Пантор почувствовал, что устал, выдохся. Он сел под деревом на траву и привалился спиной к крепкому массивному стволу. Винсент опустился на корточки рядом.

– На таком дереве вполне могли бы кого-то вздернуть, – прикинул он.

– Как видишь, на нем никто не висит. – Пантор устало закрыл глаза.

– Выходит, люди врут, – нарочито бодро сказал Винсент и добавил, обращаясь к вышедшему на поляну Рангаю: – Верно я говорю, старый ты сплетник?

К деревушке они вышли, когда совсем стемнело. Дом Рангая стоял на окраине. Крепкий, сложенный на века. К чему такой основательный дом был нужен ветхому старику, семья которого осталась в далеком Витано и переезжать оттуда не собиралась?

– Мой дом – моя крепость, – объяснил старик, словно прочитав мысли Пантора. – А то ведь тут всякие бродют.

– Некоторых даже за ноги подвешивают, – не удержался от подначки Винсент.

– Балаболка, – фыркнул старик и посмотрел на Пантора и Орландо. – Слушайте-ка, у себя смогу двоих поселить, больше места нет. Но там, через два дома Фрунька с сыном живет. Договорюсь, одного она приютит.

– А Фрунька это кто? – оживился Винсент.

– Вдова, – пожевал губу старик.

– Мертвая? – уточнил Винсент.

– Тьфу на тебя, пустобрех! – снова осерчал Рангай. – Живая, хвала духам. У нас в деревне мертвяков нет.

Старик осекся и поглядел на Орландо, словно извиняясь, но мертвяк сделал вид, что ничего не слышал.

– К живой вдове лучше поселить меня, – нарушил неловкое молчание Винсент.

Старик нахмурился:

– Смотри мне. Обидишь Фруньку, я тебе голову отверну. А он поможет, – кивнул Рангай на Орландо, вовремя сообразив, что угроза прозвучала не слишком пугающе.

– Спокойно, дедуля, еще ни одна вдова не оставалась после меня обиженной, – заверил рыжий.

Внутри дом Рангая соответствовал внешнему облику. Во всем здесь чувствовалась основательность и аккуратность. Старик оказался радушным хозяином, постелил свежую постель, накормил ужином и долго сокрушался о том, что ужин вышел скудным. Но, несмотря на гостеприимство и такую трогательную заботу, спал Пантор плохо. Ему не давала покоя история про повешенного. И хотя все это было лишь сплетней, никакого мертвяка, подвешенного за ноги, они не нашли, но неприятный осадок остался. Как сказал Винсент, растекаясь в своей вечной ухмылке: «Дыма без огня не бывает».

Пантор гнал от себя гадкие мысли, пытался призвать на помощь здравый смысл, а он подсказывал, что даже если история про повешенного возникла не на пустом месте, то совершенно не обязательно к этому имеет отношение Мессер. Более того, нелепо переживать из-за домыслов, возникших вокруг чужой придумки, не подтвержденной никакими фактами. Но что-то внутри ставило под сомнение голос разума, и гнусные мысли возвращались снова и снова.

Встал Пантор рано, но, как оказалось, последним. Орландо и старик уже сидели за столом, ели и вели беседу. Вернее сказать, поглощал пищу и говорил Рангай, а мертвяк слушал молча и внимательно. Заметив Пантора, старик позабыл, о чем говорил, и воодушевился:

– Доброго утра, юноша. Садись, будем завтракать. Завтрак – самая важная еда.

Пантор не стал сопротивляться. Пока ел, успел выяснить, где находится дом Фруньки, в котором заночевал Винсент, и где в деревне можно запастись провиантом на несколько дней пути.

В дверь вдовы они постучали спустя полтора часа, решив все насущные проблемы и готовые отправляться в путь. Впрочем, готовность оказалась преждевременной. Рыжий сидел за столом в одних штанах и вкусно со смаком насыщался. На столе перед Винсентом щедрой хозяйской рукой было расставлено с десяток тарелок и плошек, а Фрунька – миловидная женщина – суетилась вокруг него, как суетится послушная жена вокруг обожаемого мужа.

– О! – обрадовался Винсент появлению спутников. – Скучали без меня?

– Безумно, – без особенной радости отозвался Орландо.

– А ты еще не готов?

– А куда торопиться? – не понял рыжий. – И потом, я же должен позавтракать.

– Спать надо было меньше, – проворчал Пантор. – Кто рано встает…

– Тот первым устает, – закончил за него Винсент. – Не маячь и не порть аппетит, Пантей. Лучше составь компанию.

– Садитесь, покушайте, – засуетилась Фрунька.

– Спасибо, мы уже позавтракали, – поблагодарил Пантор, но к столу сел. Это было ошибкой, потому как отказаться от завтрака после этого стало невозможно, вдова вцепилась в гостя мертвой хваткой, и пришлось завтракать второй раз, причем плотнее, чем первый.

Рыжий смотрел на тщетные попытки Пантора вежливо отказаться от еды с усмешкой. При этом вид он имел весьма довольный, как кот, натрескавшийся сметаны. Фрунька порхала вокруг стола, умудряясь одновременно быть везде, подставлять плошки, подливать и подкладывать. На Винсента она кидала ласковые взгляды, и было в них что-то такое, что отличает счастливую женщину, получившую то, чего у нее давно не было.

«Когда он все успевает? – подумал Пантор. – Явно ведь полночи не спал, при этом выглядит куда более выспавшимся».

– А ваш сын? – поинтересовался Пантор, когда понял, что надо переключить внимание хозяйки на кого-то еще, иначе он лопнет. – Он уже позавтракал?

– Марек теперь дома не завтракает, – резко опечалилась хозяйка. – Он добровольцем записался, две недели в гарнизоне живет. Кто только придумал эти добровольческие войска?

– Известно кто. – Винсент с издевкой посмотрел на ученика мага. – Тот, кто сидит в Витано.

– И зачем? – не успокаивалась вдова. – Неужто правда война будет? Жили спокойно, и на тебе напасть. Еще и мальчишек в армию эту принимают, не жалеют. Ведь поубивают же. Брали б уж тогда мертвяков.

– А мертвяков не жалко? – подал голос Орландо, молчавший с того времени, как они переступили порог хлебосольного вдовушкиного дома.

– А чего их жалеть? – искренне удивилась Фрунька. – Они все бандиты.

9

В садах, что расположились на крышах великого города Витано, давно царило запустение. Это прежде здесь зеленел каждый клочок земли, несмотря на трудность как содержания самих садов, так и поддержания в рабочем состоянии оросительных и прочих систем. Теперь в таком трудоемком процессе не было никакого смысла, город перестал расти вверх, зарываться в землю, он разметался во все стороны с размахом распрямившейся пружины, которую долго держали в плотно сжатом состоянии.

Сады и огороды на крышах чахли без ухода, но только не этот. Сад на крыше своей башни Мессер сохранил и поддерживал в идеальном состоянии. Вернее, занимался этим многочисленный штат садовников, не особенно понимая, кому и зачем нужно то, чем они занимаются, и считая свою работу данью легкому чудачеству лорда правителя. А Мессер любил сад на крыше. Любил бывать здесь, любил стоять на краю над городом и наблюдать за мельтешением человеческих жизней там, внизу, словно он был великим духом, наблюдающим за подлунным миром из своих небесных чертогов.

Каждый из копошащихся внизу человечков казался бесполезной букашкой и не имел никакого значения, как и его судьба, и его мелкие проблемы. Но все вместе они наполнялись смыслом, они составляли жизнь, которую он как правитель должен был поддержать. Поддержать и сохранить любыми средствами. И если для сохранения этой жизни нужно придумать внешнего врага и убить каких-то чужих еще менее значимых человечков, то пусть так и будет.

Сзади раздалось деликатное покашливание. Мессер оглянулся и мысленно, а иначе он и не умел, улыбнулся. Позади стоял мрачный Деррек. Мрачность была теперь вечной спутницей вампира. После того, как ушла Нана, после того, что случилось с Винни, Мессер ни разу не видел на лице соратника никакого иного выражения кроме этой упаднической маски. За все, что происходит в жизни, нужно платить. И каждый платит свою цену за любое решение. Деррек мог не согласиться с Мессером, с его методами, как не согласился с ним Винни, мог уйти, вместо этого решил сохранить верность лорду и народу Витано, расплатившись за преданность своей улыбкой.

– Эти деревья плодоносят два раза в год, – произнес Мессер. – Забавно. Через месяц можно будет собирать урожай, а еще через четыре они снова зацветут. Но уже в другом мире. Более свободном, более спокойном.

– Полагаешь, твой ученик управится за полгода? – усомнился Деррек.

– Честно говоря, о Панторе я стараюсь сейчас не думать вовсе, – признался Мессер. – У него слишком сложная и непредсказуемая в исполнении задача. Но, полагаю, за полгода мы дойдем до побережья и возьмем под контроль весь остров.

Вампир едва заметно ссутулился, в фигуре его будто что-то надломилось.

– Разве ты не станешь ждать возвращения Пантора?

– Зачем? – искренне удивился лорд.

– Чтобы избежать войны, – совсем наивно произнес Деррек, но, кажется, сам услышал эту наивность и осекся.

– Войны не избежать. – Мессер поглядел вниз на крохотных торопливо перемещающихся человечков. – Когда у тебя рядом два муравейника с черными и красными муравьями, нужно нашествие тли, чтобы отвлечь муравьев друг от друга и избежать истребления.

Он кивнул вниз за край крыши:

– Мы собрали их слишком много в одном месте. Они объединены идеей, горят ею, но им некуда приложить силу, потому они снова начинают сталкиваться друг с другом. Им нельзя больше рассказывать про тлю, им надо дать эту тлю, пока они не истребили друг друга.