Вступление

География моих путешествий охватывает многие страны мира. Но особенно мне нравится путешествовать по горам и вдоль побережий морей. Море своими далями дает ощущение спокойствия, чистоты пространства, тишины, а легкий бриз успокаивает. Звуки природы здесь гармоничны. Кроме того, купания в морской воде быстро восстанавливают силы, а если вы еще умеете взять у моря его дары (столько, сколько вам необходимо для питания), то вообще можно долго жить «дикарем». Хорошим добавлением к столу могут быть дикорастущие фрукты. И это не только относится к южным странам, например, в Крыму, под Медведь-горой, я обнаружил бесхозную рощу инжира, которая не раз угощала меня своими нежнейшими плодами.

Если вы не имеете достаточного опыта добычи продуктов питания на природе, то недорогие фрукты и овощи всегда можно купить на рынках некрупных городов и поселков. В крупных городах рынки тем дороже, чем они ближе к центру. Рыба, морепродукты, фрукты и овощи – вот самая полезная еда. В них есть все необходимое (белки, жиры, углеводы, минералы, клетчатка и т. д.) для правильного функционирования организма. В прибрежных населенных пунктах почти всегда можно найти людей, продающих недорого дары моря. В общем, при правильном подходе к делу, море – это гарантия гармонии души и тела.

Конечно, маршруты по той или иной стране нужно тщательно планировать, а билеты на местный транспорт брать заранее, особенно это касается густонаселенных районов Юго-Восточной Азии, но иногда я полагался на волю случая, интуитивно отправляясь туда, куда и не собирался. Когда не суетишься, не торопишься, но и не слишком медлишь, а в выборе следуешь своему ощущению, интуиции, то путь приводит тебя всегда туда, куда надо. Порой утром ты и не можешь предположить, что уже днем встретишь человека, который пригласит тебя, например, на яхту или в свое необычное жилище в горах. Так, однажды на берегах горной Ганги я попал в гости к индусу, жившему в пещере. Он прекрасно играл на гитаре, единственной своей драгоценности, а питался со своего небольшого огорода, зеленеющего в каменистой пойме. И счастье светилось в глазах этого отшельника! Я душевно провел время, слушая его рассказы и песни.

Что касается немалого количества соблазнительных героинь, украшающих мои истории (описывая их, я добивался, чтобы в них чувствовались душевность, открытость миру, возвышенный эрос – понятие более глобальное, чем эротическая форма и эротика), то это только показывает, что с женщинами можно легко и радостно взаимодействовать без привязки, толстого кошелька и без низменных мыслей. Игра инь-ян, говоря даосским языком, должна быть красивой, у большинства народов мира она выражается в танцах, пении, играх и другом совместном творчестве.

Мне нравится высказывание святого Августина: «Мир – это книга, и кто не путешествовал по нему, прочитал в ней только одну страницу».

Кладоискатели Капри

Если вы хотите пожить в окружении мировых звезд и не боитесь нелегальной работы, поезжайте на Капри. Я проделал этот путь и еще узнал, что это остров ненайденных сокровищ.

Знакомство

Андрей встречал меня в аэропорту Неаполя.

– О, Лехандро, молодец, что приехал! – Обняв, он уколол меня в щеку щетиной рыжей бороды. – Тачка под парами!

Таксист довез нас до причала. Отсюда предстояло отправиться на остров. Мы скинули сумки у столиков летнего кафе.

Андрей позвал официанта.

– Так, по бокалу «Веки Романио» моему другу и мне.

Официант мигом обслужил.

– Ну, за встречу! Сейчас паром подойдет. Насчет работы не беспокойся. Я договорился с хозяином строительной фирмы. Нелегалы получают у него по 50 евро в день. Это совсем не плохо, если учесть, что в Неаполе расценки чуть ли не в два раза ниже. А вообще с работой не торопись. Оглянись, позагорай, полови рыбу, посмотри достопримечательности. Природа здесь великолепна! Недаром от Рождества Христова остров притягивал сюда всякую знать.

Андрей уже больше года работал на Капри – то уличным портретистом, а когда разрешение на работу заканчивалось, строителем. Небольшая вилла, которую он снимал, стояла на склоне горы, и к ней вела мощенная брусчаткой кривая улочка. Она тянулась прямо от порта Марина Гранде. Вокруг виллы был просторный оливковый сад с короткой, выжженной солнцем травой, и в нем, по словам Андрея, жило семейство гадюк. Отсюда, с гористой возвышенности, вид на море и на Неаполь был потрясающий!

Светловолосый худощавый Янош и коренастый чернявый Арек, друзья Андрея, встретили нас обаятельными улыбками с крыльца. Андрей совершенно бескорыстно приютил их у себя на вилле, потому что считал, что для одного ему трех комнат много.

– Знакомство надо отметить, – сказал Арек довольно чисто по-русски, потирая руки и выставляя на стол пятилитровую бутыль с красной жидкостью.

– Ладно, давай пока по винченце, – Андрей пододвинул стакан, – а вечером в таверне у Папы надо будет как следует отметить. Там все наши собираются, звонили Саня, Тишван, Андрес. Узнали, что писатель приехал, а потому народу наберется много.

– Почему? Я разве с ними знаком?

Арек на мой вопрос улыбнулся:

– Народ халяву любит. А потом Андрей про тебя столько рассказывал, что ты им теперь как родной.

Когда свечерело и последние затухающие лучи солнца стерли виднеющийся за проливом силуэт Везувия, мы находились высоко-высоко над морем, в самом сердце Капри, где теснящиеся друг к другу виллы, магазины эксклюзивных товаров и рестораны переплетались узкими, мощенными камнем улочками. Выше этого места в южной части острова располагалась только вилла императора Тиберия, точнее, то, что от нее осталось. Построенная на отдаленном утесе, вилла напоминала об эпохе возникновения христианства, о временах жестокости и насилия.

– Рановато мы пришли, – сказал Андрей, оглядывая столпившихся возле дверей старинной таверны друзей. И мне: – Познакомься, вот наше международное сообщество.

Почесав бороду, он постучался. Открыл худощавый седой старик в фартуке.

– Папа, солюто! Вот Алекс, русо писатель, о котором я тебе рассказывал, извини, что пришли рановато, но так получилось.

Папа чуть замешкался, понимающе улыбнулся и показал ладонью на вход:

– Прего, прего, милости просим.

Я вошел, и за мной повалили остальные. Зал с побеленными стенами и сводчатыми потолками рассчитан был человек на двести гостей. Повсюду стояли длинные дощатые столы, а справа располагалась эстрада с микрофонами и каскадом мощных колонок.

Наша компания заняла левый от входа угол. Папа подошел с блокнотом и авторучкой почти сразу.

– Андре, заказывай, – сказал он. – Пока гостей нет, я сам вас обслужу и скидку вам хорошую сделаю. – Затем перевел взгляд на меня: – Андрей здорово мне помог. Все эти солнечные витражи его работа.

Андрей перевел слова Папы и заказал всем выпивку. Хозяин молодцевато подмигнул и, насвистывая, ушел. В окнах светились разноцветные кусочки стекол, сложенные в рисунки на тему моря.

– Прекрасная работа, амико!

Андрей улыбнулся, с наслаждением затянулся сигаретой, откинулся на спинку стула:

– Прикинь, эта таверна существует с восемнадцатого века. Ее еще далекий предок Папы основал. Сам Папа, представь себе, здесь обслуживал Рузвельта, Черчилля, а из современных – Клинтона, Горбачева и этого паразита Чубайса… Да кто только сюда не заглядывал – от мировых политиков до известных бандитов, отдыхали тут и крутые писатели, и кинозвезды, певцы и музыканты.

– А что ты его Папой зовешь?

– Да, понимаешь, он мне как отец.

– А-а-а…

Папа принес поднос с заказом, стал аккуратно выставлять рюмки с коньяком и блюдца с нарезанными дольками лимона на стол. Все чокнулись и выпили.

– Папа, скажи писателю, что ты обслуживал Горбачева, Клинтона, Рузвельта… кого там еще…

– Да-да, Горбачев хорошо, гуд, он был здесь, Андре прав…

– Горбатова ты нам особо не хвали, – послышалось со стороны, – не любим мы его.

Чтобы замять неловкую ситуацию, Андрей сказал:

– Папа, а можешь принести гитару? Алекс хорошо играет романсы.

– О, романсы давай-давай! – подхватил идею Александр.

Когда-то он служил прапорщиком в Советской армии, за что и получил прозвище. Оказавшись на острове, Прапорщик успел поработать конюхом у итальянской миллионерши, дворецким на вилле у кого-то богатея англичанина, а сейчас трудился строителем с Ареком и Яношем.

– Да что вы, ребята, я уже сто лет не играл!

– Не ломайся! Мы тут соскучились по всему русскому.

Папа принес со сцены красиво инкрустированную гитару. Я перебирал струны, и все тихо слушали, но лица казались кислыми. Папа с любопытством поглядывая, протирал рюмки у стойки.

 
«Отцвели уж давно
Хризантемы в саду
А любовь все живет
В моем сердце …»
 

– Нет, ребята, не идет песня…

– Ладно, после поиграешь. – Андрей повернулся и, улыбаясь почти заискивающе, что для него вообще было нехарактерно, поймал взгляд неродного отца: – Вот если бы Папа нам изобразил что-нибудь!

– Отец родной, – подхватили другие осторожно, – сваяй нам, как ты умеешь, на инструменте!

Андрей настаивал:

– Ну, исключительно для гостя из Москвы!

Старик молча вытер руки о фартук, взял протянутую Андреем гитару, сел на высокий стул, подключил к гитаре электрический шнур и начал выводить столь душещипательную мелодию и с таким мастерством, что у меня слезы так и брызнули из глаз. Как он играл! Как он играл! Казалось, гитара заменяла попеременно разные инструменты: то виолончель, то мандолину, то контрабас, а то вдруг лилась мелодия, похожая на звуки скрипки… Он исполнил для нас две неаполитанские песни, и все с особым чувством аплодировали.

Стали прибывать посетители. Папа убрал гитару и стал давать какие-то распоряжения официантам. Потом подошел к нам, нагнувшись, доверительно произнес:

– Сейчас мои дети будут играть для вас. Вот вы послушаете!

Андрей перевел и добавил:

– Сам он играет теперь в исключительных случаях, только для самых дорогих гостей. Понимаешь? У тебя сейчас уровень Горбачева…

Пришлось криво улыбнуться…

На маленькую сцену вышла смуглянка, чернокудрая, в красиво облегающем фигуру длинном черном платье. Двое парней со строгими красивыми лицами, больше похожие на телохранителей этой красавицы, чем на музыкантов, сели на высокие стулья по обе стороны от нее – один за электронное фоно, другой взял гитару.

– Это и есть дети Папы, – сказал мне на ухо Андрей, когда музыканты стали виртуозно выводить душещипательную итальянскую мелодию, а девушка запела таким нежным голосом, что у меня мурашки по телу побежали.

Андрей заказал еще всем выпивку. Гитарист встал и объявил, что поет для Алексея, приехавшего к Андрею из Москвы, и запел красивейшим тенором, а девушка и второй брат ему подпевали. Я не понимал слов, но, казалось, музыка сама говорила о красоте моря, щедрых южных садах, о тяжелом труде крестьянина и о любви…

У Андрея закончились деньги. Он предложил скинуться на очередную порцию коньяка. Интернационалисты замялись, неохотно кидали на стол мелкие скомканные купюры. Я понимал, что заработки нелегалам даются нелегко, и одновременно до меня не доходило, как можно мелочиться, слушая такую музыку!

Вынув триста из приготовленных на первое время пяти сотен евро, я положил их на стол:

– Ребята, гуляем!

На пляже

На следующий день после ресторана мы с Андреем и Ареком отмокали в море и валялись на пляже. Арек работу пропустил, сказав, что ему по барабану, хозяин все равно не выгонит, потому что у него огромный стаж. Он вообще может выходить на работу, когда захочет, ведь он один из немногих в компании Андрея, кто работает официально. Еще он рассказал, что в выходные подрабатывает тем, что возит отдыхающих на лодке в грот Аззуро. Лодка огромная, принадлежит хозяину турфирмы, и в нее помещается сразу человек пятнадцать. Пообещал как-нибудь устроить нам экскурсию.

Море и свежий воздух благотворно влияли на восстановление наших ослабевших организмов. Однако Андрей и Арек, пошептавшись, о чем-то задумались. Потом Андрей как бы невзначай поинтересовался, не одолжу ли я ему денег, чтобы Арек сбегал за бутылкой. Я сказал, что у меня нет.

– Жаль. – Арек перевернулся на спину, подставляя солнцу свой накачанный пресс.

Андрей грустно вздохнул и, достав мобильный, стал набирать чей-то номер. Через минут десять на пляже появился Миша, полненький, улыбчивый человек, один из тех, кто вчера гулял с нами в «Маленькой рыбке». В прошлом Михаил работал председателем одного из колхозов в Житомирской области, руководил довольно обширным хозяйством.

Из пакета Миша достал бутылку водки «Кеглевич», пяток помидоров, соль и нарезанный хлеб. Все выпили.

– Вот теперь хорошо, – сказал Андрей, закуривая и одновременно закусывая помидором.

Миша после стакана откинулся на спину и тут же захрапел.

Андрей пошел освежиться в море. Посмотрев на спящего Михаила, я вздохнул:

– Вчера хорошо в таверне посидели, но бабок почти не осталось, а у меня обратный вылет в Москву только через три недели.

– Не думай о времени, может, ты вообще не полетишь никуда.

– Как это?

– Так. Тут райский остров. Живи. С друзьями не пропадешь. – Потом вдруг как-то разом Арек погрустнел, стал чертить пивной пробкой по песку. – Знаешь, у Дрона здесь, на острове, мани вообще не держится. Он может заработать кучу на каком-нибудь заказе и прокутить эту кучу в один вечер. Что ты хочешь, грузинская кровь. А это значит, гулять – так гулять! Папа у него грузин, а мама русская.

– Да я знаю.

– Он тут недавно Луиджи, хозяину ювелирного магазина, написал полотно маслом, вот такое огромное, получил за него полторы штуки евро и спустил их этим же вечером в одном ресторанчике, угощая всех подряд, а прихлебателей у Андрона много: хохлы, русские, поляки все подтягиваются, как только слышат, что он работу заканчивает.

– А что на полотне-то хоть было?

– Он сделал копию картины из здешнего кафедрального собора. На ней светлый ангел пронзает золотым мечом падшего ангела. Эту картину Луиджи заказал для своей мамы на день рождения. Луиджи – миллионер, Андрон ему и квартиру ангелочками под Рафаэля расписывал, да куда девались все эти бабки! Андрона тебе нужно увозить отсюда.

– Ладно, пока рано…

Хозяин еще одной таверны, Жанлуиджи, зная, что Андрон склонен к мотовству, выдавал ему гонорар частями, по пятьдесят евро каждый день. Тот на него ругался, требовал деньги за заказ, но босс ни в какую. Каждый вечер Дрону приходилось подниматься пешком по бесчисленным ступенькам на Пьяццо фуникулера, ведь полтора евро за фуникулер было заплатить жалко….

Факт безрассудного транжирства очень не нравился Ареку. Он мне потом еще не раз говорил:

– Прикинь, может потратить несколько сотен, угощая друзей, а на фуникулере экономит. Парадокс?

– Ладно, вы тут Дрона не особо муссируйте, – вмешался проснувшийся и сильно покрасневший от загара Миша.

– Да мы думаем, как бы ему помочь.

– Ему уже не поможешь, он человек мира, – проурчал водочный благодетель и, перевернувшись на бок, снова заснул.

– Что Миша все спит?

– Устает очень, пашет в трех местах: до обеда – на стройке, после обеда до восьми вечера моет посуду на набережной в ресторане, а ночью занимает пост директора туалетов на самой крутой дискотеке. Там звезды пляшут и танцуют голяком на столах.

– Да ну, звезды голяком!

– А как же! Так они от жиру бесятся. И знаешь, там какие голливудские красотки, бывает, оголяются! Не просто красотки, а миллионерши! Тетки, брат, пальчики оближешь! А Миша там смотрит за санитарным состоянием кабинок и выдает гигиеническую бумагу.

– А что делать, – заговорил вдруг Миша, не поворачиваясь к нам, – семью кормить надо, я ведь вызвал на остров жену с пятилетним сыном. В Украине жить стало совсем невозможно.

Работа

Мои деньги закончились, а на двоих Андрюхиного заработка явно не хватало – житуха на острове обходилась дорого. Я решил, не откладывая, выходить на работу. Андрей быстро договорился насчет меня с хозяином строительной фирмы, в которой работали поляки и Прапорщик. Андрея на острове многие знали.

– Я, может, и сам с тобой немного поработаю строителем. Знаешь, это неплохая зарядка для организма, – сказал художник.

Каждое утро в восемь часов строители-нелегалы собирались на маленькой площади в центральной части Капри. Главный распорядитель, он же прораб Никколо, обычно, как большинство итальянцев, задерживался, но если опаздывал рабочий, он с ним легко и навсегда расставался.

В то утро я, Андрей и Прапорщик получили разнарядку на реконструкцию виллы образца семнадцатого века, ее купила за три миллиона долларов какая-то англичанка. До виллы было идти километра полтора пешком, и все вверх, почти на тот утес, на котором располагалась резиденция Тиберия. По ходу я разглядывал окрестности: всюду на горе ютились богатые виллы, и дорога вилась то меж домов, то меж заборов, ограждавших обширные площади.

На строительной площадке нас уже поджидало несколько человек – два местных старика-строителя, Янош и Арек. Трехэтажная, без особых изысков, больше похожая на обычный особняк, вилла была окружена древним хвойно-лиственным лесом. Она стояла на площадке, вырубленной в крутом склоне горы, слева от которой за краем скалы виднелись отдаленные каскады террас с заброшенным виноградником, а справа находился отвесный головокружительный обрыв. Где-то посредине обрыва внизу выступал серпантин дороги, и несколько выцветших черепичных крыш выглядывало из-за скалы. И уже совсем далеко внизу переливалось в солнечных лучах море, по которому вдоль острова взад и вперед сновали маленькие, средние и очень огромные яхты, отсюда казавшиеся не крупнее тех обструганных щепочек, которые запускают дети в ручейках.

– Вон тот берег, – Андрей указал рукой, – это Сорренто. А вон видишь, правее остров туманится – это остров Нуриева, который лет пять назад выкупил Стинг. Ниже, там за серпантином, заброшенная вилла Крупа. На ней висит маленькая табличка: «Я построил эту виллу, чтобы созерцать восходы и закаты».

– Красиво сказано!

– Я там жил целый месяц. Мебели там, конечно, никакой, устроил себе логово из подручных материалов.

– И что так запросто можно там жить?

– Ну как сказать, вилла огорожена, приходилось перелезать через забор ночью. На воротах написано, что вилла охраняется государством как памятник. Но я жил. Правда, потом по соседству поселилась команда наркоманов. Пришлось съехать. Стремно стало. Шприцы кругом, да и неприятно созерцать восходы и закаты в такой компании. Тогда я наткнулся на грот возле яхт-клуба, ну да я тебе про эту тему рассказывал.

– Покажешь как-нибудь этот грот?

– Покажу.

Пока мы любовались окружающими красотами, пришел хозяин, дававший ранее разнарядку. Он долго беседовал со стариками-строителями, водя пальцем по чертежам. К этому времени на погрузчике подвезли мешки с цементом, песком и известью. Старики дали знать мне и Прапорщику, что мы будем работать с ними, на пальцах показали, сколько и каких мешков нужно спустить вниз, сами же налегке очень уверенно отправились по вырубленным в скале ступенькам к нижней терраске, из которой планировалось сделать смотровую площадку. Андрей с поляком остались возле виллы дожидаться архитектора – как позже оказалось, они начали рыть котлован под запланированный бассейн.