– Не люблю в доме дымить, – сообщил дед, останавливаясь рядом. – Бабка твоя, покойница, отучила, царствие ей небесное, и правильно сделала.

– Иногда ты куришь на кухне, – сказал Олег.

– Так то иногда.

Помолчали.

– Как ты? – осведомился дед. – Не раскисай, главное. Раскиснуть для мужика – последнее дело.

– Я не раскисаю, – сказал Олег. – А ты как, деда?

– Скриплю пока. Суставы побаливают, спина, старые раны, бывает, ноют, к дождю особенно. Но терпимо. Главное, на сердце не жалуюсь. Тьфу-тьфу. Слышал, у тебя дуэль завтра? – спросил он без всякого перехода.

– Опа. Мама, что ли, рассказала?

– Какая тебе разница? Так дуэль или нет?

– Дуэль.

– Сам напросился или…

– Неважно, деда. Так вышло. Как говорил Портос, я дерусь, потому что дерусь.

– Ясно. Нормальный аргумент, кстати. С кем?

– Есть такой мастер-капрал Годла. Клан «Московские варвары».

– Знаю. Ниже среднего. А Годла этот… Что у него?

– «Хантер М2». Пушка «Смоки». Третьей модификации.

– Ну, против третьего «Дика» твоего батьки да еще и с краской «Продиджи» и пушкой «Шафт М3» ему не сплясать, – пыхнул трубкой дед Иван. – Хотя погоди. Танк-то восстановили?

– Восстановили, – соврал Олег. Не хотелось ему признаваться деду, что после смерти отца банк отказал в продлении кредита, а накоплений в семье не было – Шальневы, как говорили танкисты, жили «с гусениц», что бригадир Шальной зарабатывал на боях, то и тратил. На обслуживание танков и семью. – Но я на нем не выйду.

«Даже если бы восстановили «Диктатора», не вышел бы», – подумал Олег.

– Почему? – удивился дед Иван.

– Сам подумай, деда. Годла хоть та еще падла, но за его плечами не один бой, и свой «Хантер» со «Смоки» он сам заработал. И тут я такой весь из себя герой выхожу против него на третьем «Дике» отца. Да еще и с «Шафтом». В первом же своем бою, между прочим. Как это будет выглядеть?

– Да плевать. Правилами не запрещено.

– Не запрещено. Но не плевать.

– Лишь в том случае, если… Погоди, – догадался дед, – ты собираешься по стопам батьки пойти, что ли? Танкистом «КТО» стать?

– Не собираюсь. Считай, с завтрашнего дня стану.

– Твердо решил?

– Тверже некуда.

– Понятно. – Дед помолчал. – Тогда, конечно, не стоит. Но справишься ты с ним на таком же «Хантере» и с «Твинсом» вторым? Боевого опыта у него больше.

– У меня его вообще нет, но я справлюсь. Должен.

– Не против, если я завтра приеду посмотреть?

– Ты что, наоборот! Маму-то я точно не хочу там видеть, а вот тебя – с радостью. Эх, если б еще и папка… – Олег почувствовал, как горячий ком подкатился от сердца к горлу, и замолчал, изо всех сил пытаясь не выпустить наружу слезы. Вот же черт, все это время держался, а тут…

– Поплачь, внук. – Дед обнял Олега и прижал к себе. От его старой мягкой темно-синей рубашки уютно пахло домом и табачным дымом. – Поплачь. Не верь тем, кто говорит, что мужчины не плачут. Иногда только плач и делает нас мужчинами.

Олег всхлипнул и заплакал. Безудержно, навзрыд, уже ничего и никого не стыдясь.

Дед Иван стоял и смотрел в голубое майское небо с белыми облаками. Одной рукой он осторожно гладил внука по голове, в другой медленно остывала погасшая трубка.

К вечеру пятнадцатого мая стало ясно, что дуэль между новоявленным танкистом Олегом Шальневым по кличке Шалый и мастер-капралом Годлой, он же Григорий Годлевич, вызвала среди тех жителей Сретенки и прилегающих районов, кто был не чужд «КТО», довольно большой интерес. Олег как раз возился со своим «Хантером», еще раз проверяя все системы, когда в бокс почти вбежал Мишка Рябов, приблизился к танку и в нерешительности остановился.

Олег увидел его на обзорном экране, открыл люк и высунулся наружу.

– Вот ты где! – обрадовался Ряба. – А то уж я хотел по броне стучать.

– Лбом? – усмехнулся Олег.

– Шутим, – сказал Мишка, – это хорошо. Слушай, я только что разговаривал с Вовчиком Конторой, букмекером, знаешь его?

– Кто ж не знает Вовчика Контору. И чего?

– Говорит, ставки на тебя один к четырем. Но люди ставят охотно. Не ожидал, говорит, такого ажиотажа вокруг обычной дуэли. Сказал, если даже ты проиграешь, а в этом почти никто не сомневается, то все равно заработаешь.

– Я не проиграю, – сказал Олег. – А ты что, тоже ставку делал?

– Обязательно, – Ряба гордо выпрямился. – Поставил на тебя восемь энерго – все, что наскреб.

«Главное, помни, что я тебя об этом не просил», – чуть не сорвалось у Олега с языка. Но не сорвалось. Скажи он так, Мишка мог бы решить, что Олег сомневается или в самом себе, или в искренности их дружбы. А может быть, и в том и в другом сразу. Глупо бы вышло, не по-мужски.

– Молодец, что поставил, – сказал Олег.

– Это еще не все, – заговорщицки понизил голос Мишка. – Когда я шел к Вовчику Конторе, то видел, как от него выходила… знаешь кто?

– Ряба, тебе шестнадцать уже, кончай эти детские штучки. Кто?

– Я! – раздался от дверей звонкий девичий голос. – Я выходила!

Мишка подпрыгнул на месте, обернулся и картинно схватился за сердце.

– Женечка! – воскликнул он. – Так же человека до инфаркта можно…

И замер, не договорив.

Ворота бокса были открыты наполовину, и там, в проеме, стояла Женька Заран. В платье! С учетом того, что ворота бокса выходили на запад, погода была хорошей, а солнце как раз садилось… Даже не думай Олег о Женьке по сто раз на дню, он бы обалдел от такого зрелища. А тут просто к месту прирос, бешено ревнуя друга Мишку к тому, что тот сейчас наблюдает ту же самую умопомрачительную картину.

Ноги.

Разве могут быть у человека ноги такой красоты?! Оказывается, могут. А также может все остальное – вплоть до короткой густой копны каштановых волос, вокруг которых лучи заходящего солнца зажгли сейчас огненный ореол.

Подарив друзьям секунды три этого захватывающего зрелища, Женька танцующей походкой вошла в бокс и самым будничным тоном сообщила, что поставила на Олега пятнадцать энерго. Мишка только крякнул и почесал в затылке.

– Но вообще-то я пришла не для того, чтобы про это рассказать, – продолжила Женька.

– А зачем? – спросил Олег.

Он по-прежнему торчал в открытом люке и чувствовал себя почему-то полным дураком.

– Может, ты вылезешь из танка? – предложила девушка. – Неудобно же так разговаривать.

«А, черт, – подумал Олег. – Она права. И впрямь дурак».

Одним ловким отработанным движением он выскользнул из люка, легко спрыгнул с брони и оказался рядом с Женькой. Еще несколько минут назад он вдыхал специфический запах усиленного вольфрамом углерита, из которого соткана защитная капсула, смазки и жаропрочного пластика и думал, что это самый прекрасный и волнующий аромат на свете. Он ошибался. Сейчас его ноздрей коснулся совсем другой запах. Его совершенно нельзя было сравнить с запахом танка, но в одном они были похожи. И первый, и второй хотелось вдыхать снова и снова.

Олег прикрыл глаза и медленно потянул в себя воздух…

– Ух ты! – громко перебил ему весь кайф друг Мишка. – Это то, что я думаю? «Латник-4»?!

– Ага.

– Твой? – Ряба протянул руку и осторожно потрогал скаф-костюм пальцем.

– Теперь мой, – коротко сказал Олег.

Мишка открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но вовремя остановился и лишь сочувственно вздохнул.

Олег посмотрел на Женьку. Та глядела в сторону и покусывала губу, явно не зная, как начать разговор.

– Э… Жень, – догадался Мишка. – Может, я мешаю? Так ты скажи, не стесняйся. Я, в общем-то, на минутку забежал, Олега подбодрить…

– Все нормально, Ряба, ты не мешаешь, – сказала Женька и, посмотрев прямо в глаза Олегу, негромко спросила: – Шалый, возьмешь меня в клан? Ну, то есть когда начнешь его собирать, конечно.

Генератор силового поля Гершковича и генератор гравитационного поля Нефедова («силовик» и «гравиг» в просторечии) были изобретены на излете Серых Десятилетий, в самом конце восьмидесятых годов двадцать первого века. Натаном Гершковичем и Алексеем Нефедовым соответственно. Без этих устройств и «Красные Танки Онлайн» и тем более «Всемирные…» имели бы совершенно иной вид. Собственно, так и было еще каких-то двадцать с лишним лет назад, когда «КТО» лишь зарождалась и с известной долей дешевой претенциозности называлась «Кровавые Траки» – никаких тебе защитных и гравитационных полей. Соответственно, зрители большей частью удовлетворялись картинкой боя, получаемой на стереоскрины посредством «летающих глаз» – беспилотных роботов-геликоптеров, оснащенных видеокамерами. Практически таких же, что применяются в «КТО» и «ВТО» сейчас, только, понятно, у современных технические характеристики повыше.

Те же, кто желал понаблюдать за боем реально, в естественных, так сказать, условиях, сильно рисковали своей жизнью и здоровьем. Трибуны как таковые в те лихие времена не устраивались вообще, и бесшабашные смельчаки зависали над игровыми картами на вертолетах, а также прятались за толстыми брустверами из усиленного пластмонолита, наблюдая бой сквозь специальные амбразуры. Брустверы устраивались поверх игровых карт (правда, отнюдь не всегда и не везде) и предназначались для защиты сумасшедших любителей танковых боев от случайных выстрелов.

Та еще была защита, надо сказать.

Снаряд, выпущенный, допустим, из пушки «Смоки М1» и даже «М2», а также плазменные заряды «Твинс» первой и второй модификации и струю «Огнемета» она кое-как держала. И выстрел «Рельсы М1» тоже. Но все, что выше… Третья «Рельса» прошивала такой бруствер насквозь, то же можно было сказать о «Шафте» или «Громе». Среди безумцев-фанатов, следящих за игрой из-за брустверов, особым шиком считалось уловить момент, когда, к примеру, пара высокотемпературных шаровых молний, выпущенных из двуствольного «Твинса», устремлялись мимо танка противника точно в бруствер, в смотровую амбразуру, и мгновенно откатиться в сторону. Или кувыркнуться назад через голову в специально отрытый окопчик.

Грохот, пыль, раскаленные осколки пластмонолита летят во все стороны, на месте аккуратной амбразуры возникает безобразная дырища, сквозь которую отлично можно наблюдать за боем, если у тебя окончательно снесло крышу. А зритель, успевший в последний момент унести свою задницу вместе с головой от неминуемой смерти, скалит зубы в азартной усмешке и показывает окружающим большой палец. Окружающие аплодируют. А не успел откатиться-спрятаться – что ж, значит, не повезло.

Чистое безумие. Но ведь пользовалось определенным успехом!

Даже свои герои среди зрителей-фанатов были – те, кто высиживал за бруствером наибольшее количество боев без единого серьезного ранения. А также те, кто после выздоровления снова за бруствер возвращались.

С появлением генератора силового поля Гершковича и генератора Нефедова, способного при полной нагрузке уменьшить или увеличить гравитационное воздействие на ограниченном пространстве в пять раз, ситуация резко изменилась. Теперь появилась возможность не только накрывать игровую карту прозрачным колпаком силового поля, непроницаемого для танковых выстрелов любой мощности, но и создавать так называемые воздушные трибуны – как бы парящие над землей в зоне пониженной гравитации легкие строительные конструкции. Такие трибуны были оборудованы удобными местами для зрителей, туалетами, лестницами, павильонами для продажи еды, напитков и фанатской атрибутики и прочим необходимым для приятного и безопасного просмотра боя. Трибуны в случае необходимости можно было легко разобрать, перенести и собрать в другом месте, хотя позже вокруг самых популярных карт «ВТО» и «КТО» воздушные трибуны не разбирались годами.