Глава первая
Знакомство с ДЖЕДО. Живые и мёртвые. Проверка систем. Что случилось на Каллисто

– Я знал, что ты появишься, Кемрар, – сказал ДЖЕДО по-гарадски. – Здравствуй! – и перешёл на русский. – Здравствуйте! Добро пожаловать на борт «Горного эха», товарищи. Я узнал вас, Валерий Фёдорович и вас, мистер Сернан. Для меня честь познакомиться с такими прославленными космонавтами и людьми.

– Узнал? – удивился Быковский. – Ах, да, телепередачи.

– Они, – подтвердил ДЖЕДО. – Мы принимали и анализировали их ещё на Каллисто. Присаживайтесь. В ногах правды нет, как говорят в России.

– Успеем, – сказал я. – Где экипаж и остальные?

– В анабиозных камерах.

– Все живы?

– К сожалению, нет.

– Так. Кто погиб?

– Трое. Миллари Иторби, Абэйн Леко, Ирцаль Мено.

– Начальник экспедиции, навигатор, инженер-пилот, – перечислил я, зная, что мои товарищи вряд ли вспомнят сразу должности погибших. Абэйн Леко ещё и жена командира корабля Берриза Леко. Трупы тоже в анабиозных камерах?

– Да.

– Логично, – сказал я. – Лучшего места для хранения не придумать.

– Да.

– Рассказывай, что случилось. С самого начала.

– Вам лучше присесть, – сказал ДЖЕДО. – Это будет долгий рассказ.

– Сначала связь с Землёй, – напомнил Быковский. – Это возможно?

– ДЖЕДО, что со связью? – спросил я.

– Обычная радиосвязь работает. Дальняя – нет.

– Давай обычную, – я продиктовал частоту и другие параметры.

– Есть, – доложил ДЖЕДО, – говорите.

– Валерий Фёдорович, – подсказал я, усаживаясь в привычное кресло инженера-пилота, – место командира на самом верху. Вон там, отдельное.

Быковский огляделся.

Рубка управления «Горного эха» имела форму пологого амфитеатра: четыре ряда кресел – каждое со своим пультом и экраном, расположенные друг над другом по дуге напротив широкого, занимающего всю стену, главного экрана, сейчас тёмного.

Таким образом, рабочие места экипажа располагались следующим образом: на самом верху командир корабля.

Ниже: старпом и два навигатора.

Ещё ниже: инженер систем обеспечения и силовой защиты, техник-оружейник (он же оператор Дальней связи и радист), инженер вычислительных систем (он же программист и специалист по ИИ).

Наконец, в самом низу, отдельно, – место инженера-пилота. Моё место.

Быковский поднялся, занял место командира. Сернан уселся ниже, безошибочно выбрав кресло старпома.

– Земля, это «Ястребы», – чётко и громко произнёс Валерий Фёдорович. – Слышите нас? Приём.

Три секунды ожидания.

– «Ястребы», это Земля, – раздался знакомый голос из динамиков. – Слышим вас отлично. Где вы?

– Докладываю. Находимся на борту корабля гарадцев «Горное эхо». Здесь имеется пригодная для дыхания и безопасная атмосфера. Скафандры сняли. Состояние корабля пока не оценили, но видимых повреждений нет. Экипаж и члены экспедиции – в анабиозных камерах. Установили связь с искусственным интеллектом ДЖЕДО. По его словам, трое силгурдов мертвы. А именно: начальник экспедиции Миллари Иторби, навигатор Абэйн Леко и инженер-пилот Ирцаль Мено. Их тела также находятся в анабиозных камерах.

– Известно, что произошло?

– Пока не выяснили, сначала решили связаться с вами.

– Вы уверены, что атмосфера на корабле безопасна? На сто процентов? Нас беспокоит, что вы сняли скафандры.

Быковский посмотрел на меня, кивнул – говори, мол.

– Земля, это Ермолов, – произнёс я. – Датчики биологической опасности горят зелёным. Это значит, что болезнетворных микробов не зафиксировано. Воздух практически стерилен. Гарантирую, как инженер-пилот этого корабля. Рано или поздно скафандры всё равно пришлось бы снять.

– Принято. Товарищ Быковский!

– Здесь.

– Действуйте по плану. Сначала выясните, что произошло, оцените состояние корабля и всех систем, потом доложите. Как поняли?

– Вас понял, – сказал Валерий Фёдорович. – Приступаем. Конец связи.

– Жду приказаний, – подал голос ДЖЕДО. – Возможно, прозвучит парадоксально, но я рад, что снова могу служить людям. Одному скучно и тоскливо.

– Ты способен испытывать эмоции? – заинтересованно осведомился Сернан. – Извините, что ухожу в сторону от первостепенных проблем, но для меня разговаривать с машинным разумом – это чистая фантастика, – добавил он.

– Да, я способен к эмоциональному восприятию, – ответил ДЖЕДО. – Оно не столь насыщенно и богато как у людей или силгурдов, но оно есть. К слову, могу разговаривать с вами по-английски.

– Я хорошо понимаю по-русски. Но учту, спасибо.

– Серёжа, начинай, – сказал Быковский. – Ты здесь как дома, поэтому главный. Мы на подхвате и учимся.

– Слушаюсь, Валерий Фёдорович, спасибо. ДЖЕДО, главный экран в режим диагностики.

– Есть.

Засветился главный экран, на нём возникла цветная трёхмерная схема корабля (когда проектировался «Горное эхо», рассматривался вариант голографических компьютерных изображений вместо обычных, но затем от этой идеи отказались, поскольку обычные оказались удобнее и надёжнее во всех отношениях).

– ДЖЕДО, полная диагностика систем. По-русски.

– Есть.

ИИ, как и положено, начал с энергосистемы «Горного эха» и состояния корпуса. Всё было в полном порядке: корпус цел, кварковый реактор выдавал положенные ноль целых две десятых процента мощности, чего с лихвой хватало на всё.

Нуль-генераторы – в норме.

Планетарные двигатели – в норме.

Аккумуляторы и силовая защита – в норме.

Гравигенераторы – в норме.

Запасы кислорода и воды – в норме.

Запасы продовольствия – в норме.

Анабиозные камеры (четырнадцать основных и одна запасная) – в норме…

Стоп. Не совсем.

Судя по показаниям, камеры работают уже больше полугода. Точнее, сто восемьдесят семь дней, считая сегодняшний. А рассчитаны они ровно на двести четыре дня.

То есть, работать-то они могут гораздо дольше, но вот люди в состоянии анабиоза могут находиться максимально двести четыре дня. Земных. Затем резко возрастает риск необратимых изменений в организме, которые, в конце концов, приводят к гибели оного.

– Что-то не так? – спросил Быковский. Вот что значит настоящий командир – по спине подчинённого видит, что возникла проблема.

Я объяснил.

– Сто восемьдесят семь из двухсот четырёх, – повторил Валерий Фёдорович. – То есть, осталось семнадцать суток?

– Да. После этого людей нужно выводить из анабиоза.

– А почему они вообще в анабиозе? – спросил Юджин.

– Хороший вопрос, – кивнул Быковский. – Мы можем это узнать?

– Надеюсь, – сказал я. – Но сначала завершим диагностику всех систем.

– Давай.

Жизненные показания членов экипажа и экспедиции, за исключением трёх мёртвых тел, – в норме.

Системы жизнеобеспечения корабля – в норме.

Система Дальней связи не работает, требуется ремонт или замена квантового резонатора… Ладно, это потом, не горит.

Так, интересно, а это ещё что?

Диагностика космокатера «Смелый» показала, что летать он не может. Совсем.

Критическое повреждение реактора. Требуется замена.

Критическое повреждение топливного насоса. Требуется замена.

Критическое повреждение плазмогенератора. Требуется замена.

Критическое повреждение главной турбины. Требуется замена.

Критическое повреждение гравигенератора. Требуется замена.

Критическое повреждение генератора силового поля. Требуется замена.

– Однако, – присвистнул я. – У нас проблемы.

– Что ещё? – спросил Быковский.

Я вкратце объяснил.

– Починить можно? – спросил наш командир.

– Можно. Но не здесь. Слишком серьёзные повреждения. Допустим, запасной топливный насос имеется. Гравигенератор тоже. Надеюсь. Без генератора силового поля можно обойтись. То есть, нежелательно, но можно. На ходовые качества от не влияет, только на безопасность. Даже с плазмогенератором что-то наверное можно придумать. Но реактор… Судя по его состоянию, там всё глухо, под замену. А без реактора летать не получится. Энергия ёк, как говорят в Узбекистане.

– Интересно, откуда такие повреждения, – сказал Юджин.

– Вот и мне тоже.

– ДЖЕДО, – позвал я.

– Здесь.

– Известно, как это произошло?

– Известно. «Смелый» вывела из строя плазменная разумная форма жизни, обитающая на Юпитере. Она же виновна в гибели Миллари Иторби, Абэйн Леко и Ирцаля Мено. Предположительно. Но с большой долей вероятности.

– Рассказывай.

Вот что мы узнали.

«Горное эхо» вынырнул из нуль-пространства где-то между орбитами Плутона и Нептуна, ближе ко второму. Это было рискованно, но навигаторы вкупе с ДЖЕДО сработали на «отлично».

Вынырнули, огляделись, определились с координатами и направились к Юпитеру. Благо местоположение последнего было удачным. Даже маневрировать особо не пришлось: дочапали до орбиты Бурого Джупа, а он уже тут как тут в окружении всей своей многочисленной свиты из спутников.

Все, однако, были не нужны, выбрали Каллисто – один из четырёх крупнейших спутников Юпитера^[1].

– Почему именно Каллисто? – поинтересовался Быковский.

– Во-первых, Каллисто – синхронный спутник, – ответил ДЖЕДО. – Объяснять, что это значит?

– Как Луна, – кивнул Сернан. – Период вращения вокруг своей оси равен орбитальному периоду, поэтому Каллисто всегда повёрнут к Юпитеру одной стороной. Извините, не удержался.

– Ничего, – сказал Валерий Фёдорович. – Спасибо, что напомнил.

– Во-вторых, Каллисто не находится в высокочастотном орбитальном резонансе с тремя другими крупнейшими спутниками Юпитера: Ио, Европы и Ганимеда, – продолжил ДЖЕДО. – Следовательно, его орбита стабильна, эксцентриситет не меняется.

– Удобно, – сказал Быковский.

– Это ещё не всё. Вокруг Каллисто низкий радиационный фон. «Горное эхо», конечно, в должной мере защищён от космического излучения, но, как вы любите говорить, бережёного бог бережёт.

– С пониманием, – сказал Быковский. – А гравитация, атмосфера?

– Размерами Каллисто почти в точности совпадает с вашим Меркурием, но масса в три раза меньше, а от земной и вовсе ноль целых восемнадцать сотых, – продолжал делиться с нами ценными сведениями ДЖЕДО. – Так что ускорение свободного падения там равно одной целой и двумстам тридцати пяти тысячным метра в секунду за секунду. Или ноль целых сто двадцать шесть тысячных «же».

– То есть гравитация почти в восемь раз слабее земной, – быстро посчитал в уме Сернан.

– Именно, – подтвердил ДЖЕДО. – Атмосфера имеется, но крайне разреженная. Состав: углекислый газ и молекулярный кислород. Последнего исчезающее мало. Как и углекислого газа. В общем, практически идеальное место для базы. Чем мы и воспользовались…

«Гоное эхо» вышел на орбиту вокруг Каллисто и приступил к планомерному изучению Земли, Юпитера и, собственно, Каллисто.

В системе Крайто-Гройто имеется два газовых гиганта, но ни один из них не дотягивает по размерам даже до Сатурна, не говоря уже о Юпитере. Самый крупный чуть больше Нептуна, второй – чуть меньше Урана. И у них нет колец, как у Сатурна и Юпитера.

– У Юпитера тоже есть кольца? – удивились Сернан с Быковским.

– Есть, – сказал ДЖЕДО. – Не такие выраженные, как у Сатурна, но есть. У Нептуна и Урана тоже имеются. Желаете об этом узнать побольше?

– Нет, – сказал Валерий Фёдорович, – пусть планетологи разбираются. Их тема. Давай дальше.

Они перехватывали радио и телепередачи с Земли, изучали историю и языки, находя всё больше подтверждений тому, что два с половиной миллиона земных лет назад часть людей была перенесена на Гарад неведомой силой, и таким образом возникло новое человечество.

– Это было удивительно, – рассказывал ДЖЕДО. – Даже я, не имеющий, казалось бы, ни малейшего отношения к Земле, был взволнован, если мне будет позволено употребить это слово.

Я уже заметил, что время от времени искусственный интеллект «Горного эха» произвольно меняет стиль общения. Сейчас он вдруг стал изысканно вежлив и даже где-то угодлив. По какой причине? Не знаю, я не был специалистом по ИИ, прошёл только общий ознакомительный курс, положенный всем членам экипажа. Скорее всего, таким образом ДЖЕДО к нам приспосабливался, выбирая тот или иной стиль. Что ж, пусть, пока это не мешает.

– Мы даже что-то вроде эйфории испытывали, – продолжал ДЖЕДО. – Представьте сами. Тысячи и тысячи лет развития цивилизации, сотни – поисков братьев по разуму, и вдруг оказывается, что они по галактическим меркам практически рядом! – Ну да, – ухмыльнулся Сернан. – Каких-то двести тридцать девять световых лет. Ерунда, руку протянуть.

– Понимаю вашу иронию, – сказал ДЖЕДО. – Но двести тридцать девять – это не две тысячи триста девяносто, а если взять размеры нашей галактики, то получится, что расстояние и впрямь не слишком велико. Во всяком случае, для тех, кто научился двигаться намного быстрее света.

– Не отвлекайся, – сказал Быковский. – Ты остановился на эйфории. Не знаю почему, но мне это показалось важным. Космонавту не позволено впадать в эйфорию. А если и позволено, то на очень короткое время.

– Возможно, я неправильно подобрал слово, – сказал ДЖЕДО. – Но вы правы. Теперь я думаю, что нам всем нужно было быть гораздо осторожнее. С другой стороны, экипаж не нарушил ни одну инструкцию, и все меры безопасности, предусмотренные при высадке на другие планеты, были соблюдены…

Они высадились на Каллисто, когда внизу, у самой поверхности, было замечено непонятное движение.

ДЖЕДО показал видеозапись, сделанную в максимальном приближении.

Это было похоже…

Это ни на что не было похоже.

Водная рябь под порывом внезапно налетевшего ветра?

Нет, слишком локально.

Какие-то размытые, едва заметные светлые точки-пятнышки, то пропадающие, то возникающие на особо тёмном фоне (сама поверхность Каллисто была пятнистой, испещрённой множеством кратеров, светлые места всех оттенков перемежались с тёмными и почти чёрными – идеальный фон для маскировки чего бы то ни было).

Эти точки-пятнышки, числом несколько десятков, двигались, рыская над поверхностью. Они одновременно меняли скорость и направление движения, пока не скрылись за горизонтом.

Таких видео было несколько.

Мы посмотрели все.

– Птицы, – сказал Юджин. – Скворцы. Их стаи иногда летают похожим образом, – он показал руками. – Смотришь и не знаешь, куда они рванут в следующую секунду. И удивляешься, каким образом они координируют свои действия.

– Похоже, – согласился Быковский.

– Мурмурация, – сказал я. – Так это называется.

– Верно, мурмурация. Нам тоже пришла в голову подобная мысль, – сказал ДЖЕДО. – Хотя у меня и нет головы в вашем понимании этого слова. Точнее, нечто похожее есть, но…

– ДЖЕДО, – перебил я его. – Будь проще, и люди к тебе потянутся. Оставь эти словесные финтифлюшки, не до того сейчас.

– Хорошо, – сказал ДЖЕДО, – я постараюсь. Итак, все были очень заинтригованы. Сначала возникла гипотеза, что это может быть какое-то атмосферное явление, но анализ характера движения показал, что это не так.

– Жизнь? – спросил Быковский.

– Да, – подтвердил ДЖЕДО. – С вероятностью семьдесят девять и четыре десятых процента. Таким был мой прогноз…

На Каллисто отправился космокатер «Смелый» с четырьмя членами экспедиции: пилот Ирцаль Мено, техник-оружейник Маттил Дарай, астробиолог Джиа Урбару и астрофизик и планетолог Салид Гулебо.

– Это входило в план экспедиции? – спросил Быковский. – Я имею в виду исследования подобного рода, не связанные напрямую с обнаружением человечества и установлением контакта с ним.

– Входило, – подтвердил ДЖЕДО. – В нашу задачу, в первую очередь, входило обнаружение жизни в системе жёлтого карлика, который вы называете Солнце. Кстати, мы не стали давать свои названия. Ни Земле, ни Солнцу, которое обозначено у нас только номером в каталоге с указанием класса звезды, ни планетам Солнечной системы. Использовали ваши, когда их узнали.

– Мудрое решение, – прокомментировал Сернан.

– Спасибо. Так вот. Жизнь, и не только жизнь, а жизнь разумную мы обнаружили – человечество. А затем это движение на Каллисто. Как можно было его игнорировать?

– Ты прав, никак, – подтвердил Быковский. – Только в случае прямой опасности.

– Никакой опасности не было, – сказал ДЖЕДО. – Если, конечно, не считать опасным сам факт нашей экспедиции. Но исследования космоса всегда опасны, не мне вам говорить.

– Продолжай, – сказал я.

Космокатер «Смелый» опустился на поверхность Каллисто в районе, где непонятное явление было замечено неоднократно. Трое: техник-оружейник Маттил Дарай, астробиолог Джиа Урбару и астрофизик и планетолог Салид Гулебо совершили ВКД^[2], установили вокруг «Смелого» всевозможные датчики, другое оборудование, запустили с десяток мелких летающих роботов, оснащённых гравигенераторами и автоматическими камерами (на Гараде они назывались «дроны» и могли нести не только камеры, но и любую полезную нагрузку). Вернулись на «Смелый» и принялись ждать.