Мне жалко женщин. Странные созданья!
Завлечь мужчину, мучиться, страдать…
И может быть, сказали б ей заранее,
Она б мужчиной пожелала стать.
Мне жаль мужчин. Судьба их так тревожна!
Любовь, разлука, ревность без причин.
О, если б это было бы возможно —
Предупреждать о чём-либо мужчин.
Мне жаль себя. Чего-то не успел я.
Недолюбил и недосотворил.
Хотя построил дом, сажал деревья
И сына поднимал по мере сил.
Ещё мне жалко стариков, старушек,
Пока они живут. Пока, пока…
Мне жаль орлов, слонов, собак, лягушек:
Существовать, не зная языка!
Чуть не забыл: Вселенную мне жалко.
Взрывается, пузырится, летит.
Куда, зачем, как будто из-под палки
Того, кто всех из жалости творит.
Да, жалко Бога! Может, он всечасно
Жалеет, что затеял круговерть.
Но мы его утешим: жизнь прекрасна
Хотя бы тем, что можно всех жалеть!
Дождями ледяными
Её согнуло, чтобы
Косичками своими
Она вросла в сугробы.
А листья-то не знают,
Что дерево сломалось,
Из веток вылезают —
Весна не задержалась.
И радуются жизни,
Хоть это вхолостую.
…Так мы в своей отчизне
Как будто существуем.
Познанье Вселенной начнём по порядку.
Открой мне, ботаник, такую загадку.
Весенней порою, куда б ни пошёл ты,
Цветёт одуванчик. Он жёлтый-прежёлтый.
А утром посмотришь: где был одуванчик,
Колышется маленький светленький мячик.
Вот жёлтый цветок. А вот это – белёсый.
Естественно, тут возникают вопросы.
Захочется выяснить вам непременно,
Когда происходит вот эта подмена.
Никто же не видит такую картину,
Когда золотится он наполовину.
Хотя бы на четверть. Хотя бы краями.
Да он издевается просто над нами!
А мудрый ботаник в усы усмехнётся:
«Пускай это тайной для вас остаётся.
Что знание – сила, оно несомненно,
Но… страшно всё знать о себе и Вселенной».
Каким нас ослепили блеском,
В какой запутали вираж?
Вновь отступили мы к Смоленску,
И Харьков в третий раз не наш[1]
Какие применили средства,
Что сразу и не разберёшь?
Богатство наше и наследство
Паскудам розданы за грош.
И не было сражений бранных,
А просто шарик тихо сдут.
Теперь вот с наших же экранов
Они опять огонь ведут.
Враньё куда сильней снаряда
Осколком в сердце саданёт.
Вот был бы взвод со мною рядом —
Вперёд, за Родину!
Вперёд…
Война не смеет быть великой.
Пусть грандиозной, пусть большой,
Всемирной, долгой, многоликой,
Ещё какой-нибудь такой,
Но не великой! Невозможно
Людское горе величать,
Тому, что подло и безбожно,
Давать величия печать.
И всё же красные гвоздики
На постаменты возлагай.
Не называй войну великой.
Великим – подвиг называй.
Настрадались, нарыдались,
Нахлебались той беды,
И с присказкою остались:
«Лишь бы не было войны».
Да, одну лишь только милость
Мы просили у судьбы:
Что бы дальше ни случилось,
Лишь бы не было войны.
Нам кричали в День Победы:
«Слава, Родины сыны!»
А потом шептали следом:
«Лишь бы не было войны».
Да, ракеты и подлодки,
Да, конечно, мы сильны.
Ну а всё-таки, а всё-тки —
Лишь бы не было войны.
Пусть праправнуку-ребёнку
Золотые снятся сны.
Там, в комоде, похоронка.
Лишь бы не было войны!
Лишь бы не было, ребята,
Будь ты трижды распроклята,
Лишь бы не было войны…
Как будто снова эшелон
На фронт уходит со стоянки,
И отплывающий перрон
Гремит «Прощанием славянки».
Специальный поезд из Москвы
Идёт до станции «Победа».
И открываются холмы,
И разгорается беседа.
Калуга, Вязьма, Волга, Крым…
Блокнот до корочки заполнен.
Вы расскажите – мы запомним.
И внукам всё передадим.
На памятном разъезде том
Я занавеску приоткрою:
Стоит Россия за окном
Непокорённой высотою.
Пять лепесточков у цветочка,
И если с «любит» начинать,
Ты досчитаешься до точки,
Когда любовь придёт опять.
Ну и зачем она под старость,
Когда тебе не до неё,
Когда тревога и усталость
Уныло гложут бытиё?
Теперь любовь одни заботы,
Пустые хлопоты несёт,
А лепесточки… Эх, да что ты,
Забудь, как пошлый анекдот.
Пять лепесточков у цветочка…
Гадаю сотый раз подряд.
Какая головоморочка,
Когда предсказан результат!
Уж погадал бы на ромашке,
Где лепесточков – хоть куда.
Всё так… Но это-то и страшно:
А вдруг – «не любит»? Вот беда!
Одинокая девочка-девушка
На широкой аллее парковой
Совершает прогулку утреннюю,
Гравий тихо хрустит под туфелькой.
Чётко длинные тени прочерчены,
Над травою цветы приподняты,
И деревья – ещё не зелёные,
А чуть-чуть светлей, чем зелёные.
В правой ручке зажат аккуратненько
Томик Блока, а может, Брюсова.
Указательный пальчик – закладочка
На строке, что очень понравилась.
Губы бантиком сложены, будто бы
Произносят «любовь» или «юность».
Лёгкий зонтик, за плечи закинутый,
Ловит утренние ветерочки.
Вот проходит походкой неспешною
И скрывается за поворотом…
Лишь теперь разглядел я: ну надо же,
Ведь на ней только шляпа и туфли.
Весна – пушистый одуванчик —
На ветер пущена вразлёт.
И я, душистых дней растратчик,
Узнал, что лето настаёт.
Узнал, что зелень загустела
До тесноты, до черноты,
Узнал, что небо загрустнело
И съёжилось от духоты,
Что облака потяжелели,
Газон кудрявый полысел.
А вы, вы тоже пожалели,
Что одуванчик облетел?
Вот одуванчики. Вчера
Цвели весельем бешеным.
И вдруг подставили ветрам
Макушки поседевшие.
Вот был сирени аромат
До головокружения,
Но разве кто-то виноват,
Что отцвело растение.
Вот соловей. За трелью трель
Лилась всю ночь минувшую.
А нынче – как закрыли дверь,
Чтоб даром не подслушивал.
Ты мне, любимая, скажи,
Ну как же получается:
Весна короткая, как жизнь,
Начнётся – и кончается.
Иннуле
Заря малиновой ладошкой
Приподнимает купол мокрый,
Ещё стекает понемножку
Рассветный дождь на наши стёкла.
Струится влажная прохлада
С полуоткрытого балкона.
Вот первый луч – он как награда
Сверкает на груди у клёна.
А вот сквозь сон твоя улыбка —
Награда мне, за что – не знаю.
Открой глаза и посмотри-ка,
Какую жизнь мы проживаем!
Русский ветер – ветер полевой,
Для разбега – ровные просторы.
Не теснят его крутые горы,
Не палит пустынь песчаный зной.
Русский ветер – ветер полевой,
Трав целебных крепкая настойка.
Под его дыханием постой-ка,
Возродишься телом и душой.
Русский ветер – ветер полевой,
На чужбину чудом залетает —
И тревожно сердце замирает,
И стучит: домой, домой, домой…
Русский ветер – ветер полевой,
Он, такой весёлый и бодрящий,
Обернулся смертью леденящей
Для врага, пришедшего с войной.
Русский ветер – ветер полевой,
Подожди чуть-чуть, и он примчится —
Ничего дурного не случится
С Родиной, с тобою и со мной.
Русский ветер – ветер полевой…
Geschrieben steht: «Im Anfang war das Wort!»
Hier stock ich schon. Wer hilft mir weiter fort?
Goethe. “Faust”
Вприсядку пляшут рощи, сёла,
Зарайск завидя вдалеке,
А на сиденье – том тяжёлый,
Весь на немецком языке.
Ну да, «вначале было слово»…
Но мудрый Фауст отвергал
Сей перевод, и снова, снова
Всё в тот же древний текст вникал.
Быть может, «смысл»? Быть может, «сила»?
А может, скрыто в узелке
То, что и непроизносимо
Ни на каковском языке?
Ведь тут нужна такая смелость,
Любовь, тоска, надежда, злость.
Нет ничего – а началось,
Нет ничего – а завертелось.
В дороге тайну мирозданья
Дано мне нынче отгадать.
Что там начертано? «Желанье»!
Желанье быть, существовать.
Но как оно зашевелилось?
Как началася колея?
Уж слишком много накопилось
В небытии небытия,
И натянулось до предела,
И взорвалось. Да будет свет!
…Тринадцать миллиардов лет
Всего с тех пор прошелестело,
И вот в Зарайск я еду, братцы,
Зайти в квартирку – «отчий дом»,
На башни древние забраться,
Увидеть даль за Осетром.
Потом потопать по поляне
И просто кожей ощущать
Первоначальное желанье —
Желанье быть, существовать!
Существованье бесконечно,
Природа нам твердит про то:
Из ничего не выйдет нечто,
А нечто не уйдёт в ничто.
Всё это было б безупречно,
Но вот какой круговорот:
Что толку развиваться вечно?
А без развитья жизнь умрёт!
И тут философы, конечно,
Столбом встают на полпути:
Быть может, дальше жить беспечно,
Быть может, в дворники уйти.
Вот дерево, оно одно,
Хоть рядышком стоит другое,
А с ними третье заодно,
Но всё ж отдельное такое.
Бредёт отдельно старый кот,
Бегут отдельные котёнки,
Семь воробьёв летят. А вот
Три мужичка стоят в сторонке.
Они поутру пиво пьют
И, обсуждая жизни тонкость,
Явленье точно назовут:
«Бытийная разъединённость».
Они решают (между тем
Пивком ещё слегка затарясь),
Что был неправ Станислав Лем,
Который написал «Солярис».
Первый
– Один разумный океан?
Такого вовсе быть не может.
Другой воды хотя б стакан,
И чтоб стакан тот мыслил тоже.
Второй
– Ну ты и скажешь! А по мне
Пусть будет мыслящая лужа.
К тому же… Ой, смотри, к тому же
Твоя жена в твоём окне!
Третий
– Ну вот, с какой же стати я?
Она и мне грозится даже!
Вместе
– Разъединённость бытия
Она нам всем сейчас покажет…
Жизнь прожить – не поле перейти.
Ах, зачем его переходить?
Может, просто так на полпути
Дом построить, садик засадить.
То, что было, было и прошло,
То, что будет, так тому и быть.
Кто сказал, что глупо и смешно
В этом доме надолго застыть?
Без особых радостей и бед
На террасе чай с вареньем пить
И глядеть задумчиво вослед
Тем, кто будет дальше проходить.
О проекте
О подписке