Сандра не открыла глаза ни на следующее утро, ни на следующее. Даже спустя несколько дней единственным признаком жизни оставались едва заметное дыхание и меняющийся узор синяков в местах переломов. Кроме того, девочка неотвратимо теряла и без того небольшой вес и бледнела, всё меньше походя на себя прежнюю. И даже это кратно превышало все прогнозы взрослых, хоть немного смысливших во врачевании.
Акил, также получивший уйму ушибов, скорбел и винил себя столь сильно, что даже забыл про невероятные странности, вызвавшие бурю, и не стал ничего рассказывать. Это было неважно, и никто бы не поверил. В тоскливой скорби он одиноко сидел в хижине возле тюфяка с лежавшей без сознания сестрой и оказывал всю возможную заботу, не желая думать ни о чём другом. Однако, спустя ещё семь дней отец всё же вызвал его на разговор.
– Как ушибы? – как всегда немногословно спросил мужчина, умывая в бадье лицо, запотевшее от тяжёлого труда в поле.
– Прошли почти, – слегка резко ответил мальчик, совершенно не беспокоившийся о такой мелочи.
– Тогда пора за работу, – странно не приказал, но намекнул отец.
– Но я должен ухаживать за Сандрой! Ей же нужна моя помощь! – возмутился Акил, ужаснувшись от одной лишь мысли, что не окажется рядом с сестрой, когда будет нужен.
– Будешь уходить с поля пораньше и помогать вечером…
– Да, но я должен быть рядом, когда она очнётся! – возмутился непониманию отца мальчик, но застыл, услышав ответ.
– Если очнётся… – мужчина сказал это в равной степени с болью и злостью.
– Что? Как ты можешь так говорить? Она же твоя дочь!
– Потому что это так, и я с этим ничего не могу сделать, – уже холодно ответил отец. – Есть вещи, на которые повлиять нельзя, и потому нам остаётся лишь принять их, – он ненадолго замолчал, а затем с обвинением посмотрел на сына и добавил: – И раз ты не уследил за Сандрой – придётся выучить этот урок.
Мальчик наконец заплакал. Не из-за того, что его отняли от тела любимой сестры, а потому, что отец был прав. Это он не сберёг Сандру. Если бы он не отвёл её на пляж, если бы не разрешил брать тот камень…
Попавшие прямо в сердце, слова отца заставили подчиниться, и уже следующим утром мальчик отправился в поле. Знойная жара, тяжёлый физический труд и недосып настолько истощали, что даже позволяли ненадолго отвлечься от мрачных мыслей. Однако, едва солнце опускалось за горизонт, Акил мчался домой и ухаживал за всё слабеющим телом младшей сестры.
Приподнимая её голову, он по одной маленькой ложечке вливал в рот бульон, которого требовалось куда больше, чем в привычной порции, ибо это была единственная подходящая пища. Следом нужно было распеленать девочку, протереть кожу мокрой тряпочкой, промассировать мышцы, перевернуть на живот, постирать пелёнки и одежду, а затем снова одеть. Мальчик ломался день за днём, каждый вечер спотыкаясь в темноте по дороге за водой, забивая мышцы предплечий во время стирки и, конечно, не высыпаясь.
Усталость окончательно взяла своё на двадцатый день. Ложка выпадала из трясущейся руки, а глаза слипались. Акил больше не мог справляться один. Только в этот вечер он вгляделся в лица родителей и остальных братьев и сестёр. Едва заметные в тёмной хижине в свете лучины они выражали явное снисхождение. И наконец мальчик понял. Никто не верил в выздоровление Сандры. Это был урок для него. Урок, который он, похоже, усвоил.
Хотя Акил и не был способен спасти сестру, но это не значило, что не мог ничего для неё сделать. Отец лишь уважительно и с пониманием кивнул, когда мальчик взял на руки Сандру и понёс в сторону берега. Девочка любила море и заслужила в последний раз ощутить брызги волн.
Они лежали на песчаном склоне, обдаваемые лёгкой музыкой прибоя. Море словно отнеслось с пониманием и ненадолго замерло. Эта мысль вызвала злость: «Почему! Почему никто не переживает столь же сильно как он! Почему все словно ждут смерти этой милой девочки?»
Но не успел Акил возненавидеть семью, как взгляд упал на повязку на руке Сандры. Мать забинтовала дочь так, чтобы та резким движением не усугубила перелом при пробуждении. Она хотела этого, очень хотела, надеялась, но не верила.
Слёзы покатились из глаз. Акил, наконец, оказался готов принять случившееся, как приняли родители. И принять ответственность за допущенную невнимательность, лично избавив сестру от страданий. Он отправился к каменному пляжу, наверное, полдня выбирая самый красивый и круглый булыжник, с которым вернулся к телу, мирно лежавшему на песке.
Акил в последний раз вгляделся в лицо девочки: стройная фигура, большие светлые глаза, тонкие мягкие брови, аккуратные маленькие губы, ровный нос, небольшие ямочки на щеках и аккуратная слегка выступающая к острому подбородку челюсть. Она выросла бы настоящей красавицей.
Медленно и нежнее чем когда-либо он заплёл так любимую девочкой косичку и, снова заплакав, приготовился сделать то, что должен, напоследок вложив в неподвижные руки камушек.
– Блестяшка для тебя, сестричка.
Мальчик уже собирался зажать нос Сандры, когда её глаза открылись.
Счастье оказалось предательски недолгим. В щенячьем восторге Акил не заметил с каким непониманием девочка смотрела на него. А затем на деревню, дом, родителей и даже на собственное тело. С не меньшим удивлением она реагировала на все попытки заговорить с ней и даже не откликалась на своё имя. При этом, с лица Сандры не спадало странно чуждое выражение опасливости: не привычно милое или переполненное детским страхом, а скорее недоверчиво животное.
Впрочем, даже так мать столь сильно растрогалась, что устроила небольшой праздник, накрыв на стол припасы, отложенные для своих именин. Запах еды всё же смог избавить Сандру от чувства опасности и хоть немного расслабить. Кое-как усадив девочку за стол, Акил позволил спасть грузу вины и ощутил, насколько легче стало дышать.
Он с улыбкой встретил многозначительный взгляд отца, когда сестра уронила ложку в четвёртый раз подряд, и без колебаний кивнул. Как и все за столом он понял, что Сандра, похоже, потеряла память и снова обрела недуг из детства. И Акил уже знал, что это поправимо. Он снова воспитает сестрёнку.
Сказать оказалось легче, чем сделать. Хотя в этот раз его и освободили от части работы, Сандра явно не стала умнее после удара головой о камень и соображала гораздо медленнее. Кроме того, она забыла речь, вынуждая почти всё объяснять жестами, которые ещё и через раз не запоминала. Но не со зла. Девочка искренне старалась думать, зажмуриваясь и пытаясь собрать мысли. Иногда её глаза даже прояснялись, но почти всегда за этим следовал всплеск боли, пробегавший по её лицу и сопровождаемый жалобным писком.
Однако, худшим оказалось не это, а похолодевший взгляд. Сандра не помнила семью, не помнила Акила и не помнила их дружбу. И чем чаще мальчик заглядывал в глаза сестры, тем более чужими они казались. Он изо всех сил старался исправить это, балуя девочку при каждом случае, но добился лишь лёгкого принятия и тени доверия, выражавшегося в её менее напряжённой позе.
В один день, пораньше закончив работу, Акил отправился на каменный пляж, найдя самый красивый и сверкающий камень, чтобы подарить сестрёнке.
– Блестяшка, – сказал он, протянув добычу.
Сандра уронила голову набок, посмотрев на него, как на полоумного.
– Блестяшка, – в неверии повторил Акил, поймав камнем солнечный луч.
Сандра привычно зажмурилась, пытаясь подумать. Прояснившийся взгляд был пугающе холодным и даже хищным, но, когда боль снова пробежала по лицу девочки, та кивнула и взяла камень, принявшись вертеть в руках с тенью заинтересованности. А затем произнесла первое слово после травмы.
– Блефтяфка, – прошепелявила она и тут же едва заметно разозлилась, слегка фыркнула и снова протянула: – Бле-ффф-тя-ффф-ка!
Она зашипела, словно взбешённая кошка, и уже было собралась опять зажмуриться, когда услышала счастливый смех Акила, и снова недоверчиво уронила голову набок.
– Блевтявка, – наиграно неуклюже передразнил старший брат.
Взгляд Сандры стал почти взрослый, но всё же она, снисходительно выгнув одну бровь, улыбнулась. В первый раз после травмы.
Едва Акил смог добиться от сестры тени понимания речи – отец тут же отправил работать девочку, которая оказалась с этим категорически несогласна. Однако, голод оказался куда лучшим воспитателем, чем старший брат, и, после пары пропущенных обедов, Сандра, изо всех сил скрывая ярость, послушно опустила голову и попыталась понять, что от неё хотят.
Это незамедлительно добавило хлопот мальчику, который единственный хоть как-то мог объяснять ей, что делать, и был вынужден первое время ради этого бегать с поля домой. А приходилось делать это часто, прежде чем родители выяснили, что вообще можно доверить Сандре, учитывая столь серьёзные проблемы с мышлением и, казалось, утроившуюся неуклюжесть.
Прошёл год, за который Акил не прекращал попыток вернуть расположение любимой сестры, хотя и добился очень немногого, что, впрочем, было успехом на фоне остальных членов семьи. Сандра так и не научилась нормально говорить, ограничиваясь редкими короткими фразами, но, по крайней мере, начала понимать речь, хотя открыто демонстрировала это лишь брату, со временем возобновив прогулки к морю и даже подарив красивый камень на 13-летие.
Спустя несколько дней после именин и родители преподнесли подарок. Слёзно улыбавшаяся мать и потеплевший отец объявили о скорой свадьбе сына.
Акил прыгал от счастья, узнав имя избранницы: Нейра – его ровесница из деревни за одним из дальних полей. Прямые светло-каштановые волосы и высокий рост выделяли её среди прочих девочек, делая желанной парой. Они часто трудились вместе, встречались на праздниках и, если и не дружили, то по меньшей мере были хорошо знакомы. Свадьбу назначили на конец сезона, когда урожай будет засеян, но, так как работа все равно подходила к концу, молодых освободили на несколько дней раньше, позволяя пообщаться перед церемонией.
Девочка, успевшая нацепить явно не рабочее платье с красивыми яркими узорами, не была столь же восторженна партией, но и, явно, не расстроилась.
– Я думала, что выйду за твоего старшего брата, как только войду в возраст, так что просто удивлена, – избавила она Акила от тревожных мыслей.
– А я очень доволен! Рад, что это ты! – смущённо ответил мальчик.
Нейра мило улыбнулась и взяла его за руку.
– Что ж, постараемся не разочароваться друг в друге!
Они отправились на прогулку. Акил водил девочку по любимым местам и старался хоть как-то впечатлить, иногда достигая успеха. Будущие супруги уселись на берегу, завязав долгую бессмысленную беседу, неотвратимо перешедшую в обсуждение будущего.
О проекте
О подписке