1.2. Метод интернет-права

Правовому регулированию в рамках ИП свойственен весь арсенал средств и методов правового воздействия на участников правоотношений, известный современной теории права и имеющийся на вооружении законодателя. К числу таковых методов традиционно относят дозволения, предписания и запрет. По сочетанию указанных методов можно утверждать, что ИП в основном присущ диспозитивный метод правового регулирования, т. е. нормы, императивно предписывающие или запрещающие определенные модели или виды (типы) поведения сравнительно уступают по своему удельному весу и совокупному эффекту системного применения и использования нормам дозволительным.

По методу правового регулирования можно провести межотраслевое размежевание между ИП и телекоммуникационным правом, – последнее, по мнению Волкова Ю.В., испытывает генетическую и историческую связь с административным правом, что предопределяет «состояние, которое Д.Н. Бахрах характеризует, как «асимметрию прав и обязанностей субъектов» в телекоммуникационной сфере, т. е. применение императивного метода»^[16].

При этом, в рамках ИП также довольно большое значение придается рекомендательным нормам и «честным обычаям» в сфере регистрации и использования доменных имен, которые соблюдаются, как правило, на основании конвенциональных соглашений и добровольно принятых на себя участниками интернет-отношений профессиональных стандартов и практик, существующих в IT-отрасли («обычаи делового оборота» или согласно актуальной законодательной терминологии «обычай», под которым понимается «сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской или иной деятельности, не предусмотренное законодательством правило поведения, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе» (п. 1 ст. 5 ГК РФ)) или во взаимоотношениях между участниками интернет-сообщества (деловые обыкновения и, условно говоря, нормы конклюдентного поведения).

К числу обычаев можно отнести, например, вытекающий из административно-деловой практики, принятой аккредитованными ICANN (интернет-корпорация по присвоению имен и номеров) регистраторами порядок конклюдентного акцепта электронной заявки клиента, влекущий заключение двустороннего соглашения о регистрации доменного имени (имен). Как верно установлено в одном из судебных решений (прим.: содержание данного обычая было разъяснено суду автором настоящей работы), «для признания подобного соглашения заключенным достаточно заявки клиента, обычно подаваемой в электронном виде (оферта), и фактических действий контрагента, связанных с регистрацией доменного имени, выступающих одновременно и в качестве акцепта, и как исполнение договорных обязательств» (Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 07 июля 2011 года по делу № А56-70563/2010).

Что же касается «честных обычаев», то, в частности, для установления их содержания при регистрации доменных имен в зоне сот могут использоваться, в том числе положения Единообразной политики по разрешению споров в связи с доменными именами ICANN (или UDRP)^[17] и Правила по единообразной политике разрешения споров в связи с доменными именами ICANN (Rules for UDRP)^[18]. Как указал Президиум ВАС РФ, «данные положения и правила применяются на основе типового соглашения о регистрации любого доменного имени в зоне сот»^[19]; на их применение заинтересованное лицо соглашается при регистрации своего доменного имени.

Именно в преобладании дозволительных, рекомендательных, обычных и «конклюдентных норм», а также в особом «мягком» механизме воздействия их на участников интернет-отношений состоит специфика ИП по сравнению с иными отраслями права, если проводить дифференциацию по методу правового регулирования.

2. Система и источники правового регулирования отношений в сети интернет

2.1. Система ИП как отрасли права

В результате оказания ИП управляющего воздействия на деятельность субъектов материально-правовых или процессуально-правовых (или процедурных) интернет-отношений (правообладатели и регистраторы доменных имен, пользователи сети, административные органы (так называемые «провайдеры услуг по разрешению споров») по разрешению доменных споров, хостинг-провайдеры, владельцы сайтов и т. д.):

– обеспечивается возможность относительно упорядоченного доступа к информации, объектам интеллектуальной собственности и т. п., размещенным в информационно-телекоммуникационной сети Интернет с помощью системы доменных имен и обслуживающей ее технической и организационной инфраструктуры, а также использования поддоменных ресурсов для передачи и обмена информацией и т. п. (например, для создания сервисов электронной почты и т. д.);

– формируется охранительный правовой режим использования объектов гражданских прав в виртуальном пространстве; устанавливаются институциональные механизмы и процессуальный (процедурный) порядок защиты прав владельцев как доменных имен, так и конкурирующих с ними исключительных прав на средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий (в частности, в рамках процедуры, установленной ICANN посредством принятия двух базовых документов: Единообразной политики по разрешению доменных споров и Правил для Единообразной политики по разрешению доменных споров и т. д.

Мы также иногда будем в случаях оправданных контекстом использовать понятие «доменное право», подразумевая его тождественность ИП в узком смысле. Доменное право объективно включает в себя такие правовые образования (институты, субинституты и не до конца оформившиеся нормативные массивы), которые в наиболее концентрированном виде выражают однородность отношений, урегулированных нормами отрасли ИП, и формируют его предметно-смысловое ядро. В частности, к доменному праву могут быть отнесены:

1) институт рассмотрения и разрешения споров по поводу доменных имен;

2) институт рассмотрения и разрешения споров между аккредитованными регистраторами доменных имен (по поводу правомерности трансфера регистрации доменного имени и т. д.);

3) институт заключения, исполнения и прекращения соглашений о регистрации доменных имен, а также отношений между регистраторами и регистрантами (администраторами доменных имен);

4) институт статуса регистратора доменных имен (процедура и квалификационные требования для его аккредитации; аудит регистраторов; отношения между регистраторами и контрольными (надзорными) органами в рамках системы саморегулирования и/или публичного правопорядка соответствующего государства, на территории которого регистратор реализует свою правосубъектность в качестве юридического лица и т. д.);

5) институт статуса саморегулируемых организаций в сфере Интернета и национальных регистратур, которые также руководствуются в своей деятельности обычно принципами стэйкхолдинга (многостороннего партнерства), т. е. максимального учета мнения экспертного сообщества, частного сектора отрасли и пользователей сети при выработке стандартов и политик, регулирующих функционирование системы доменных имен. В деятельности такой организации как ICANN данный принцип имеет организационное воплощение в создании и деятельности нескольких стэйкхолдинговых групп. Так, например, Регистраторская стэйкхолдинговая группа была впервые официально признана Правлением ICANN на заседании от 27.05.1999 (резолюция 99.31) и в настоящее время является «основным представительным органом аккредитованных ICANN регистраторов доменных имен» в составе Организации по поддержке доменных имен верхнего уровня (GNSO) – основного нормотворческого органа в структуре ICANN.

Помимо интернет-корпорации по распределению номеров и доменных имен (ICANN) данный институт включает также правовые нормы, регламентирующие статус организаций, выполняющих функции национальной регистратуры. В частности, в российском сегменте сети Интернет это – Координационный центр национального домена сети Интернет (Координационный центр доменов RU/ РФ) и др. Для достижения уставных целей Координационный центр доменов RU/РФ в порядке, определенном действующим законодательством, обеспечивает в том числе, «развитие органов саморегулирования интернет-сообщества» (подп. 6 п. 3.3. Устава Автономной некоммерческой организации «Координационный центр национального домена сети Интернет») и «принимает участие в создании и деятельности органов саморегулирования российского и мирового интернет-сообщества» (подп. 7 п. 3.4. Устава)^[20], т. е. следуя успешно апробированной модели ICANN Координационный Центр декларирует деятельность на началах стэйкхолдинга и партнерства с заинтересованными лицами (группами лиц) в интернет-сообществе. Правда, пока реально увидеть результаты реализации уставных целей и задач Координационного центра в части развития отношений саморегулирования и развития диалога с профессиональным сообществом в отрасли довольно сложно, если не считать за таковые, вероятно довольно полезные с точки зрения повышения уровня правовой и управленческой культуры, тематические мероприятия (конференции, обучающие программы), проводимые Центром.

Данный институт охватывает также вопросы взаимоотношений саморегулируемых организаций информационно-телекоммуникационной отрасли с органами публичной власти; международными организациями и т. д.;

6) институт владения, пользования и распоряжения доменным именем в коммерческих и некоммерческих целях;

7) институт системы доменных имен и распределения адресного пространства;

8) институт международного сотрудничества и взаимодействия с целью выработки общепризнанных принципов и создания структур управления Интернетом; в сфере борьбы с киберпреступностью и т. д.

9) массив норм, регулирующих фискальные последствия регистрации и оборота доменных имен и т. д.

мы склонны рассматривать именно как самостоятельную отрасль права, проводя дифференциацию ее от других правовых образований в системе российского права, имея также в виду, что значительный компонент ИП имеет трансграничный и наднациональный характер по кругу лиц и пространственному действию составляющих его норм. При этом мы сознательно отказываемся от сооружения воображаемых буферных зон, терминологических мембран против проникновения любых разумных идей, представлений и концепций в новую сферу юридического познания даже, если они представляются prima facie случайными, научно не вполне обоснованными или находящимися только на уровне рабочих гипотез и исканий. Дело в том, что интеллектуальная ноосфера юридической науки обладает способностью к воспроизводству в качестве решающих факторов собственного развития наиболее прогрессивных идей и концепций, прошедших селективный отбор и фильтрацию эмпирическим опытом правоприменительной практики и аналитическим дерзновением элиты академического сообщества. Тем более, было бы крайне недальновидно ограничивать кругозор исследователя зарождающейся отрасли права только пределами собственного предмета ИП, уповая на создание под него оригинальных терминосистемы и правовых форм как некоей самодостаточной миссии. ИП по своему генезису является результатом «отпочкования» от других классических (профильных) отраслей права, прежде всего, права гражданского, права международного частного и международного публичного права, а также информационного. Это накладывает на нас ответственность за проведение не только отграничения ИП от других отраслей, но и за установление родственных связей и линий взаимодействия между отраслями-прародителями и их «благородным отпрыском». При этом, поскольку размежевание между вышеперечисленными отраслями права до сих пор находится в переходной стадии динамического обмена правовой информацией и тектонических подвижек в системе права, то позволительно и целесообразно будет оперировать всем многообразием терминов и понятий в тех случаях, когда они адекватно и непротиворечиво раскрывают смысл объективных правовых явлений и юридических фактов в сфере Интернета, подлежащих правовому регулированию.

Собственный тезаурус ИП формируется параллельно и будет устранять недостатки и неполноту традиционного понятийного аппарата в той же мере, в которой современные системы связи и телекоммуникаций вытесняют названия архаичных и не отвечающих требованиям времени видов оборудования и техники, этимология которых восходит к временам телеграфного покорения «дикого Запада» компанией Western Union на основании Pacific Telegraph Act 1860 г. (или «времен Очакова и покоренья Крыма»),

Естественным исключением из выше провозглашенного принципа терминологического взаимообогащения, преемственности и междисциплинарного диалога, можно считать титульное определение и предметное наполнение отрасли ИП. Границы любой вновь формируемой отрасли права почти всегда поначалу представляются размытыми и недостаточно демаркированными, что создает опасность нарушения целостности и структурной иерархичности построения системы права и чревато внутренними противоречиями и методологическими ошибками в случае, например, кодификации или систематизации соответствующих норм в едином акте, регулирующем отношения в сети Интернет^[21].

В частности, абсолютно неоправданным представляется огульное включение в содержание ИП норм различной отраслевой принадлежности лишь ipso facto прямой или косвенной связи их с отношениями в сети Интернет. При этом апологеты искусственного конструирования отраслей и подотраслей права методом широкого охвата забывают, что только предметная однородность и методологическая уникальность регулирования определенной совокупности правовых норм могут стать надлежащими основаниями для их соответствующей отраслевой идентификации. В противном случае, ИП превратится в этакого неуемного монстра современного правопорядка, который постепенно регулятивно поглотит и подчинит себе практически всю палитру нормативного многообразия и юридико-фактических связей и отношений на основании лишь их присутствия в виртуальной среде, т. е. исключительно на основании внешне-формальных признаков, характеризующих скорее технологический уровень реализации общественных отношений, нежели их правовую природу и сущность.

В этом плане, нельзя согласиться с мнением И.М. Рассолова, который полагает, что «в интернет-праве просматривается некое единство предметов регулирования, касающихся правоотношений, связанных с Интернетом», выделяя «нормы, которые по своей первичной юридической природе являются нормами гражданского, административного, уголовного права» автор заключает, что «узловым вопросом регулирования правоотношений здесь будет выступать само киберпространство, правовые связи субъектов по поводу движения потоков информации по каналам связи. Представим себе, что в киберпространстве отсутствует сама сеть Интернет, тогда не будет и киберпространства. В этом случае не будет существовать и интернет-права». Таким образом, во-первых, странным образом, для целей обоснования комплексности правового института приводится в качестве аргумента множественность предметов регулирования. Формулировка «единство предметов регулирования» вообще не выдерживает никакой критики, поскольку в таком случае оказывается, что, например, можно моделировать правовые институты в отношении любой совокупности норм, предметно объединенных в одном нормативном акте – ведь почти всегда в развернутом акте законодательства (за исключением, пожалуй, акта кодифицированного законодательства, по общему правилу) можно найти нормы разной отраслевой принадлежности. Во-вторых, кибер-пространство по смыслу цитируемого высказывания рассматривается не как правовая среда, испытывающая упорядочивающее нормативное воздействие со стороны уполномоченных нормоустановительных органов, а как системообразующий фактор и организационное условие, обусловливающие их деятельность. Даже учитывая тот факт, что в интернет-праве значительная роль в числе источников права отводится обычным нормам, тем не менее, отводить правовому регулированию вторичную или третичную роль фиксатора обычаев делового оборота и деловых обыкновений, фактически сложившихся во «всемирной паутине» было бы чересчур опрометчиво и некорректно. А именно такой вывод напрашивается, если рассматривать кибер-пространство как первоисточник, единственную форму и некую замкнутую систему объективации ИП, как это пытается делать И.М. Рассолов.