Мужской характер,

или рассказ Пофигисто

В настоящее время, когда «Камасутра» стала предметом самого широкого обсуждения, типы личности, подобные Генке Р., дружку моего детства, покажутся невероятными. Но я уверен, что они есть и не исчезнут никогда. Однако во времена моей молодости, думаю, таких было побольше.

Причем нельзя сказать, что Генка по своей природе был простоват или недалек. Просто с молоком матери и с ремнем отца впитал несколько базовых истин. Эдакий «кодекс настоящего пацана»: с девчонками – и близко не стоять; пить, курить и материться одновременно; два раза в неделю ходить в подвальную качалку наращивать бицепсы и раз в две недели ступать на «межу» между микрорайонами махаться с такими же «крутыми», как он.

Просто не знаю, что связало такого правильного пацана с нами. То бишь со мной и с Васяткой. Потому как Васятка был откровенный митёк-пофигист, а я пытался ему подражать с девиациями в интеллигентность. Но что-то связало. И эта связь особенно окрепла в тот момент, когда Геннадьюшке приспичило жениться. Случилось это с ним по нынешним меркам очень рано – парню не было и двадцати. Что делать – пролетарская закваска!

По поводу генкиной женитьбы мы почти каждый день собирались у него дома, пили пиво, играли в карты и вели задушевные беседы. Генкины знания об устройстве женского организма ограничивались информацией о том, что у девок «есть сиськи и нет письки», а все остальное – сплошная terra incognita. Понято, что тот «кодекс чести», который хорош для 13-летнего сопляка, для взрослого бугая уже не годится, но что делать? Тормознул «настоящий пацан» в интимном самообразовании!

И он поил нас пивом, пытаясь, не утрачивая своего мужского достоинства, выведать, что же там скрывается под джинсами в обтяжку, юбками, колготками, трусами и всем прочим антуражем, и как этим пользоваться. Причем чем ближе приближался день свадьбы, тем сильнее мандражировал наш Геннадий. То есть вопросы по физиологии супружеских отношений ему в голову стали приходить самые диковинные.

И вот, примерно за недельку до знаменательного события, где-то на шестом литре пива, он, эдак, невзначай, закидывает удочку:

– Слышь, чуваки, а какой у нормального пацана писюк должен быть, чтобы бабе приход был и все такое? – я, как полагается интеллигентному митьку, начинаю нести всякую ерунду про то, что это дело – глубоко индивидуальное, зависит от строения женщины и мужчины, а Генка краснеет и сознается: – Я, чуваки, сегодня ночью, когда он у меня встал, взял и кулаком его померил. Обхватил и глянул. Думал, он весь у меня в кулаке поместится, а получилось, что залупа еще на толщину мизинца выступает. Это как, ништяк? – я, по своей интеллигентской простоте, хотел было уже выдать какую-нибудь утешительную фразу типа «Чем короче у пса хвост, тем чаще он им машет» и «Маленький хорек в любой норке королек», но Васятка меня опередил:

– На сколько? На сколько выступает? – переспросил он таким тоном, словно усомнился в собственном слухе.

– На мизинец, – пробормотал сразу осипшим голосом Гена.

– Ни фига себе! – Васятка посмотрел на перспективного жениха такими глазами, словно теперь он и им тоже не верил. – Да тебе, браток, не расейских баб трахать, а в немецкой порнухе сниматься!

– А что такое? – забеспокоился Геннадий.

– Чего-чего! Запорешь Галку свою! Это ж надо, такую «сайку» отрастил и скрывает от человечества! – чтобы понять дальнейшее, надо иметь представление о нашем Васятке: долговязый и тощий, как стрелка зеленого лука, он обладал на редкость идиотской, вытянутой, как огурец, лупоглазой физиономией, украшенной сверху щетинкой редких волос песочного цвета. Он так беспомощно хлопал рыжими ресницами и так дебильно отвешивал челюсть вниз, что никому и в голову не могло прийти, что эдакая образина в состоянии прикалываться над ближним своим. Чем, Васятка, собственно, и занимался в тех редких случаях, когда не был беспробудно пьян или погружен в сочинение очередного манифеста пофигистов. – Убьешь в первую же ночь! – Васятка аж пивной кружкой махнул в воздухе, словно перечеркивая юную жизнь будущей Генкиной супруги.

– Че-ё-ё-ё? – севшим голосом выдавил из жених.

– Сантиметра на три укорачивать придется, – компетентно буркнул я, едва до меня дошла суть прикола. – А то и всю головку отрезать!

– Не успеет, – тяжко вздохнул Васятка. – Свадьба в субботу. Что ж он будет женихаться-то, весь перебинтованный на самом видном месте? Пусть уж перетерпит, ночку вхолостую под боком у своей Галины перележит. А уж после свадьбы, без спеха, отрежет, сколько надо, – и так глянул на Генку своими совиными зенками, будто могильной плитой придавил.

Генка поперхнулся пивом и уставился на распластанную на газете воблу. Над столом нависло молчание, потом жених-страдалец вымолвил:

– Это что ж, и, правда, можно девку при этом, ну, при сношении, убить?

– Таким, как у тебя – запросто! До кишок достанешь, а там или перитонит, или от болевого шока копыта откинет. Сразу же! Сколько таких случаев! – и дальше мы пошли изгаляться, вешая Гене на уши лапшу по поводу того, в каких клиниках мужикам члены укорачивают, сколько за это берут, насколько дороже обойдется, если не головку отрезать, а вырезать кусок из середины: – Ты, Ген, залупу-то обязательно оставь! Ей знаешь, как удобно чужую сперму вычерпывать? Скажем, изменит твоя Галка тебе с каким-нибудь хахалем, а ты ее предупреди, чтобы она такое дело от тебя не скрывала, как это обычно у баб водится, а сразу же тебе говорила! Как скажет – ты сразу на нее прыгай, вставляй и выкачивай. Она, залупа, в таких случаях как поршень у насоса действует! Природа все предусмотрела! – Генка переживал, томился и предлагал технические решения проблемы:

– Не, чуваки, первая брачная ночь есть первая брачная ночь. Целку девке надо ломать по-любому, иначе позорно! А что, чуваки, если из резины, что на прокладки для кранов идет, кругов нарезать, а в них дырку под писюн просверлить? И перед тем, как сношаться, надеть штуки три-четыре? Тогда как? До кишок не достанет?

– Это ты, Ген, и не думай! Как трахаться начнешь, резина тебе член у основания пережмет, он у тебя опухнет, и ты его вообще из телки твоей не вынешь! Врача придется вызывать, резать ей промежность, чтобы достать твою «сайку»! – короче говоря, выпили мы еще пару ведер пива и понадеялись, что Генка просёк, что его прикалывают, и на том и разошлись.

Свадьбу играли на хуторе у Генкиного деда – в здоровой избе со стойлами, верандами, антресолями и прочими изысками. Когда все должным образом перепились, молодых торжественно, осыпая хмелем, препроводили в спальню. Прочая публика не успела разлить и выпить, как оттуда донесся жуткий вопль, а потом испуганный визг невесты и ее крики:

– Помогите! Помогите! – толпища ломанулась к месту реализации брачного таинства. В первый момент мы даже не поняли, что произошло: посреди кровати голый Генка бездыханным пластом лежал на своей не менее голой невесте, та хлопала испуганными глазищами и орала:

– Помогите! Помогите! – лишь потом разобрались, в чем дело.

Оказывается, Генчик, наслушавшись наших россказней, впечатлился, а так как от планов лишения возлюбленной невинности все-таки не отказался, то сделал следующее: перед тем, как забраться в постель к новобрачной, обвязал мошонку веревкой (запомнил, хитрюга, что сам член обвязывать нельзя, а не то «опухнет»), а когда возлег на брачное ложе, то примерился, как ему положить Галюху и как лечь самому, чтобы не достать своим «причиндалом» ей «до кишок», и привязал второй конец веревки к спинке кровати – зафиксировал. Но не учел, бедолага, мощи своих дефлорационных порывов. Зрелище получилось потрясающее. Представьте себе прыщеватую мужичью задницу, посредине которой, аккурат в разрезе межу ягодиц, торчат, точь в точь как елочные игрушки, два густо лиловых и буквально блестящих – так натянулась шкура – бубенца!

Веревку срочно обрезали. Генку расстыковали с молодой, свалили на пол и облили водой. Отфыркиваясь, он пропыхтел:

– Спасайте Галю! – все-таки есть в простом русском человеке какая-то самоотверженность и даже склонность к самопожертвованию, пусть даже в самых несуразных ситуациях!

Дредноут,

или История Блондореалы

Я – высокая блондинка с платиновыми волосами и длинными-предлинными ногами! И глазами, как натуральный изумруд! И страшно влюбчивая! Особенно если вижу интересного, неординарного мужчину! Скажем, негра. Или настоящего латинского мачо.

А тут вообще случай неописуемый. Сижу в аэропорту, вылет задерживается. И вдруг входит он: высокий, худой, как велосипед, усики, бородка, лицо цвета свинца, из которого пули в старину лили, и пряди волос какашечками закручены, до плеч свешиваются. Ну, просто капитан Воробей, и все тут! Идет и в лица всматривается, будто гипнотизирует. До меня дошел, глаза мои встретил, зыркнул, достал из кармана пачку сигарет и к выходу пошел. Я вскочила, за ним следом: «Мужчина, огоньку не найдется?» – а он зажигалкой щелкает и спрашивает:

– Девушка, а вы не артистка? – я ему объясняю, что пока еще нет, но все равно таю перед актёрами и прочими неординарными людьми, а от негров и других мачо все мастей кожи просто тащусь. А он мне говорит:

– Я тоже негр. Только белый. С Ямайки. Дредноут, – и рассказывает мне, что белые негры только на Ямайке встречаются – потомки воинов фараона Нехо, которых тот оставил сторожить остров, когда плыл завоевывать Америку. А дреды – волосы фитильками – это признак особой царской крови, такие только потомкам фараонов и его родственников носить дозволяется, поэтому их дредноутами и зовут. – Веришь? – спрашивает. – У меня член – 28 сантиметров. Такой только у белых негров бывает. У черных – короче. Хочешь посмотреть? – я просто обалдела: настоящий Казанова! Какой съём! – Покажу! Иди только, – говорит, – возьми номер в гостинице, все равно рейсов до вечера не будет.

Я пошла и взяла. Дредноут следом приходит, сразу в объятия берет, рассказывает, что в России проездом, что он – продюсер прогрессивной ямайской группы «Сафари-Растафари», устраивает гастроли по нашей стране, что я идеально подошла бы на амплуа фронт-вумэн, в кровать несет, и целует, целует, целует! И страстно: лицо, плечи, грудь! На шее цепочка под золото была с кулончиком, так он ее прямо перегрыз. Вот это, думаю, страсть! Немало негров повидала, но ни один цепочку вот так, кляц – и все, не перекусывал. Наверное, и взаправду у него – все 28 сантиметров!

А дредноут цепочку в рот берет, зубами держит, и тихонечко мне в рот опускает: опустит-вытянет, опустит-вытянет – каждое звено губами прочувствуешь, пока себе в рот тянет! Я так возбудилась, что одного только этого кончить была готова! А дредноут понюхал и говорит:

– Дуй в душ, подмойся! – я пошла в ванную, моюсь, а сама представляю, как я выйду сейчас – вся голенькая и мокренькая, и как он меня обнимет и покажет свой 28-сантиметровый!

Вышла, а на столе посреди комнаты записка: «Эротические прятки: найди меня! Я весь в нетерпении!» – вот, думаю, здорово-то! Я сейчас сунусь под кровать, голенькая и мокренькая, а он оттуда как на меня бросится! С 28-сантиметровым!

Сунулась под кровать, а его там нет! Я в шкаф, а его и там нет. Вот, думаю, спрятался! Хожу по комнате, за всякие шторки заглядываю, а сама представляю, как он на меня, голенькую, смотрит и возбуждается, и его 28-сантиметровый распирается, как телескоп в самой астрономической из обсерваторий! Нагибаюсь под стол, а сама представляю: ага, вот, сейчас сзади набросится! Ох, как набросится!

Ан нет, не набрасывается!

Тут я случайно глянула на свою кошелку и, смотрю, вид у нее какой-то растребушенный! Я молнию дернула, а там! Лучшего моего брючного костюма нет, денег нет, билета нет, паспорта нет! Коробочку с побрякушками как корова языком слизнула!

Ну, думаю, горничная, пока я мылась, зашла и свистнула! Бросилась к двери, а дверь снаружи заперта! Я по ней плечом, кулаком, коленкой – бо-ольно-то как!

Я кричать! С полчаса орала, пока какая-то курва подошла, выпустила меня… Я ей чуть по морде не надавала, полицию вызвали. Мент пришел, протокол написал, потом говорит, что мой дредноут – никакой на самом деле не ямайский негр, а обычный аферист, по моему билету и с моим паспортом в моем брючном костюме улетел в Воронеж. Мол, подписывай заявление, мы его с самолета как раз и снимем.

Подписала я то заявление – так мне хотелось моего дредноута вновь встретить. Правда, снять его в Воронеже не успели: он не то в Саранске, не то в Саратове на промежуточной посадке сбежал. Но хотя заявление-то я подписала, а вот в то, что он – обычный аферист, не верю. Не может обычный аферист так вот, запросто, кляц, перегрызть золоченую цепочку! Это какую же страсть надо иметь!

Вот такая се ля ви: не успеешь встретить мужчину своей мечты, приходит полиция и всё обламывет! Поэтому просьба у меня огромная ко всем, кто услышит эту историю. Если встретите моего дредноута, сообщите, пожалуйста, мне. Жить без него не могу! Главную примету вы знаете – 28 см! Такого ни один аферист не придумает!

Карлик Нос,

или Рассказ Модесто Вуайеристо

В тот день я наглухо застрял. В аэропорту. Такое на 1/6-й части суши бывает.

К счастью, у моего соседа по лавке оказался журнал с кроссвордами, а у меня – зачатки эрудиции. Постепенно на противоположной скамейке укомплектовалась подходящая компания – три самочки вполне репродуктивных лет, смазливой наружности и командировочного пошиба. Когда кончились кроссворды, начали травить анекдоты, всё более откровенные – наши соседки явно были выше того, чтобы жеманиться; когда кончились анекдоты, начали просто трепаться, как мы сейчас по интернету.

Чтобы как-то стимулировать процесс, договорились провести тур вопросов-ответов «о самом-самом» – типа, каждый может узнать у «оппозиционной скамейки» «все то, что вы хотели знать, но стеснялись спросить» – «а что тут такого? Вот сейчас объявят посадку, и разлетимся в разные стороны, и больше друг о друге и не вспомним».

У девчонок вопросы отказались откровенно слабыми. Блондинистая Наташа поинтересовалась, по каким признакам «джентльмены выбирают»: цвету волос, длине ног, величине груди – пришлось ответить, что «встречают по одежке, а провожают тех, кто ближе живет».

Рыженькая Ирина глубокомысленно спросила, что чувствуют «эти гады волосатые», когда изменяют женам? – «Примерно то же самое, что и с женами».