Остальные члены экипажа были ничуть не лучше. Уже стартовав (как им это удалось, они и сами не понимали), специалисты принялись практически заново осваивать свои профессии. Все они так или иначе ошибались, но мудрая техника исправляла ошибки, часто думая вместо них. Так было до тех пор, пока не ошибся навигатор, молодой приближенный Сыновей Казис. Именно он, путаясь в море информации старинных справочников, прокладывал курс выхода из их солнечной системы. Именно он, Казис, допустил ошибку, которую машина не смогла исправить: их старый «Кронг», презрев законы гравитационного склонения, слишком круто пошел на обгон громадной внешней планеты. Двигатели пришлось перегрузить – совсем ненадолго, на несколько секунд, но этого, видимо, было достаточно для того, чтобы вышел из строя главный триггерный стабилизатор. Потоки плазмы, плещущие в керамических кавернах маршевого двигателя, оказались во власти хаоса, грозящего превратить звездолет в короткую беззвучную вспышку. Тогда бен Рукка приказал снизить нагрузку, и им стало ясно что до звезд уже не дойти.

Теперь оставалось только одно: несколько недель корабль будет тормозить, чтобы сбросить скорость до величин, допустимых при маневре, а затем – многомесячный разворот, скорее всего – в обход системы. Через год «Кронг» сможет вернуться домой. Как они буду смотреть в глаза Сыновей, пославших их с этой священной миссией?

В центральный пост вернулся Блаз.

– Нам следует совершить обряд очищения, братья, – глухо проговорил он, пряча глаза. – Вторая стабилизирующая ступень полностью вышла из строя. Мы никогда не сможем разогнаться до расчетных скоростей.

Бен Рукка покачал головой.

– Тогда тормозить следует прямо сейчас, пока «Кронг» еще подвержен влиянию тяготения нашей системы. Надеюсь, что Светлый Казис, – он бросил на навигатора полный ненависти взгляд, – сумеет рассчитать наши действия. Я же пока начну подготовку к обряду. Займите свои места, братья. Когда я буду готов, я вызову вас.

Угрюмо переглядываясь, члены экипажа расползлись по своим рабочим местам. Бен Рукка, запершись в своей тесной каютке, распахнул стенной шкаф и извлек толстый, окованный по краям переплета том в потрескавшейся от старости коже. С благоговением провел он по нему кончиками пальцев. Эта книга помнила целые столетия, в течении которых Память о Верности сохранялась лишь некоторыми, не способными забыть. В те дикие времена его соплеменники предпочитали думать не о духе, но о теле, обрастая ненужными предметами и машинами, которые год от года становились все более сложными и – с точки зрения Рукки – бессмысленными. Разве машины помогут слабому человеку, против которого стоит весь окружающий его мир, сохранить завещанную Верность Отцам? Отцам, которые привели человека в этот мир, дабы испытать его Дух и завещать ему Службу, исполнение которой так же неотвратимо, как восход солнца?

Нет и еще раз нет.

Отцы ушли; раз так, человек обязан сам найти их, дабы доказать свою нетленную Верность и исполнить наконец завещанную Службу. Именно для этого они были посланы сюда.

Что ж, вздохнул Рукка, человек, как завещано, слаб. Нам не удалось исполнить великую Волю – что ж, на наше место придут другие.

И он раскрыл книгу.

Несколько часов его пальцы трепетно перебирали ломкие, гармошкой сложенные страницы. Несколько часов бен Рукка вчитывался в волнистую вязь Завещания, снова и снова, как в юности, отыскивая в нем свою силу. Снова смотрел он на искусные копии древних миниатюр, что изображали Отцов во всем их величии. Наконец, ощутив, как мелко пульсирует в жилах разогревшаяся кровь, весь проникнутый возвышенным экстазом, бен Рукка спрятал фолиант и приготовился вызывать своих подчиненных на древний обряд.

В этот момент интерком сам собой включился сигналом экстренного вызова. Его вызывал астроном.

Задыхаясь неожиданной яростью, командир ответил на вызов, но не успел сказать и слова:

– Там!.. там!!! Я вижу Отцов, они двигаются к нам на помощь! – хрипло, сорванно визжал астроном. – О Святое утро, как они прекрасны! Их корабли огромны, как целый город! Они светятся, как десятки звезд!

Не помня себя, бен Рукка выскочил из каюты и бросился по узкому коридору. В его голове мешались, наползая одна на другую, десятки мыслей. Добравшись до астрономической рубки, он застал корабельного астронома Гоуза в состоянии полнейшего экстаза. Тот, как зачарованный, сидел перед небольшим экраном универсального вычислителя, на котором, слегка подрагивая – Гоуз выкрутил усиление на предел, – сверкали множеством огоньков три объекта, отдаленно напоминающие по форме их собственный корабль. Два, увенчанные какими-то сложными конструкциями, похожими на небольшие крылышки, были очень велики. Рукка понимал, что на таком расстоянии данные радара весьма и весьма относительны, но при любой погрешности эти цифры шокировали его: длина объектов исчислялась тысячами лонов. Третий, несколько отличающийся от них по виду, был значительно меньше, но все равно по размерам в десять раз превосходил «Кронг».

Рукка замер перед экраном, не произнося ни слова.

Корабли Отцов, некогда доставившие его народ в этот мир, выглядели совершенно иначе. Если дошедшие из глубины тысячелетий рисунки были верны – а в этом никто не сомневался – то, во-первых, Ковчеги были намного меньше, и формой они почти всегда напоминали сплюснутый гриб на тонкой, сужающейся вниз ножке, а во-вторых, они никогда не были такими пугающе-черными…

Отцы ли это?

Рукка почувствовал, как холодные пальцы ужаса перехватывают ему горло. Если это не Отцы, то… В глубине своей, довольно лукавой, души, бен Рукка не очень верил в то, что ему выпадет честь встретить Ушедших. С тех пор, как они ушли, прошло очень много времени, много тысячелетий. Уцелели ли они сами, ведь, согласно преданиям, Отцы ушли, чтобы сражаться? А если уцелели, почему не нашли времени на то, чтобы вспомнить своих приемышей, заброшенных ими в довольно-таки враждебный мир?

И с кем-то же они воевали там, среди бесконечных звездных дорог? Раз так, то почему же не допустить, что мире существуют и другие разумы, так же способные на покорение далеких путей? Завещание умалчивало об этом, а что не сказано в Книге – то не важно…

– О, Святое утро… – вдруг застонал астроном. – Что же это?

Один из кораблей – а Рукка уже нисколько не сомневался в том, что перед ним именно корабли, – вдруг резко двинулся вперед, множество сверкающих на его теле огоньков слились в тонюсенькие белые полоски. Рукке показалось, что он движется прямо на них. Астроном склонился над клавиатурой своего вычислителя, пытаясь определить скорость объекта, но не мог: черный гигант разгонялся слишком быстро. Как зачарованный, наблюдал Рукка за движением теряющего контуры черного пятна. Менее чем через три минуты оно превратилось в какую-то тусклую сероватую кляксу, а потом – исчезло!

– О, – прошептал астроном, – я не могу в это поверить… он разогнался до сверхсветовой скорости. Как такое возможно?

– Может, ошибка в счислении? – тоже шепотом спросил бен Рукка.

– Может… но почему остальные два мы видим, а третьего – нет?.. он… он словно размазался…

Мгновение спустя мозг командира пронзила фантастическая догадка.

– Мы видим их… давно! – прокричал он, вскакивая. – Несколько минут назад!!! Передайте в пост: экстренное торможение!

Он несся в центральный пост управления так, как не бегал никогда в жизни.

3.

Старший штурман оторвался от висевшей перед ним иллюзорной клавиатуры и зачем-то потрогал тонкий обруч системы внутренней связи, который диадемой венчал его начавшую седеть голову.

– Динамика неблагоприятная, – сообщил он невидимому командиру. – Они резко снизили темп разгона. Если эта кривая сохранится на протяжении еще трех часов, то для того, чтобы уйти из системного поля, им понадобится как минимум месяц.

– Что это может значить? – поинтересовался Волльмер у главного инженера, застывшего перед стойкой боевых сканерных систем.

– Только то, о чем я уже говорил, – ответил тот с нескрываемым раздражением. – У них авария. Вот, видите, – ткнул он пальцем в небольшой экран, на котором мерно бились три жилки: две были насыщенно-красными, а третья – розовой, как молочный поросенок, – насколько я понимаю, это нечто вроде триггерного стабилизатора потока. Средняя ступень, – вот, полюбуйтесь, – едва дышит. Я уже стал кое-что соображать в этой допотопной машинерии… они сняли нагрузку с главного двигателя, он у них один – потому что теряют контроль над плазмой, или что там у них еще… Поток вышел из-под контроля, понимаете?

Волльмер поморщился. В потоках плазмы он разбирался плохо. Когда-то, еще в Академии, ему читали курс по истории звездоплавания, в который входили базовые познания в области истории техники, но зачетов по курсу не было, слушали его, соответственно, в пол-уха, а уж сейчас, по прошествии пятидесяти лет, вспомнить не удавалось вообще ничего.

– И что с ними будет? – спросил он.

Варнезе пожал плечами. Сонная нерешительность командира начинала раздражать его. Сам он готов был уже сейчас начать маневр сближения с загадочным субсветовиком, дабы познакомиться с его командой, но, разумеется, командовал здесь он, генерал Волльмер, а полковнику Варнезе оставалось одно – подчиняться.

– Наверное, – вдруг задумался первый пилот майор Гоше, – они попробуют обойти систему, оттолкнувшись от поля внешней планеты, и вернуться назад. Понятно ведь, что с такой скоростью они далеко не уйдут. Никакой жизни не хватит…

– Это вы бы так сделали, – едко отозвался Варнезе. – А они, с их-то энерговооруженностью?

– Тихо, тихо! – махнул рукой Волльмер. – Что вы на все это скажете, Мелеш? А? Может, у вас есть особое мнение?

У ксенолога особого мнения не имелось. Он высосал уже всю фляжку, несколько порозовел и прислушивался к дискуссии без особого интереса.

– Да что тут думать, – фыркнул он, – подойдите на минимальную дистанцию, затормозите эту рухлядь отбоем носовых двигателей и засуньте ее в свободный трюм. Это же «Саксон», верно? Насколько я помню, с базы мы все поднимались пустые, как барабан – наверное, у вас есть пустой трюм длиной в пол-километра?

– Как-то невежливо, – вздохнул Волльмер. – Может быть воспринято как агрессивные действия. Вот если бы как-нибудь с ними связаться…

– Да мы битых пол-дня только это и делаем! – взорвался Варнезе. – И при этом даже не знаем, видят они нас, или нет!

– А давайте, когда подойдем, просигналим им «галактический-общий» с требованием остановиться, – предложил Мелеш. – Раз уж вас так волнуют формальности. В конце концов мы им, может, жизнь спасем!

– Дайте ему еще коньяку, – приказал Волльмер, – и скажите остальным, что мы слегка прогуляемся. Огней не гасить, готовимся к эволюционному разгону. Штурман, сколько нам потребуется времени?

– Я уже посчитал, командир: два сорок плюс-минус…

– Отлично. Гоше, будьте предельно внимательны. Вы должны встать на безопасной дистанции, и не забывайте, что объект мелкий, смотрите, чтобы вашим усердием его не сдуло. Поехали.

«Саксон» вздрогнул. Для Бернара Гоше подобный маневр не представлял ни малейшего труда, он управлял линкором уже почти десять лет, и преуспел в этом искусстве настолько, что в его руках многокилометровое чудище могло выделывать самые невероятные кренделя. Собственно, именно искусство майора Гоше – искусство уклоняться от боя – и спасло корабль в последней битве. Мельком проглядев выкладки штурмана, уже введенные во вспомогательный вычислитель, он прикинул градус подхода: по иксам оптимум составлял не менее двадцати пяти градусов, и это при том, что игрек был нулевым. Гоше не любил лишней возни с причаливанием; пожевав губами, он отправил линкор в странный для неподготовленного разума прыжок.

Разгон длился две минуты сорок четыре секунды. Проглядев данные на вычислителе, Гоше решил не форсировать события.

– Придем в базу, – сказал но про себя, – нужно будет «прострелить» волноводы. Не тянут движки.

Через тридцать секунд после выхода на треть крейсерской скорости «Саксон» распахнул носовые щели тормозных моторов. Теперь начиналось самое интересное.

– Вы не спешите, – хладнокровно порекомендовал пилоту Волльмер, – подходите спокойно, а то парней там кондрашка хватит. У нас, кажется, достаточно сердечников… Варнезе, вам ближе: приготовьтесь отстучать им сигнал оптикой.

– Ба, – хмыкнул вдруг Гоше, – да он и сам начал тормозить.

– Наверное, они нас все-таки увидели, – отозвался Мелеш.

– Они не могли увидеть нас на сверхсвете. Если бы у ребят были субволновые сканеры, они не ходили бы на таком фуфле, – возразил Варнезе. – Ничего, сейчас они нас увидят.

Гоше промолчал: он был занят. «Саксон» медленно подходил к плетущемуся в пространстве сигарообразному звездолету чужаков, и майор мог отлично разглядеть его конструкцию, но ему было не до того. Носовые двигатели линкора пронзили пустоту невидимыми струями энергии, которые должны были помочь чужаку остановиться да нуля. На две секунды Гоше задумался о тех чувствах, которые испытывают сейчас его коллеги в неведомой ходовой рубке субсветовика, и испытал к ним сочуствие. По его прикидкам, чужак не должен был рассыпаться от перегрузки: майор действовал предельно осторожно, понимая, что там, где выдержит сталь, может не выдержать плоть. Впрочем, в резерве он имел достаточно надежное средство.

– Перекрути мозги СВБ, – приказал он второму пилоту, – на минус, на самый большой минус. Нам потребуется очень узкий луч, метров двести, не шире. Давай…

Корабельная система внешней безопасности служила для предотвращения случайных столкновений с мелкими небесными телами при движении на высоких скоростях: она создавала впереди корабля широкий конус энергии, нечто вроде зоны свехвысокой гравитации, в котором мгновенно аннигилировались любые метеориты или пылевые элементы, способные причинить линкору какой-либо вред. В случае необходимости – например, при проведении аналогичной спасательной операции, систему можно было переключить с «горячо» на «холодно».

– Э, – замычал Мелеш, наиболее остро почувствовавший некоторую легкость в членах, – вы уже СВБ перевернули?

Он подбросил врученную ему полную флягу и поглядел, как она медленно летит к потолку и так же неторопливо возвращается обратно: расположенные в носу генераторы поля давали наводки на рубку.

Ему никто не ответил, все смотрели на экраны.

– Подготовить шестой трюм правого борта, – отрывисто приказал командир. – Отправьте туда врача, пусть он проведет соответствующие мероприятия. Мелеш, вы сможете влезть в скафандр?

– А то, – скривился ксенолог. – А на хрена, собственно? Я не думаю, что они болеют чем-то таким…

– Может, пусть лучше врачи проведут бакразведку? – предложил Варнезе. – Я тоже против скафандров, это может вызвать у наших гостей некий шок…

– Хорошо, распоряжайтесь. И поднимите трюмных операторов, им предстоит серьезная работа.