– Одно входное отверстие на груди, а раны в сердце – две.
– При одном входном отверстии две раны на глубине?
– Ты правильно понял.
– И что из этого следует?
– Из этого следует, Дмитрий Владимирович, что преступник воткнул нож в сердце один раз, потом подтянул клинок назад, но совсем не вынул, а затем снова вонзил его в сердце, только уже под другим углом.
– Зачем? – спросил Степанов.
– По-видимому, чтобы наверняка… – просто ответил судебно-медицинский эксперт.
– Объяснение слабоватое.
– Почему?
– Убийца мог полностью вынуть нож и снова сверху ударить.
– Мог, – согласился Михаил Сергеевич Ромашов.
– Но не сделал этого.
– Может, спешил, может по другой причине. Вы сыщики – вам и отвечать.
– Вариант спешил, не годится. На восемнадцать ударов у него было время, а на девятнадцатый – нет? Тут другое.
– Удар профессионала? – предположил эксперт.
– Только какого профессионала? Что-то я о таком ударе раньше не слышал. А ты, Сергей? – Степанов обратился к своему молодому коллеге.
– Я тоже не слышал, – ответил Сергей Смирнов.
– Надо будет о таком ударе разузнать. Это уже покруче, чем вторая группа крови, это уже почерк убийцы, – Степанов затушил сигарету в пепельнице. – Больше ничего заслуживающего внимания нет?
– Больше ничего.
– Тогда, пойдем мы. Спасибо тебе, Михаил Сергеевич… за воду.
– Заходите еще.
– Мрачновато у тебя здесь, – заметил старший оперуполномоченный, вставая.
– Так в такой стране и в такое время живем, – ответил судебно-медицинский эксперт.
Знакомство с материалами дела, выезд на место преступления и длительное изучение базы данных по похожим сексуальным преступлениям заняли у сыщиков весь день.
Около семи часов вечера Степанов и Смирнов покинули городское управление внутренних дел на древних «жигулях» – «копейке» Сергея Смирнова, которые молодой опер купил за чисто символическую цену. Машина раскалилась, как печь, и, к тому же подозрительно поскрипывала и дребезжала. В салоне воняло всеми существующими горюче-смазочными материалами.
– Да, Сергей, автомобиль не роскошь, – Степанов не без усилий открыл окно.
– По крайней мере, меня никто в коррупции не упрекнет. В связи с мафией.
– Это точно.
– Дмитрий Владимирович, может, заедем ко мне домой? На свадьбе вы у нас не были, а я давно хочу познакомить вас с супругой.
Степанов с удивлением посмотрел на молодого коллегу:
– Начало недели, вечер трудного дня – не лучшее время для знакомства и посиделок. Почему вдруг возникла эта идея? Отвечать сразу и в глаза смотреть, в глаза…
– Честное слово, это так – экспромтом.
– Сергей, у меня, между прочим, есть семья: жена, дочь. Они, между прочим, меня и так редко видят. Ты хочешь окончательно разрушить ячейку общества?
– Дмитрий Владимирович, вы же утром сами сказали, что ваши сегодня на даче и приедут только завтра.
– Точно запомнил, – Степанов расстегнул вторую пуговицу на рубашке. – Поехали знакомиться. Сейчас ты назовешь любимые цветы своей жены. Я куплю ей соответствующий букет, коробку конфет, бутылочку легкого вина…
– Это будет красиво.
– Кстати, кончаются сигареты, и я почти умираю с голоду и от жажды.
Жена Сергея Смирнова где-то задерживалась, и мужчины сами накрыли стол и расположились на кухне. Сергей достал из холодильника бутылку «Смирновской» и пару тоже охлажденных пузатых стопок.
– В такую погоду пить водку… – Степанов сокрушенно покачал головой. – Молодец, что не только бутылку, но и посуду остудил.
– Стараюсь… – ответил хозяин квартиры, разливая горькую.
– Грибочки самопал? – старший опер подцепил на вилку пару маринованных маслят.
– Обижаете, Дмитрий Владимирович. Осенью с женой все своими руками заготовляли.
– Ну что ж, поддержу отечественного производителя… За своеобразие текущего момента.
Сыщики выпили и закусили с большим аппетитом.
– Мой дед, царство ему небесное, из купеческой семьи был. Так он рассказывал, что до революции 1917 года из горячих закусок, любимая у него была такая: на подогретый сухарик черного хлеба с солью и черным перчиком накладывали теплый вареный мозг из трубчатой говяжьей кости. И подавалось это под ледяную водочку далеко не в последних трактирах и ресторанах, – Степанов промокнул губы салфеткой.
– Умели раньше и выпить, и закусить.
– Наверное.
– До 1917 года в стране хоть какой-то порядок был, – совершенно внезапно выпалил Сергей.
– Не знаю, Сережа, я это время не застал, – старший оперуполномоченный не хотел говорить о политике и решил поменять тему разговора. – Твою жену зовут Людмила, и работает она нотариусом. Да?
– Нотариусом и получает раз в пять больше меня.
– О деньгах тоже не будем… Давай лучше просто примем…
– За тех, кто теряет жизнь, зарабатывая на нее? – Сергею Смирнову очень нравился этот тост, который он впервые услышал от старшего коллеги.
– Люблю, когда меня цитируют, – Степанов кивнул. – Давай выпьем за них…
– То есть за нас? – уточнил Сергей.
– То есть за нас, – подтвердил автор тоста.
Сыщики чокнулись, приняли по стопке водочки и на несколько минут молча углубились в трапезу. Через открытое окно с улицы доносился звонкий детский смех.
– Главный уверен: это убийство дело рук именно серийного маньяка, – Степанов аккуратно наполнил рюмки. – Говорит: «спинным мозгом чувствую»… Действительно похоже, что такой ублюдок не остановится. Слишком много в нем злости. Очень большая отрицательная энергия. Когда-то он должен ее снова сбросить. Такие типы после первой жертвы во вкус входят.
– Для них это становится, как наркотик.
– Точно, – кивнул старший оперуполномоченный.
– Сейчас основная наша зацепка – необычный удар в сердце.
– Да, только почему-то никто о таком ударе ничего не слышал.
– И еще, Дмитрий Владимирович, мне кажется, надо круг знакомых жертвы тщательно перепроверить. Никаких следов взлома. Женщина сама впустила кого-то из своих.
– Не факт, что преступник оказался в квартире, зайдя через дверь. Этаж-то второй, прямо под окном козырек навеса, окна без решеток были открыты, двор небольшой, тихий.
– Не днем же убийца через окно залез?
– Маловероятно, но полностью исключить такую возможность нельзя… Да и двери, Сергей, открывают иногда не только знакомым.
– Могла по ошибке и чужому открыть, – согласился молодой опер.
– Если так, то ошибка была на все сто процентов – без вариантов.
– Стопроцентная ошибка? Разве бывают пятидесяти или тридцатипроцентные?
– Ошибка в жизни, Сергей, штука не такая уж простая и однозначная. В философском аспекте эта категория, почти как в криминалистике, требует обязательно проанализировать связь между местом, временем и последствиями случившегося.
– Витиевато, Дмитрий Владимирович, – заметил молодой сыщик.
– Иногда именно явная ошибка здесь и сегодня позволит избежать гораздо более серьезную ошибку в другом месте завтра или послезавтра. Давай выпьем, и я объясню в доступной форме, – Степанов положил себе в тарелку салат из помидоров, кусочек буженины и поднял стопку. – За удачу…
– За удачу.
Не спеша и основательно закусив, старший оперуполномоченный продолжил:
– Итак, разъясняю для тугодумов. Допустим, собрался человек в круиз по Средиземному морю, но в день отплытия или перепутал время, или проспал, или забыл дома билет. В общем, красавец белоснежный лайнер ушел в увлекательное плавание без него. Естественно, человек огорчен, удручен, может быть, даже слег с гипертоническим кризом. А через пару дней слышит он сообщение о том, что тот самый красавец лайнер попал в жестокий шторм, или столкнулся с танкером, или подорвался на мине времен второй мировой войны и затонул, а среди пассажиров имеются человеческие жертвы.
– Мрачноватый пример.
– Зато доступный. Кстати, Колумб стал богат и знаменит именно из-за своей ошибки. Он был уверен, что приплывет в Индию, а поплыл совсем в другую сторону и открыл Америку…
Звонок прервал старшего оперуполномоченного.
Прихватив букет цветов, сыщики прошли в прихожую и открыли дверь.
Супруга Сергея Людмила – молодая, симпатичная блондинка с зелеными глазами – приветливо улыбалась и с радостью приняла подаренные ей цветы.
– Люда, мы расположились на кухне, – сказал Сергей. – Ждем не дождемся, когда ты придешь.
Несколько улучшив сервировку стола, хозяйка присоединилась к мужчинам. Сергей достал из холодильника сухое вино.
– Дмитрий Владимирович, Сергей мне так много рассказывал про вас…
В словах женщины прозвучала легкая ирония, и Дмитрий Владимирович Степанов ответил, как бы с искренним удивлением:
– Странно. Мне всегда казалось, что я такой же, как все.
Взгляд хозяйки задержался на почти пустой бутылке «Смирновской»:
– У вас сегодня был трудный день.
– Люда, это вопрос? – спросил Сергей.
– Нет, это констатация факта.
– А как вы об этом догадались? – Степанов вновь изобразил удивление.
– У вас вид усталый, – ответила женщина.
– Какая наблюдательность. Как просто и логично. Людмила, в вас пропадает феноменальный оперативник… – Степанов налил даме вина. – Давайте выпьем за знакомство, за встречу. Когда-то очень-очень давно, когда мне было столько же, сколько вам сейчас…
В комнате зазвонил телефон.
– Извините… – хозяйка дома встала из-за стола и вышла в коридор.
– Если звонит кто-нибудь из ее подруг, то их беседа растянется, как минимум на полчаса, – Сергей развел руками.
– Не сказал бы, что твоя супруга в восторге от нашего застолья.
– Просто она еще не… – Сергей довольно долго подбирал слово и наконец нашел его. – Еще не раскрепостилась.
Степанов достал пачку сигарет, подошел к окну, закурил:
– В отпуск хочу… Нам бы это дело раскрутить.
– Если б у нас в свидетелях оказалась оставшаяся в живых женщина, на которую маньяк напал…
– И она бы обладала отличной зрительной памятью, чтоб мы могли составить его идеальный фоторобот, или еще лучше, он бы на месте преступления свой паспорт потерял, – Степанов грустно улыбнулся. – Увы, но на такую удачу нам лучше не рассчитывать.
О проекте
О подписке