10. Черепаха на дороге

Надо было свалить из дома пораньше. Переключить её внимание и быстро уйти. Вместо этого он стал отвечать, а это было ошибкой.

Началось с мелкого комментария про мытье посуды, и уже тогда можно было заметить, как разлетаются крылья её ноздрей – хотя сама она ещё сдерживалась, но нос уже начал превращаться в хищную птицу.

Ну и завертелось: про разбросанные вещи, про неоплаченный счёт за свет. Чёрная дыра с обратной связью разрасталась, втягивая в разговор новый негатив. От упреков по мелкой бытовухе перешли к обобщениям – «ты никогда не убирал…». Стали вытаскивать примеры из прошлого – «а ты даже в отпуске не могла…». Когда Ольга начала говорить про его маму, он уже был в дверях, но всё равно ответил про её маму – и в него полетел тяжёлый томик Докинза, попавшийся ей под руку.

Через полчаса она позвонила в слезах: разбила машину. Врезалась в кого-то на Вернадке. Сидит теперь, ждет полицию. Егор, почти добравшийся до работы, поймал такси и поехал обратно, ругая себя за невнимательность. Тоже мне, этолог-бихеворист! По движению глаз он диагнозы ставит – а такую простую вещь, как ПМС, никак не запомнить! Даже рекламные боты-шпионы уже вычисляют эти женские циклы, чтобы впаривать им больше товаров в те нервозные дни, когда больше шансов спонтанного шоппинга. А ты до сих про не научился. Ну, сам виноват. Если тебе можно вынести мозг, значит, он не закреплён болтами.

И какое тонкое издевательство над недавней теорией о том, что машины стирают различия полов! Размечтался. Отдача замучает от такого стирания. В древности бабы так не шизели. Замуж их выдавали рано, контрацепции не было, рожали каждые два года – поэтому и месячные нечасто видели, и не истерили с такой регулярностью. А теперь и сами бесятся, и мужиков вынуждают реагировать. Раньше культуру драйвил голод, теперь её драйвит ПМС.

Вон и Голливуд подсуетился. Что ни фильм теперь, то бой-баба в главной роли. Даже «Безумный Макс», этот бывший мачо-фильм, в новой версии выглядит так, словно кто-то переснял «Белое солнце пустыни», заменив товарища Сухова на Людмилу Гурченко.

А уж Интернет и подавно прогнулся под этот розовый невроз. Кто там врёт, что Интернет изобрели зелёные военные? Ага, щас. Сеть для военных – это чёткие командные цепочки с известным адресатом. Прямая синаптическая связь, нейрон с нейроном говорит. А нынешний Интернет – это совсем другое. Тут главный культ – открытые и массовые трансляции без конкретного адресата. Тот самый внесинаптический впрыск нейромодулятора, который так любят сторонники «эмоционального интеллекта». Всепланетный мозг истерички.

Нужна какая-то напоминалка, подумал он, проезжая круглый павильон метро «Университет» со сломанными часами. Нужно ПМС-приложение в мобилу, причём именно для мужиков. И прямо в школе всех учить, что женских дней в году не один, а как минимум шестьдесят. А то школьный дневник всю жизнь помнишь – понедельник слева, четверг справа – зато такая важная вещь, как расписание истерик, постоянно из головы вылетает.

Современные календари вообще – тотальная победа мозговых червей. Никакой связи с настоящими человеческими потребностями. Все древние народы устраивали праздник в самое тёмное время года, как те гавайцы со своим Макалии. Нормальный такой лайфхак, чтоб не свихнуться. А что мы теперь делаем в эти депрессивные месяцы – ноябрь и декабрь? Да вкалываем больше всего в году. Наши формальные праздники – совсем в другое время.

Или вот месяц с его четвертью-неделей. Раньше понятно было: фазы Луны влияют на приливы, на животных, на психов и на женщин опять же. У кого был лунный календарь, тот всё это отслеживал. Но нынешние месяцы и недели никак с луной не связаны. Очередная абстракция, удобная только для офисных некрофилов с их тикетами, релизами и дедлайнами.

А ещё какие-то робокопы нарезали день и ночь на равные части – и вот уже все мы прикручены к этой идиотской мерке «час», которая для биологической жизни не значит вообще ничего. Егор вспомнил, как во время работы над сайтом Центра онейрологии ему попалась неплохая статья о циклах сна. Он тогда сразу проверил на себе – и обнаружил, что работает: проснуться через семь с половиной часов гораздо легче, чем через восемь. Почему этому не учат в школе? Почему миллионы людей продолжают жить в механическом аду, когда будильник ставится на заданный час, а не за собственный цикл сна?

Так, ну выдохни уже. Кажется, ты сам немного истеришь. Заразно, да.

Ольгину белую «тойоту» он увидел издалека, она как бы возглавляла пробку, образованную позади неё на проспекте. Никто не пострадал, да и машины не сильно помялись. Гораздо больше неприятностей доставило Ольге само ожидание посреди проспекта с гудками недовольных, и последующее оформление документов неторопливыми сотрудниками ДПС. Она уже не бесилась, зато впала в меланхолию.

Егор взялся проводить её до работы, и по дороге к метро всячески старался развеселить. Он напомнил ей, как здорово она превращала свои прошлые неприятности в журнальные колонки (тактично умолчав о том, как ему не нравилось быть отрицательным героем её опусов), и предложил точно так же превратить в гонорар историю этого ДТП.

Ольга вяло согласилась, но тут же сказала, что времена таких колонок уходят. Толстых журналов больше нет, остались только толстые журналисты. А сама журналистика теперь – сливной бачок пиара. Большинство «мнений экспертов» поставляют в СМИ специальные агентства, которым бренды платят за упоминание себя любимых. Поэтому хрена с два ты напишешь собственные мысли про ДТП.

Теперь делается так: сначала журнал выбирает тему, используя какой-нибудь рейтинг популярных трендов, хештегов или поисковых запросов. Про аварию будут писать, только если с участием политика или актрисы. Потом редакция отсылает тему в то самое агентство. Агентство подгоняет комменты от пиарщиков автодиллера, или от страховой, или от других своих клиентов, связанных с автомобилями. А дальше ленивый и безграмотный журналист просто компилирует всё это левой ногой в один текст.

Егор возразил: остаётся же ещё искусство заголовка! Именно оно обеспечивает читаемость статьи в мобильном мире, где из сотни лидов в ленте человек кликает только в один. Значит, именно тут журналисту надо пошевелить мозгами, это же очень творческий минимализм, настоящая японская поэзия: яркий образ, обязательно с каким-то парадоксом, с контрастом. И всегда должен быть глагол, чтобы читателя аж до мышц пробило.

Скажем, «Черепаха на дороге остановила движение в столице». Ну, мы же можем сказать, что ты хотела спасти черепаху и слишком резко свернула. Или вспомним, что ты любишь бегать, это привлечёт всех ЗОЖников: «Спешившая на марафон блондинка парализовала конный транспорт Москвы». Нет, длинновато… Хороший заголовок – не более пяти слов.

Надо упаковать глаголы в существительные, подсказала Ольга. Вон на днях с Украины так и пёрли настоящие перлы: «Силовики разрушили убежище боевиков». Совершенно непонятно, кто с кем воюет, зато в каждом слове – экшен.

И это правильно, согласился Егор. Хватит делить людей по размытым национальностям или абстрактным должностям! Лучше различать их по актуальному, чисто научному параметру: по формам движения. «Маховики разогнали демонстрацию прыговиков». «Марафонщица устроила пробку колёсным сидельщицам».

Они поиграли ещё в смешные заголовки, и Ольга как будто развеялась. Хотя сказала, что даже этот креатив в нынешних СМИ сильно завязан на популярные шаблоны-тизеры, которые диктуются обменными сетями и прочими вентиляторами. Поэтому ничего своего журналист не напишет даже в заголовке. Будет что-то типа «10 способов быстро уехать с места ДТП». Ну или так: «Найдена главная причина пробок: это…».

Тогда Егор заявил, что можно раздуть конспирологическую версию – пусть не для твоего журнала, тогда для моего детективного сериала – так вот, представь, они расследуют череду мелких ДТП, которые стали подозрительно часто блокировать городской трафик. И выходят на секретную организацию «Юристы без границ». Оказывается, члены этой организации специально провоцируют пробки, подставляя свои тачки… зачем? А у них есть богатый и тайный заказчик, они и сами его не знают – но мы постепенно понимаем, что это злобный «Гугл», он хочет дискредитировать сервис «Яндекс.Пробки» и пересадить всех на свои навигаторы, которые якобы гораздо лучше предсказывают оптимальные маршруты.

– И снимать при финансовой поддержке «Яндекса», – поддержала Ольга.

– Можно ещё производителей самокатов в спонсоры взять. Хотя зачем мелочиться? Уговорю Пашу завтра же пойти в «Тойоту». Предложим им мобильное приложение «Гонки на пробках». Простая игра: выехать из пробки альтернативными путями за минимальное время. Выбираешь пункт назначения, расшариваешь челендж по участникам своей пробки – и понеслась. Приложение максимально тупое, популярность гарантирована. А раскручивать будем знаешь как? Запустим вирусняк, фейковый рекламный ролик про новую модель Toyota Crashe. В главной роли будет твоя разбитая белочка. Ну и текст в духе того, что реальные пацаны не облизывают свою тачилу и не истерят от каждой царапины – они сразу выбирают модель, которая выглядит так, будто побывала в крутой переделке. Типа, шрамы украшают не только мужчину, но и его лошадь. Вставим туда нарезку из «Крэша» Кроненберга…

В метро навалилась толпа, и Ольга опять приуныла. Граждане, не избалованные личным транспортом, догонялись суррогатными эмоциями через наушники; даже когда поезд останавливался, многие из них продолжали качаться, как обдолбанные. Другие держали перед собой смартфоны и быстро-быстро перебирали большими пальцами, словно соревновались – кто лучше изобразит краба на кормёжке. Вроде у каждого свой ритм, но движения настолько схожие, что кажется, вот сейчас кто-то нажмёт особую кнопку, и все они синхронизируются – и качающиеся меломаны, и скроллящие крабоголики – все задвигаются в одном согласованном механическом танце.

Где-то мы уже видели такую кнопку… Егор закрыл глаза. Да, на одном из тех островов, что совершенно непохожи на этот город – там вокруг столько жизни, солнца и свободы, никаких унылых рож. Оттого оно и действует там особенно сильно, по контрасту. Шумная субботняя улица-рынок, где готовят вкуснейшую еду из любых морских тварей, где продают самые цветастые платья и самые невероятные гаджеты – всё это вдруг замирает под звуки из репродуктора на столбе. Все люди одновременно перестают двигаться и говорить, и даже собаки останавливаются с поднятыми мордами. Совершенно сюрреалистическое ощущение, точно попал в зависшую Матрицу. Длится оно недолго, около минуты – и вот уже музыка со столбов затихла, и все опять пошли, и стали зазывать покупателей, и торговаться, и смеяться, как ни в чём не бывало. Ты приходишь в себя и наконец понимаешь, что это было. Каждый день в восемь утра и в шесть вечера по радио передают национальный гимн Таиланда.

Он открыл глаза. Над головой, на длинном металлическом поручне, висели чужие руки с часами и браслетами. В основном правые. Егор стряхнул с запястья верёвку и вспомнил, что так и не рассказал Ольге про свое увлечение. Но вместо того, чтобы кричать сквозь грохот вагонов, он просто показал ей «Собаку с большими ушами» – и она улыбнулась, словно всё поняла без слов. Он предложил поиграть вдвоем, ему давно хотелось попрактиковаться в Cat's Cradle. Одиночные фигуры он легко разучивал самостоятельно, но в этой игре нужен партнер, и, хотя он запомнил все движения из ролика, но так ни разу и не играл.

Он сделал первую фигуру и сказал Ольге взять кресты, но она не поняла, какие. Пришлось положить верёвку на колени и показать, а потом начать сначала. Так они дошли до «кошачьего глаза», но тут Ольга опустила руки и шепнула:

– На меня какой-то чучмек пялится, заколебал уже. Кажется, это он меня толкнул, когда мы в вагон заходили.

Егор хотел ответить, что в метро он и сам всегда рассматривает девушек, выбирая в вагоне самую симпатичную. Но нет, пожалуй, не время для таких шуток. Он посмотрел в ту часть вагона, куда косилась Ольга: два мужика восточной наружности действительно пялились на них. Поймав взгляд Егора, один из азиатов, низкий и широкоплечий, вдруг пошёл прямо на него. Егор напрягся, но тут заметил, что квадратного азиата интересует вовсе не Ольга и не он сам. Мужик во все глаза смотрел на верёвку в руках Егора.

– У нас на улице… – прохрипел мужик, сверкнув золотым зубом. – В банду не брали, кто не умел… Ты из Ташкента, брат?

Было в его вопрос что-то такое, отчего не хотелось отвечать «нет». Егор молча протянул к нему руки с «колыбелью». Азиат неуверенно подцепил кресты и сделал «кровать». Егор тут же сделал «свечки», мужик в ответ сделал «ясли». Поезд начал тормозить, подъезжая к станции, но они продолжали играть, увеличивая скорость.

Наконец азиат сделал неловкое движение на «песочных часах», и верёвка соскочила у него с пальцев. Рассмеявшись золотозубым ртом, он крикнул что-то своему спутнику на непонятном языке, а потом протянул руку Егору. Как раз в тот момент, когда Егор пожимал эту крепкую руку, поезд дёрнулся и остановился. Мужика качнуло на Егора, их головы оказались рядом, и мужик шепнул:

– Брат, скажи подруге, чтоб сумку закрывала.

Что-то холодное скользнуло в рукав куртки. Егор отогнул край рукава и увидел там мобильник Ольги со знакомой розовой наклейкой. Когда он поднял глаза, тех двоих уже не было. Двери вагона с грохотом захлопнулись.

– Ты их знаешь? – спросила Ольга.

– Да вроде нет.

Про расстёгнутую сумку он сказал ей на следующей остановке. После того, как незаметно вернул туда почти украденный айфон.