Спасибо, что откликнулись, да ещё так весело! Я не мог не улыбнуться, глядя на это чудное существо вроде маленького глазастого бегемотика, сидящего на туче. И каждый раз, когда я гляжу на него снова, я снова улыбаюсь. А главное, он нарисован синим пастельным мелком на белом листке, совсем как в моём стихотворении! Значит, не только грустные существа живут в том нарисованном мире!

Всё-таки вы удивительно хорошо умеете удивлять, незнакомка! Каждый новый рисунок – нечто совершенно неожиданное для меня. Словно я действительно учу иностранный язык, и только мне покажется, что я что-то понимаю, как тут же новое слово!

И знаете, со мной что-то происходит из-за этого обучения. Я начинаю замечать, как много всего мы (и в первую очередь я сам) видим и истолковываем неправильно! В прошлые выходные бродил по Питеру, зашёл в Эрмитаж и с удивлением заметил, сколько нового я вижу в картинах, которые казались такими привычными! У статуи танцующего Шивы девица-экскурсовод рассказывала о значении предметов в каждой из шести рук индийского бога. Не знаю почему, но мне это показалось ужасной чушью. «Но у него же не шесть рук, а только две, разве вы не видите? – не выдержал я. – Две руки! Просто он ими двигает!»

Все приняли это за шутку и пошли дальше, только один пожилой (и явно нетрезвый) дядька задержался, подмигнул мне и сказал: «Кино из глины, да?»

Мне теперь частенько попадаются такие удивительные находки, даже не в музеях, а просто так, на улице или дома. Но их простота и есть самое удивительное! Это ведь не какие-то там глюки наркоманов, а совершенно обычные вещи… Но стоит задержаться на них взглядом, и тут же чувствуешь, что есть в них особый, скрытый смысл.

Вчера в парке видел такую сценку: молодая мама учила своею маленькую дочку делать мыльные пузыри. Было в этом что-то очень милое и в то же время необъяснимо-грустное. Или такая история: я шёл мимо высотного дома, остановился на углу, чтобы перейти улицу, и вдруг заметил, что вокруг меня на тротуаре валяются разбитые вдребезги шахматные фигурки, причём только чёрные. Видимо, их бросали с балкона.

Конечно, таких примечательных «картинок» не стало больше в моей жизни, просто раньше я их не замечал. А теперь вижу, и это здорово!

Жду новых писем-рисунков,

Ваш С.

P.S. На днях мне пришло ещё одно письмо в ответ на моё брачное объявление. С фотографиями в бикини, «ищу мужественного и обеспеченного», «готова стать верной»… Смешно! Ведь именно такого «нормального» письма я требовал о вас несколько месяцев назад. Теперь и сам понимаю, как это скучно. Выкинул «верную в бикини» в мусоропровод.»

«Здравствуйте, незнакомка!

Помните, я писал вам в прошлом письме, что стал видеть скрытый смысл в разных простых явлениях? Теперь мне кажется, что называть это «смыслом», пытаться интерпретировать виденное как символ – вообще неправильно. Может быть, и нет в них никакого смысла в нашем рациональном понимании. Но есть что-то другое… может быть, ощущение, причём ранее не известное?

Об этом я задумался, когда получил ваш новый рисунок. Если бы не прошлая наша переписка, я бы вообще не назвал бы это рисунком. Но теперь я вижу, как это здорово! Сделано это, как я догадываюсь, тушью. Конечно, можно было бы насочинять целую кучу интерпретаций для этих нечётких мазков: то ли след длиннопалой лапы, то ли бабочка, вылетающая из разбитой хрустальной вазы… Но это ведь ерунда, главное – именно чувство, которое принесла мне эта картинка. Не знаю, как описать… да и надо ли? Это чем-то похоже на лёгкое головокружение, когда качаешься на качелях или смотришь в звёздное небо. Притом ощущение кажется цветным, хотя ваш рисунок чёрно-белый.

Но самое интересное – примечательных моментов, о которых я вам писал, стало в моей жизни значительно больше. Они теперь идут сплошным потоком! Вот только что, когда я возвращался домой, навстречу прошла девушка в плеере. Она шла с закрытыми глазами, медленно жуя резинку… Обалденно!

Некоторые из этих «картинок» неожиданно вызывают во мне воспоминания далёкого детства. Другие просто очень впечатляют, хотя непонятно, почему. Особенно странно, что я начал находить любопытными образы, которые ещё недавно счёл бы просто противными – вроде вчерашнего одноногого флейтиста, игравшего «Полет Кондора» в тёмном подземном переходе под Невским. Или вот: сегодня утром в автобусе напротив меня садится женщина с ужасными шрамами-язвами на лице, словно варенье разбрызгано вокруг рта. Вдруг она складывает руки лодочкой и изящным, очень естественным движением прикрывает низ лица – зевает! – и тут же снова открывает страшные язвы.

Сейчас я лежу на диване, пишу это письмо и разглядываю узор на потолке. Меня однажды залили соседи сверху, и на потолке появилась такая забавная медуза из отслоившейся штукатурки, пятен и трещинок. Она имеет ужасно любопытную форму, она просто очень красива (хотя раньше она меня раздражала, и больше всего в этой квартире я мечтал о хорошем ремонте).

И знаете, теперь мне кажется, что все эти маленькие видения действительно стали происходить со мной чаще. То есть они происходят именно со мной, а не с любым человеком, кто их заметил. Недавно любопытная вещь случилась, когда я гулял в парке. Хотя зима уже закончилась, фонтаны откроют только через месяц, и в парке пока никого нет, кроме ворон. Статуи упрятаны в деревянные ящики, похоже на пасеку, только Самсон стоит голый посередине. Я невольно улыбнулся, заметив человека в спецовке, который уселся в объятиях Самсона, словно маленький ребёнок у отца, и ковырял каким-то инструментом в огромной пасти льва. Но то, о чем я хочу рассказать, случилось позже, у каскада «Золотой Горы».

Там внизу есть два фонтана, они мои любимые во всем парке. Возможно, потому, что в них нет никаких статуй. Просто два круглых бассейна, в центре каждого – куча камней, из которой и бьёт фонтан. Так вот, когда я проходил мимо, один из них заработал. Конечно, можно сказать, что это случайное совпадение. Какая-нибудь плановая профилактическая проверка фонтанов началась именно в этот момент… Со мной и раньше бывали такие случаи: идёшь ночью по городу, и вдруг тот фонарь, что прямо над тобой, гаснет, а ты идёшь себе дальше. Но в последнее время, как я уже писал, такие совпадения случаются со мной очень часто. И я как-то по-особому воспринял этот взлетевший в небо столб воды, почувствовал что-то такое… необходимость ответить.

Я снял ботинки и носки и пошёл к фонтану. Вода была прохладной, но только вначале, а потом мне даже понравилось, она как будто оживляла. И подойдя ближе к центру, я увидел радугу – сначала кусочек, а чуть повернувшись, всю. Она была замкнутой, круглой, метра два в диаметре, начиналась и кончалась у моих ног. Рубашка и брюки уже намокли от водяной пыли, ничего не было видно сквозь эту белую завесу, но чем ближе я подходил к водяному столбу, тем ярче разгоралось передо мной радужное кольцо.

Грубый окрик вернул меня к действительности. Видя, что ко мне идёт какой-то человек и грозит кулаком, я вылез из фонтана и ушёл. Но всё-таки…

Ого, сколько уже накатал! Не знаю, интересно ли вам читать такие длинные письма. Поэтому закругляюсь. Спасибо за очередную картинку, с нетерпением жду новых!

Ваш С.»

«Привет!

Знаешь, мне казалось, я уже привык, что в каждом твоём письме «новый поворот». Но это последнее послание опять вывело меня из равновесия, хоть и ненадолго. Ей-богу, привычные реакции так трудно вытравить! Я уверен, что любой нормальный человек, получив в ответ связку своих собственных писем, реагировал бы однозначно.

И я, надо признаться, не отличился оригинальностью. Решил, что ты совершенно разобиделась и отослала мне обратно весь мой бред вместо нового рисунка. Долго перечитывал все эти письма, особенно последнее, стараясь понять, что же я сделал неправильно. В конце концов решил, что всё это – дурацкая игра двух скучающих психов. И хорошо, что она закончилась, пора уже! Тем более что мне пришло ещё два письма от женщин в ответ на моё объявление. Письма, конечно, скучноватые, но ведь это настоящая жизнь, я сам должен делать её веселее.

В таких примерно раздумьях я ходил и злился целых два дня. А потом у меня заболел зуб. Я был в это время в городе, поэтому зашёл в поликлинику около Некрасовского рынка, там раньше лечилась одна моя знакомая. Врач оказался и вправду неплохой, только всё время жевал мятную резинку, даже когда сверлил. И на яблоке правого глаза у него была какая-то нехорошая точка с отходящей от неё красной разветвляющейся жилкой.

Мне запломбировали сразу два зуба, я вышел из кабинета совершенно выжатым – и вдруг на лестничной площадке увидел бабочку. Бабочка из твоего последнего рисунка! Только тут она была ярче и крупнее. Она сидела на стеклянной двери, слегка шевеля крыльями… Через пару минут кто-то, проходя мимо, задел меня, и я понял, что стою и разглядываю обратную сторону таблички «Выход», наклеенной на стекло. То, что я принял за бабочку, было узором растёкшегося и застывшего клея. Я тут же бросился домой, поскольку мне пришла в голову одна мысль. И оказалось, что я прав!

Как же я не заметил раньше! Среди моих писем, которые ты прислала обратно, оказался чистый листок бумаги. Вернее, письма были завёрнуты в него. Я вынул стеклянную дверцу из книжного шкафа, потом развёл несколько акварельных красок и стал капать ими на стекло, не особенно думая о том, какой рисунок образуют капли, подчиняясь лишь внутренним импульсам своего настроения. Когда я почувствовал, что достаточно, я прижал к стеклу чистый листок и тут же перевернул его…

Ха! До этого момента я писал письмо, думая, что пошлю его тебе вместе с этим чудным рисунком. Какой дурак! Я опять собирался похвастаться, и чуть было не сделал очередную глупость. Ведь эта акварель, отпечатанная со стекла – это и есть твоё новое письмо мне!»

Так заканчивалось последнее письмо в пачке. Похоже, его не дописали, зато в нескольких местах на бумаге виднелись бледные разноцветные пятна. Я бросил письмо на стол к остальным.

Было тихо, ветер за окном мерно кружил сухие листья в маленьком дворике, и в другое время я, наверное, даже уснул бы, разглядывая этот сомнамбулический хоровод. Но ощущение, овладевшее мной сейчас – тревожное, хотя и любопытное – находилось в странном контрасте с этим внешним спокойствием. Казалось, я сижу в мягком кресле самолёта, который в это время беззвучно разгоняется и отрывается от земли. Или так: я сижу в уютной тёплой комнате, где-то в детстве, в мягком свете настольной лампы, и вдруг замечаю, что по стене, оклеенной аккуратными розовыми обоями, бежит трещина, и в ней что-то непрерывно движется, мерцает… Только сейчас было наоборот: снаружи всё пребывало в неподвижности, но что-то летело, менялось внутри…

Я вынул чистый лист бумаги из большой пачки около компьютера и положил его перед собой. Белоснежный прямоугольник подействовал успокаивающе, видение с треснутой стеной исчезло. Я поставил на листе свою подпись. Потом расписался ещё несколько раз, стараясь получить красивый автограф одним небрежным и быстрым движением, без отрыва ручки от бумаги. Потом перешёл на чистую половинку листа и начал рисовать пересекающиеся ломаные. Затем – более плавные петли и узелки.

При этом я продолжал думать о человеке из писем, о его принципе – изучать чужой язык, а не навязывать свой. Я пытался представить себе, как он выглядит, как живёт один в Петергофе, где я был лишь пару раз проездом. Я пытался представить, как он получает одну за другой какие-то ненормальные открытки, и в конце концов то ли сходит с ума, то ли…

С бумаги на меня глядел уже с десяток узелков, и тогда я начал соединять их волнистыми линиями, стараясь, чтобы линии подольше шли одна вдоль другой, не пересекаясь. То ли, то ли… То ли что?

За этим занятием и застал меня Виктор, когда вернулся. «Ага, ты времени не теряешь!» – заметил он, взглянув на мой листок, который к тому моменту уже представлял собой картину «Заядлый курильщик, запутавшийся в рыболовной сети». Мне тут же захотелось спрятать мои каракули, и я сложил листок пополам, каракулями внутрь.

–Что случилось с этим человеком? – спросил я.

–Ничего. То есть ничего криминального, о чём мы знали бы. Люди из домоуправления обратились в милицию: из его квартиры вода хлестала, залило подвал. На лето у них горячую отключали, а он, видимо, летом и уехал, кран оставил открытым. Пришлось взломать дверь. Ни документов, ничего прочего полезного не нашли. Только вот эти письма. Меня там вообще не было, если честно. Письма мне участковый прислал. Думал, я по ним хозяина найду. Увы, не нашёл. Как видишь, в письмах никаких дополнительных данных нет. А адрес отправительницы на конверте – почтовое отделение NN, до востребования.

–А где сами картинки?

–А картинок нет, – ответил Виктор таким лёгким и в то же время уверенным тоном, что мне не захотелось переспрашивать. Я взглянул на него, но он, случайно или нарочно, как раз в этот момент повернулся ко мне спиной, убирая письма обратно в сейф. И продолжил:

–…Что в общем и хорошо. Во-первых, это всё-таки чужая личная переписка. А во-вторых, это заразно. Взгляни-ка теперь на мою фотокляксу.

Я последовал совету. Действительно, чёрно-красное пятно, висящее над столом Виктора, показалось мне теперь более странным, чем вначале. Какой-то отвратительный, неестественно скрюченный зверь… Или просто висит боком?

Я нагнул голову влево, но тут же услышал смешок Виктора и обернулся.

–Я же говорю, заразно.

Теперь он смотрел мне в глаза – опять этот острый, тёмный взгляд.

–Впрочем, – он сменил тон на более весёлый, – если хочешь совсем как в сказке о королевском платье, у нас тут как раз есть специалист.

Он вышел в коридор и крикнул: «Михалыч!» В дальнем конце коридора кто-то отозвался басом. «Я домой собираюсь, могу вас подбросить. Едем?», снова крикнул Виктор. Бас ответил утвердительно. Виктор вернулся в лабораторию.

Через некоторое время в приоткрытую дверь просунулась голова маленькой девочки. На мгновение мне показалось, что со мной, как с тем человеком из писем, тоже стали происходить какие-то дикие вещи. В самом деле, не может же девочка говорить таким голосом… Но всё тут же объяснилось: в коридоре загремели шаги, и в дверях появился усатый обладатель баса. Сходство с девочкой выдавало в нём отца ребёнка, а погоны – капитана милиции.

–Привет, принцесса! – сказал Виктор.

–Пливет! – ответила девочка, а потом уставилась на меня своими огромными глазищами.

–Избалуешь ты мне ребёнка, Виктор! – Капитан тоже повернулся ко мне. – Прошлый раз он ей невидимый фломастер подарил. То есть это мы с женой так думали, что невидимый. Даже радовались: рисует себе дитё и на обоях, и на полу, и никаких следов. А он, оказывается, только на один день невидимый, а потом проявляется. Утром проснулись, а вокруг, понимаешь, джунгли! Ну и хулиганы вы, ребята!

Хулиганы улыбнулись. Девочка – молча, а Виктор, пряча улыбку, ответил:

–Ну извини, Михалыч! Я и сам не знал. Думал, сломанный фломастер. Ладно, сегодня я ей ничего дарить не буду, только картинку покажу. Гляди, Сашка, какая штука у меня на стенке висит…

Девочка подошла к столу, забралась на стул и, встав на колени, стала разглядывать злополучную фотку-кляксу. После чего заявила:

–Синок!

–Щенок?! – переспросил я.

–Да, синок. Свилнулся и спит.

Виктор, стоявший у неё за спиной, взглянул на меня и только развёл руками, как Шива. А усатый капитан захохотал.