– О, это все равно круто! Тут места шикарные! Я вот тоже давно мечтаю на Петроградку перебраться, да все никак. Дороговато тут, понимаешь? – он сделал короткую паузу, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Но тут классно! Атмосфера – ни с чем не сравнить!

– Да уж, колорита хватает, да и контингент особенный, – скептически заметил Андрей.

– Ну это ж Питер! Привыкай, брат! Зато тут тебе и посмотреть что, и поговорить с кем, и выпить чего найдется! Сколько тут мест интересных! А люди! Вот Саня, кстати, – он наконец обратил внимание на второго человека, который сидел за столом, – самый лучший пример!

Саня был худощавым нестриженым парнем неопределенного возраста, из тех, которым можно легко дать от двадцати до сорока лет. Одет он был то ли в заношенные, то ли в специально затертые куртку и штаны защитного цвета, что еще больше усугубляло впечатление неопределенности о его возрасте и роде занятий.

– Самый лучший пример, я тебе говорю! – продолжал Илья. – Он, понимаешь, все тут знает! Буквально все! Он гений места! Да, гений места! – казалось, он радовался внезапно всплывшему в памяти удачному выражению и хотел повторить его несколько раз, чтобы все обратили на него должное внимание.

– Очень приятно, – Андрей протянул руку. – А чем вы занимаетесь?

– Да по-разному, – ответил Саня несколько смущенно, – экскурсии, например, тоже вожу. Илья, наверное, про это.

– Да, про это! Он тут все знает! Каждый чердак, каждую подворотню!

Саня продолжал смущаться и Андрей, желая прийти ему на помощь, предложил:

– Ну тогда давайте за знакомство!

И поднял рюмку.

Теперь, рассмотрев Саню, Андрей обратил своё внимание на Илью. Он видел его только второй раз, а если принять во внимание то, что первое их знакомство состоялось в большой компании, в самый разгар веселья, и он не успел тогда ни рассмотреть толком этого человека, ни задуматься о том, что он из себя представляет, то станет ясно, что он рассматривал его сейчас с не меньшим интересом, чем другого своего собеседника. Илья был довольно высокий, широкоплечий, не сказать чтобы худой, но и не толстый. Его то ли не по сезону загорелая, то ли просто смуглая кожа контрастировала с белой рубашкой, в которую он был одет, и которая большей частью сохранила свою свежесть, несмотря на поздний час. Его темные, довольно густые, слегка вьющиеся волосы были, казалось, чем-то напомажены и зачесаны назад. Дополняли его образ, гармонируя с рубашкой, два ряда ровных белоснежных зубов, которые он не переставал демонстрировать, постоянно смеясь и улыбаясь.

В прошлую их встречу Андрей не смог ничего толком узнать об Илье. Он помнил только, что Илья вот так же много и громко говорил, так же привлекал к себе общее внимание, возглавив в конце вечера компанию из самых стойких, которые продолжили веселье после того, как закончились все запланированные мероприятия в отеле. Был в их числе и сам Андрей.

– Илья, а ты чем занимаешься? – спросил он, нарушив удовлетворенное молчание, которое ненадолго воцарилось после того, как они выпили и с удовольствием закусили.

– Я? Да как тебе сказать, рекламой в основном. Пишу. Статьи пишу рекламного характера в журналы, для сайтов тексты.

– Копирайтер – есть такое слово, – вставил негромко Саня.

Илья поморщился.

– Да, есть, только не нравится оно мне. Знаешь, звучит, как будто я переписываю что-то своими словами.

– А это не так? – спросил Андрей.

– Нет, я оригинальные тексты пишу, обзоры, кстати, иногда очень интересные. Ну, конечно, ориентированные на пожелания заказчика, без этого никуда. Вот и в гостинице тогда я открытие террасы освещал, тут уж, сам понимаешь, пока сам не побываешь, сам всё не попробуешь – хорошей статьи не напишешь.

– Интересная у тебя работа! Много где бывать приходится, много с кем общаться!

– Не жалуюсь! За нее и предлагаю выпить! За любимую работу! – сказал Илья, одним ловким движением насадив на вилку соленый груздь и колечко лука, и поднял вновь наполненную рюмку.

Все трое, чокнувшись, выпили.

То ли закуска действительно оказалась так хороша, то ли обстановка нового знакомства этого требовала, а впрочем, чего еще ожидать от компании молодых людей, встретившихся зимним вечером за ужином, но пили они много и охотно. Так что, когда принесли горячее, первый графин уже оказался пуст, и они немедленно заказали следующий.

Чем больше они пили, тем менее громок и напорист становился Илья. Он как будто расслабился, стал более задумчив, позволяя больше говорить остальным, правда по его слегка затуманенному взгляду и блуждающей улыбке было не понять, действительно ли он слушает собеседников или все больше погружается в свои мысли. Саня же, напротив, с количеством выпитого оживал, становился более разговорчив. И если поначалу Андрей не мог понять, как эти двое находят общий язык, являя собой, казалось, две полные противоположности, то теперь он воочию наблюдал, как под воздействием алкоголя каждый из них менялся, приближаясь каждый со своей стороны к тому общему состоянию духа, в котором им вместе было комфортно.

– А вы, ребята, давно друг друга знаете? – спросил их наконец Андрей после очередной выпитой и основательно заеденной рюмки.

– Да кажется, всю жизнь, – ответил, улыбаясь, Саня. – Ты вот помнишь, когда мы познакомились?

– Хорошо помню. В школе еще, в начальной. Я тут два года у бабушки жил, у нее комната была в коммуналке, на Мытнинской набережной. Вот меня к ней и отправили на пару лет, пока родители переезжали и квартирный вопрос решали. Дом тот теперь расселили и отреставрировали, там теперь квартиры о-го-го! А в те времена была у нас комната в двадцать два квадратных метра, зато с видом на Стрелку и Эрмитаж, так-то!

Илья остановился и, казалось, предался воспоминаниям о тех временах.

– Да, а мы с ним за одной партой сидели. И давно это было, и недолго, а, вот видишь, так или иначе всю жизнь с тех пор общаемся, – закончил за него рассказ Саня и тут же спросил: – А ты сам откуда?

– Вообще, из Иркутска, но последнее время в Москве жил.

– О! Иркутск знаю, хороший город! Мы на Байкал с друзьями ездили, так там останавливались, гуляли.

– Ну да, как и все! – усмехнулся Андрей. – Спросишь кого: «Были в Иркутске?» – отвечают: «Конечно, на Байкал ездил». Хорошо, если, как вы, хотя бы погулял. А то бывает, просто из окна такси посмотрел, пока из аэропорта ехал.

– А что, оно того стоит? Чтобы задержаться? – спросил Илья.

– Да как тебе сказать, это не Москва, не Питер, конечно, но кое-что можно посмотреть – все-таки столица Восточной Сибири.

Андрей не хотел особенно распространяться. Он хорошо знал и любил свой город, и мог бы многое о нем рассказать, но он не хотел показаться провинциалом из тех, которые бросались в подробностях рассказывать каждому встречному про свою малую родину, чем часто вызывали сначала улыбку, а потом зевоту у столичной публики, и которых он много повидал еще за время учебы в Москве.

– Ну я если соберусь, к тебе обращусь за советом, куда сходить и что посмотреть.

– Договорились.

– А чего ты сюда переехал? Работа, я так понял? – продолжил спрашивать Саня. – И чем ты, если не секрет, занимаешься?

– Не секрет. Я архитектор.

При этом слове глаза у Сани заблестели. Он даже придвинулся ближе к Андрею и радостно воскликнул:

– О! Архитектура – это наше всё! Это, знаешь ли, можно сказать и моя работа. Я людям про архитектуру каждый день рассказываю!

– Но… Я все же думаю, мы с разными аспектами этого понятия имеем дело, – сказал Андрей осторожно, предвидя объяснения с человеком, который считает, что его работа заключается в том, что он изо дня в день чертит фасады дворцов.

– Да? А ты чем на работе занимаешься?

– В основном дизайн-проекты готовлю, – сказал Андрей как можно более скучным тоном, но увидев, как гаснет огонь у Сани в глазах, поспешил добавить: – Но об искусстве тоже поговорить люблю. Просто у нашего бюро такой профиль, мы интерьерами занимаемся, приспособлением зданий под современные нужды, реконструкцией и иногда загородными домами.

– Понятно, но вот скажи, ты же в архитектуре все равно разбираться должен в силу профессии, – Саня, захмелев, проявлял настойчивость в желании обсудить волнующую его тему.

– Да, говорю же, беседы об искусстве – наше все! – сказал Андрей, улыбаясь.

Он не сильно лукавил. Во-первых, ему не хотелось расстраивать Саню, а во-вторых, удовлетворив голод телесный, он был теперь и сам не прочь удовлетворить голод духовный, пустившись в разговоры об искусстве, ведь архитектуру он действительно любил, поэтому и выбрал свою профессию и во многом поэтому и переехал в Петербург. Саня же наконец разошелся и, казалось, был готов говорить без умолку.

– Вот смотри, – говорил он, – водил я сегодня узбеков одних на экскурсию по программе «Вокруг Мечети». Есть у меня такая.

– Это что за программа такая, по мусульманским местам Петербурга, что ли? – спросил Андрей.

– Да нет, в прямом смысле, по кварталу вокруг мечети. Не «Вокруг дворца Кшесинской» же мне её называть! – Саня будто нарочно слегка запнулся, выговаривая фамилию балерины.

– Не, не надо, так твои узбеки точно язык сломают! – засмеялся Андрей. – Ну хорошо, так что с этой экскурсией?

– Так вот, водил я, значит, этих ребят. Они, кстати, народ довольно приличный, а не то, что вы могли подумать. По обмену приехали или на повышение квалификации, короче – не важно. И вот они такие смотрят на нашу мечеть и говорят: «Как удачно наша архитектура в образ Петербурга вписывается! Вот, мол, вещь прекрасная – везде красива, куда ее ни помести, независимо от окружения». Я им и отвечаю: «То есть как это ваша архитектура? Это северный модерн, блядь! Вы-то тут каким боком?»

– Так прямо и сказал? – проявил интерес Илья.

– Ну да, только без «блядь». «Блядь» это я сейчас добавил, для эмоциональной окраски, – как бы извиняясь, уточнил Саня.

– А они что?

– А они говорят: «Ты что слепой, что ли? Купол есть? Есть. Минареты есть? Есть. Плитка даже голубая есть и роспись. Так чего тебе еще надо? Чистой воды Самарканд». Представляешь?

– Так, а ты не согласен? – спросил Андрей.

– Ха, спрашиваешь! Вот ты в Бухаре или Самарканде был?

– Не доводилось.

– Я в Ташкенте был, – вставил Илья с самым невозмутимым видом.

Казалось, ему нравится, что его друг так разошелся, и он не упускал возможности раззадорить его еще больше.

– Ну вот там бы и оставался! – обрушился на него Саня. – Чего лезешь, если не разбираешься?

Илья принял самый смиренный вид, после чего Саня продолжил:

– Там, на самом-то деле, ничего общего! Ну да, есть, конечно, все перечисленное, но даже по взаимному расположению основных элементов ты там не найдешь ничего сильно похожего. Эдак, выходит, про любую мечеть сказать можно, понимаешь? Но дело даже не в этом. Это тут не главное. Главное – это северный модерн!

– Это мы уже слышали, – с самым серьезным видом сказал Илья.

Саня махнул на него рукой и, даже не повернувшись в его сторону, продолжил:

– В северном модерне главное что? Правильно, фактура! Главное, понимаешь, в отделке фасадов, в сочетании материалов кроется, а какой там орнамент – финский, русский или арабский – не так уж и важно. А по поводу формы я тебе так скажу: тут она чем страннее и необычнее – тем лучше! Посмотри, вон, на вокзал в Хельсинки. Это ж, блин, образец эпатажа! Так что тут тебе хоть купол, хоть минареты, хоть фаллический символ, это все на каноны стиля никак не влияет, а, наоборот, их только подчеркивает!

Саня закончил и переводил дух. Лицо его раскраснелось, на лбу выступил пот, но он, казалось, был счастлив, что нашел наконец благодарного слушателя и смог выложить ему все, о чем так много раздумывал в течение дня.

Андрей слушал его с интересом. Ему не только и не столько нравился предмет разговора, как привлекала горячность и убежденность, с которой Саня излагал свои мысли. Не прислушаться к его словам было невозможно, потому что он говорил так, как будто обсуждал вопрос жизни и смерти и убедить собеседника для него было делом чести.

– Ну? Что я тебе говорил? – спросил Илья, обращаясь к Андрею. – Настоящий маньяк, а? И эдак он про каждый дом в округе рассуждать может. И до последнего биться будет, если ты с ним не согласен.

– Подожди, подожди. – сказал Андрей Илье и, обращаясь к Сане, продолжил: – То есть, ты хочешь сказать, что любое здание, построенное в этом стиле, в этом месте, пусть этими же архитекторами, будь оно любой необычной или даже вызывающей формы, то оно в любом случае имело бы успех и смотрелось бы отлично.

– Именно! – Саня даже хлопнул ладонью по столу. – Ты очень верно уловил суть.

Как бы ни приятен был Андрею разговор, как бы ни хотелось ему еще чего-нибудь выпить, а то и продолжить разговаривать и выпивать где-нибудь в другом месте, но время уже перевалило за полночь, и он понимал, что, пожалуй, уже слишком пьян для столь позднего вечера в середине рабочей недели. Они выпили по последней, расплатились и, заверив друг друга в самой искренней дружбе, обменявшись номерами телефонов и пообещав обязательно этот дружеский ужин повторить – в общем, сделав все то, что делают обычно изрядно выпившие молодые люди перед тем, как разойтись по домам, наконец, отправились спать. Илья уехал на такси, а Саня и Андрей разошлись в разные стороны.

Дождь к тому времени прекратился, и сквозь гонимые ветром клочья облаков то и дело проглядывала луна. Андрей шел домой в хорошем расположении духа: с одной стороны, он был доволен тем, как провел этот вечер, а с другой, рад, что вовремя его закончил и, наверное, сумеет даже выспаться перед работой. Свежий ветер задувал ему, разгоряченному едой и алкоголем, в расстегнутое пальто и приятно обдувал его прикрытую одной только рубашкой грудь. Андрей глубоко вдохнул влажный воздух, поднял глаза к небу и, рассматривая почти полную луну, подумал: «А не продержится ли такая ясная погода до утра? Тогда, чем черт не шутит, завтра мы увидим солнце». Одолеваемый такими радостными мыслями, он через несколько минут был дома, где, наскоро исполнив вечерний туалет, тут же завалился спать.