15 ноября

Несмотря на бодрые уверения консультанта, что с ним все в порядке, Бреннон совершенно не ожидал увидеть его на следующее утро. Даже такой крепкий мужик, как Лонгсдейл, должен был слечь после купания в ледяной воде минимум с простудой (Натан надеялся на воспаление легких). Однако назавтра джентльмен с собакой вновь объявился на пороге кабинета, как раз тогда, когда комиссар читал протоколы допросов студентов из кампуса, пытаясь выудить крупицу истины.

– Добрый день! – приветливо сказал Лонгсдейл и поставил на стол Бреннона чемоданчик. – Вы готовы?

– К чему? – Комиссар отложил дело убитого студента и окинул пышущего здоровьем консультанта долгим взглядом. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – озадачился Лонгсдейл. – А почему вы спрашиваете?

Пес не сдержался и громко фыркнул. Бреннон наклонился к нему:

– Привет, Здоровяк. А ты тоже цел и невредим, а?

– Какой еще здоровяк? – растерянно спросил Лонгсдейл.

– Ваш пес. Вот этот. – Комиссар указал пальцем для полной ясности. – У него же должна быть какая-то кличка, верно, Здоровяк?

Собака холодно посмотрела на благодетеля.

– Так к чему я должен быть готов? – Комиссар вновь выпрямился на стуле.

– Мы будем вытапливать ваших жертв изо льда.

– Вы же говорили, что можно только ночью.

– Я исходил из неверных представлений о природе этой твари. Ночью она значительно сильнее. – Лонгсдейл поморщился, и Бреннон вспомнил багровые полосы на его руках. – Не будем так рисковать. Так что же, комиссар, я могу приступить?

– Пойдемте, – кивнул Натан, захлопнул папку и стянул с вешалки пальто.

В приемной они встретили Бройда и мистера Кеннеди. Оба пожелали присоединиться, шеф – почти с детским любопытством, патологоанатом – с полным скептицизмом.

Во дворе ледяные глыбы уложили на расстоянии в полтора фута друг от друга. Лонгсдейл скинул пальто, шарф и сюртук, закатал рукава, и Бреннон удивленно подумал, что рубцы вчера ему померещились. Из чемоданчика консультант достал бурдюк с узким горлом и плотной пробкой. Внутри оказалась соль, которой Лонгсдейл очертил широкий круг, заключив в него три глыбы. Комиссар присел и потрогал соль пальцем, даже понюхал. В ней были какие-то добавки – мелкие синие и зеленые кристаллики.

– Не облизывайте, – строго предупредил Лонгсдейл.

– Вам-то можно, – проворчал Натан, Кеннеди насмешливо хмыкнул.

Следом из чемоданчика появился длинный кинжал с трехгранным, с острым кончиком, клинком, без гарды. Лонгсдейл подошел к первому телу и забормотал себе под нос. Кинжал он держал как свечу, и вскоре Бреннону помстилось, что грани клинка и впрямь замерцали зеленым. Консультант принялся вырезать им какую-то надпись на глыбе. Лед под острием бесшумно плавился, словно стекло в стеклодувной мастерской. Покончив с резьбой по льду, Лонгсдейл встал в ногах, а его пес сел в головах усопших. Консультант откашлялся и вдруг затянул низким голосом протяжную басовую ноту.

Комиссар раздраженно переступил с ноги на ногу и сунул руки в карманы. Он несколько умерил скептицизм, но не до того, чтобы слушать заунывное вытье. Кроме того, Бреннону стало скучно, и он принялся изучать Лонгсдейла. Тот стоял, прикрыв глаза и чуть покачиваясь в такт издаваемым звукам, точнее, звуку, который понемногу менялся. Теперь он накатывал волнообразно, то тише, то громче, то выше, то глуше, и спустя несколько минут у Бреннона закружилась голова. Лонгсдейл не прерывался на вдох и выдох, и этот низкий звук пронизывал голову Натана насквозь, пульсируя в висках, отдаваясь в костях и вплетаясь в сердцебиение. Физические ощущения померкли: мощеный двор под ногами комиссара заколыхался, стены и небо подернулись туманной дымкой, и в ней он различал только два пятна – большое огненное и узкое зеленое.

Внезапно звук рванулся вверх и оборвался коротким рычащим выкриком. Бреннон дернулся и очнулся. Консультант открыл глаза и уставился на глыбы льда немигающим тяжелым взглядом исподлобья. Кинжал вспыхнул. Натан услышал журчание, опустил глаза и поперхнулся: лед стремительно таял, и вода растекалась большой лужей вокруг трех тел.

– Готово, – немного сипло сказал Лонгсдейл.

Пес встал, брезгливо отряхнул лапы от воды и обнюхал лицо одного из покойников. Айртон Бройд поморгал, пришел в себя и воскликнул:

– Но они же по-прежнему оледенелые!

– Ну… Да. Если я растоплю весь лед, то мы получим груду костей в луже плоти, а улики придется вычерпывать половником.

Шеф полиции нахмурился.

– Вы хотите сказать, они обледенели так же, как сердце и легкие первой жертвы?

– Да.

– Все целиком?!

– Я же говорю, что оно совершенствуется, – невозмутимо отвечал Лонгсдейл, вытер кинжал тряпицей и убрал его в ножны.

– И как мне их обыскивать? – поинтересовался у начальства комиссар.

– Визуально!

– А вскрывать я их буду тоже визуально? – фыркнул Кеннеди. – Или мне нужно вооружиться пилой и топором?

Бреннон подошел к телам. Они застыли в тех же позах, в каких застигла смерть. Отец Джозеф Тайн сжал в кулаке крест, который и держал на уровне груди, а пальцы другой сложил щепотью. Бреннон вытащил из кармана палочку (по опыту знал, что может пригодиться), присел на корточки и потыкал ею в пальцы священника.

– Он что-то сжимал в руке. В пальцах остался обрывок.

– Что это? – спросил Кеннеди, изучая тело через пенсне.

– Не знаю. Что-то черное, и из него торчат нитки.

– Это корешок книги. – Лонсдейл склонил голову набок. – Кажется, Библия. Тут буква «Б». Золотое тиснение.

– Значит, где-то рядом с местом смерти валялась его Библия. Эта гадина выбила книгу у него из рук, но не побоялась креста. А, Лонгсдейл?

– Крест – просто игрушка, – отозвался консультант, и комиссар просто физически ощутил, как добрые католики вокруг впали в ступор. – Дорогая и красивая, но для этого существа неопасная. В отличие от подлинной реликвии, какой, видимо, была Библия отца Тайна.

– Угу. И проблема в том, что нам нужно обыскать весь Блэкуит в поисках книги с оборванным корешком.

– Но если найдем, обнаружим место смерти. Ведь мы до сих пор не знаем, где они умерли.

Бреннон задумчиво поскреб бородку. Идея Лонгсдейла была весьма здравой и комиссару тоже пришла в голову. Скорее всего, Библию кто-то подобрал. Кто-то из ста сорока тысяч жителей Блэкуита. Натан вздохнул.

– Ладно, – решил он. – Сперва осмотр тел. Потом ими займетесь вы, Кеннеди. И Лонгсдейл. Отчет вечером, у меня, в восемь. Сегодня нам нужно прояснить хоть что-нибудь. Прошло три дня, а новый труп в этой истории появляется как раз каждые три дня. Времени в обрез.

– Итак, что мы имеем, – сказал Бреннон и побарабанил пальцами по разделочному столу: трое усопших лежали на столах для вскрытия. – У нас три трупа, и ни с одного мы не можем собрать ни единой улики.

Четверо детективов из отдела Бреннона почтительно внимали начальству.

– Это возмутительно, – проворчал Кеннеди. – На жилете номера два я вижу светло-коричневое пятно, которое можно определить как пятно от пива. Но без малейшей уверенности. Как нам теперь работать?!

Лонгсдейл склонился над второй жертвой. Пес обнюхивал третью.

– Этот помягче, – заметил консультант. – Видимо, оледенение затронуло только внутренние органы и часть кровеносной системы. Можно попробовать вскрытие. Я буду ассистировать.

Кеннеди сердито фыркнул:

– Думаете, я не в состоянии орудовать пилой?

– Пока что, – холодно сказал комиссар, – перед нами трое умерших. И я желаю узнать от вас причину смерти. Ясно?

– Да, сэр, – дисциплинировано отозвался консультант.

Кеннеди открыл шкаф с инструментами.

– Нам нужно опознать вторую и третью жертвы. Бирн, займись. Пришпорь полицейских, заодно отследи все подозрительные исчезновения за прошедшие три недели. Далее. В руках отца Тайна была Библия. Риган, езжай к его сестре, узнай, нет ли у них семейной Библии или еще чего в том же роде. Потом организуй допрос всех, кто мог подобрать книгу. Кругами, центр – от собора. Двайер, допроси всех до единого жителей квартала, в котором дом Мерфи. Все, что они могут вспомнить о той ночи. Галлахер, займись собором. Найди и допроси всех попов и их служек. Я хочу знать последний день отца Тайна по минутам. Ясно?

Детективы отозвались нестройным хором.

– Тогда еще разок взгляните на них попристальней, – процедил Бреннон. – Чем медленнее мы шевелимся, тем больше у нас будет таких красавчиков. Усекли?

– Сэр, – выступил Риган, – а нам дадут какие-нибудь обереги?

– Чего? – с угрозой переспросил комиссар.

Риган сглотнул.

– Ну это же… нечистая сила, да?

– Нет, – сказал Лонгсдейл, не отвлекаясь от ощупывания тела. – Нечисть тут совершенно ни при чем.

Детективы притихли. Бреннон обвел их долгим тяжелым взглядом.

– Ну? Еще желающие поболтать о бабских суевериях?

Желающих не нашлось.

– Тогда проваливайте. И если я узнаю, что кто-то распространяет деревенские сплетни!..

– Вы хотите сказать, что у этого явления естественная причина? – поинтересовался Кеннеди и потыкал пенсне в ногу отца Тайна. Металлическая оправа тихонько звякнула о лед.

– Нет. Но и нечисть здесь ни при чем. Мы имеем дело с нежитью.

– А что, есть разница? – пробормотал комиссар, не успев обрадоваться проблеску нормальности.

– Да. Дайте, пожалуйста, пилу.

– Без меня, – твердо решил Натан. У него было намечено еще одно дело.

Одеваясь у себя в кабинете, Бреннон перебирал в уме все, что ему было известно о консультанте. А известно чертовски мало. Комиссар мрачно фыркнул. Пора в конце концов взглянуть правде в лицо – Лонгсдейл, несмотря на свой прилизанный вид, вовсе не безобидная комнатная собачка. Он объявился в городе только к четвертому убийству, но это ничего не значило – этот тип вполне мог отсиживаться в какой-нибудь норе.

Из всех странных (мягко говоря) свойств Лонгсдейла комиссара больше всего поражали его познания. Где нормальный человек вообще мог такого набраться?! Кто в здравом уме станет интересоваться, как извести нечисть? Либо полоумный собиратель деревенских небылиц, либо… Бреннон поежился. Фокус, который Лонгсдейл показал буквально пару часов назад, был абсолютно реален.

Поэтому Натан решительно направился к дому восемьдесят шесть с твердым намерением узнать как можно больше, пока Лонгсдейл и Кеннеди занимаются вскрытиями. С утра пораньше он навел справки во всех трех бюро по найму прислуги и узнал, что консультант не нанял ни одной горничной, ни единого слуги и даже кухарки. Неужто недосуг? А на что тогда дворецкий?

Комиссар поднялся по чисто выметенным ступенькам и позвонил в блестящий звонок. Кто все это моет и чистит? Кто готовит? Или консультант не ест? Или ест… что-то вместо еды. Спит днем…

Дворецкий открыл дверь и явно не обрадовался визиту.

– Мистер Лонгсдейл у вас в департаменте, сэр, – холодно сообщил он.

– Я знаю. – Бреннон ткнулся было внутрь, но парень вцепился одной рукой в косяк, другой в дверь и грудью встал на защиту дома.

– Сэр!

– Есть что скрывать? – добродушно осведомился комиссар. – Любовниц водим? Танцульки устраиваем? Или хозяйское добро воруем?

Дворецкий одарил Бреннона таким взглядом, в котором можно было изжариться. Комиссару и впрямь стало жарковато. Может, из-за теплого воздуха, шедшего из дома.

– Ну?

– Что вам нужно? – сквозь зубы спросил дворецкий.

– Войти.

– Зачем?

– Сынок, – мягко сказал Натан, – мне не задают таких вопросов.

Парень отступил, но дверь за комиссаром захлопнул с такой силой, что окна зазвенели.

– Как тебя зовут?

– Джон Рейден.

– А если крикнуть «Джон!», кто отзовется?

– В нашем доме не принято кричать «Джон», сэр.

«А что принято в вашем доме?»

Бреннон бегло осмотрел темный холл, едва освещенный парой узких, как бойницы, окон слева и справа от двери. Дубовая лестница вела на второй этаж, неподалеку стоял столик с подносом для писем и визиток. И больше ничего.

– Где слуги?

– Кто? – Темные глаза Рейдена недобро сузились.

– Прислуга. Кухарка, горничная, лакеи…

– Мы пока еще никого не нанимали, сэр.

– То есть вы моете дом, готовите еду, стираете и разжигаете камины в одиночку?

– Мы заказываем еду в кафе, а стирку – в прачечной.

– Где?

Дворецкий подошел к столу, разыскал на нем пару визиток и ткнул комиссару в руки. Тот бегло взглянул и сунул их в карман.

– А моете полы, значит, сами. Прямо вот этими руками. Где кухня?

– Вы голодны, сэр?

Бреннон смерил нахала косым взглядом. Для слуги из хорошего дома он был слишком языкастым.

– Люблю выпить чаю с кухаркой или пропустить стаканчик хересу с дворецким. От этих почтенных людей можно немало узнать, а?

Судя по лицу Рейдена, на его херес Бреннон мог не рассчитывать. Дворецкий стремительно направился к кухне – через пустой холл, в узкий коридор, пять ступеней вниз – и вот оно, огромное пространство с очагом впечатляющих размеров. Кругом царил идеальный порядок, утварь блестела в свете солнца из окошек под потолком, вертела сверкали, как клинки… и никого. Натан покачал пальцем высокую стеклянную колбу с паприкой. Целый ряд специй выстроился на полке, под связками сушеных трав.

«Не готовят они тут, как же… Но кто этим занимается?»

– Давно на Лонгсдейла работаете?

– Пять лет.

– Долго. Могу взглянуть на ваши рекомендации?

– Нет.

Бреннон повернулся и поднял бровь. Прислуга хранила рекомендательные письма как сокровища, ведь именно они были гарантией найма на работу. Дворецкий стоял у двери, скрестив руки на груди, и в этом было что-то угрожающее.

– Где вы служили до того?

– Нигде. Мистер Лонгсдейл – мой первый наниматель.

– Подробней.

– Меня допрашивают? – Рассеченная надвое бровь приподнялась. – Это уже полицейский произвол или пока только превышение полномочий?

Бреннон пристально изучил эту скуластую, узкую, наглую физию. Почему он не запоминается, черт возьми?

– Я навожу справки о человеке, который сотрудничает с полицейским департаментом. Если он вообще человек.

Глаза дворецкого изумленно расширились. У комиссара что-то екнуло внутри.

– С чего вы взяли?

– А почему бы мне и не взять? – с расстановкой произнес комиссар. – Ты бы вгляделся в своего хозяина попристальней, парень. Откуда ты его знаешь? Где познакомился? Как поступил на службу?

Рейден привалился спиной к кухонной двери, и замок защелкнулся. Бреннон сжал рукоять трости.

– Сколько любопытства, – процедил Рейден. В полутени его лицо казалось бледнее, а глаза стали совершенно черными. Натан не сводил с него взгляд и все же упустил момент, когда в черноте зрачков вспыхнули янтарные огоньки.