Игнат

Пламя разгоралось все сильнее, в нем появились не виденные раньше Натанэлем черные проблески. Ангел принял облик человека и мгновенно взбежал на второй этаж.

– Господи, помилуй! – шепнул Натанэль, остановившись у двери, за которой полыхал адский огонь.

Он отчаянно заколотил кулаком в дверь. Потом нажал на звонок, и не опускал палец до тех пор, пока за дверью не послышалось хриплое «Какого черта!»

– Доставка пиццы, – закричал Натанэль первое, что пришло в голову. Организовал себе коробку с горячей пиццей, поудобнее перехватил ее и снова принялся колотить в дверь.

– Проваливай! – послышалось из-за двери. – Я ничего не заказывал!

Черные проблески пропали, остался только багровый шар. И Натанэль уже без паники, чуть спокойнее, крикнул в ответ:

– Тополиная, шестнадцать? Квартира… Квартира шесть? Ну и открывай, у меня еще заказов куча!

Щелкнул замок, дверь приоткрылась. На Натанэля смотрел лохматый, с красными глазами, взвинченный до предела молодой парень.

– Говорю же, не заказывал ничего. Ошибка.

– Никакой ошибки, – устало ответил Натанэль. – Вот у меня записано. Заказ оплачен, так что забирай и распишись вот здесь.

– О, Господи… – простонал парень и взял коробку.

Натанэль внимательно разглядывал парня. Он был первым из всех, с кем ему пришлось работать в последнее время, на груди которого поблескивал крест. Слава Богу!

Парень не был пьяным, как можно было подумать. Нет. Абсолютно трезвый, только у него случилась огромная, страшная беда…

Он недавно плакал. Что должно было произойти такого, чтобы взрослый, здоровый, сильный молодой человек совсем недавно сидел в кухне, бился головой о стену и рыдал, как младенец?

Натанэль словно наяву увидел эту картину и, не спрашивая разрешения, протиснулся в дверь, мимо ошарашенного такой наглостью хозяина. Прошел в кухню. Парень зашел следом, бросил на стол коробку с пиццей. Помолчал, разглядывая «доставщика».

Такому не доставками заниматься, с его внешностью куда-нибудь в кино – самое то. Одни глаза чего стоят… Девчонки, небось, стаями за таким бегают… Впрочем, на все это парню было абсолютно наплевать, все эти мысли скользили где-то по самому краю сознания, никак не влияя на невыносимую боль…

– Ну, где тебе расписаться? Давай быстро и проваливай отсюда.

– Нигде, – сказал Натанэль и уселся на табуретку, внимательно разглядывая нож, воткнутый в стол, прямо в середину красивой скатерти… И беса, который сидел на столе рядом с ножом.

– Не понял…

Ангел внимательно взглянул в глаза собеседнику…

– Звонарев Игнат… верно? Кого ты собрался резать?

Тут до хозяина квартиры, наконец, дошло, что происходит нечто непонятное. И никакой пиццей этого не объяснишь…

Он устало опустился на табуретку напротив Натанэля. На глазах опять выступили слезы, но Игнат сцепил зубы, до боли сжал кулаки и сумел не расплакаться. Он немного помолчал, потом хриплым, прерывающимся голосом, заговорил:

– Они убили мою Лерку. Сначала ребенка, а потом Лерку… Мой Огонек… Моя жизнь. Я перережу всех, начиная от врача, медсестер, и заканчивая ее родителями, если их вообще можно так назвать! Они убили мою семью, а я убью их. Можешь так и записать. Ты ведь из полиции? Хотя… какая, к черту, полиция… Вы же там еще не научились мысли читать?… Впрочем, неважно… Даже если ты действительно всего лишь пиццу привез… Пойдешь как свидетель. Мне все-равно.

Натанэль слушал молча, внимательно разглядывая Игната, изредка бросая короткий взгляд на ничего не подозревающего беса.

Выговорившись, Игнат легко выдернул нож из стола и стал крутить его в руках. Хороший десантный нож. Очень хороший. «Витязь». С этим витязем он отомстит всем.

Багровое пламя разгорелось ярче, бес ловко перебрался к Игнату на плечо и неторопливо, внушительно, заговорил.

Несколько секунд Натанэль слушал речь беса, а потом решил, что пора с этим заканчивать.

Игнат до сих пор живет с перекрученным прошлым, надо развязывать последние узлы. Да и рогатому самое время провалиться.

Натанэль на секунду прикрыл глаза, затем расправил крылья и поднялся во весь свой немаленький рост. Подошел к Игнату. Сначала ни Игнат, ни бес, не поняли, что произошло.

Игнат молча смотрел на Ангела, ни в силах вымолвить ни словечка. Бес сориентировался быстрее. Завизжав, оп попытался бросить в Ангела каким-то огненным мячиком. Смешно. Натанэль сверкнул изумрудными глазами, прошептал молитву, и бес с тихим шипением растворился в воздухе.

– Господи, помилуй! – перекрестился Игнат. – А ты еще откуда здесь?!

– Меня послал Господь, чтобы помочь некоторым людям, – честно ответил Натанэль. – И тебе в том числе. Ты слишком доверчив. Только что, несколько секунд назад, у тебя на плече сидел бес и рассказывал тебе в подробностях, с кого лучше начать резню. Ты, Игнат, его очень внимательно слушал.

Ну, вспоминай, о чем ты думал минуту назад? Это были не твои мысли, понимаешь? Ты слушал врага.

Игнат отложил нож и глухо пробормотал:

– Не верю…

– Твое право.

– Лерка умерла, понимаешь, крылатый? – кажется, боль была настолько сильна, что Игната даже появление Ангела не удивило. – Мой ребенок и моя Лерка!

– Никто не умер. – Натанэль незаметно вернулся к человеческому образу, поправил кепку… Багровый шар тускнел и уменьшался в размерах…

Игнат недоверчиво посмотрел на Натанэля, даже не заметив перемен, которые произошли с обликом Ангела.

– Объясни! – потребовал он у доставщика пиццы и тут же в голове мелькнула мысль, что он просто сошел с ума.

– А чего тут объяснять? – пожал плечами «доставщик». – Просто позвони ей.

Игнат послушно вытащил из кармана телефон, провел пальцем по экрану…

Какое-то время молча слушал нежный голосок, доносящийся из трубки, потом прошептал «Я тебя тоже», и отключил телефон.

– Ну вот видишь! Слава Богу! – с улыбкой сказал Натанэль.

Игнат молча смотрел на него.

– Ну, чего смотришь? Приятного аппетита! Я побежал, у меня еще заказов – миллион!

Савельевы

… – Отличная работа, Натанэль! Ты сделал все, как надо. Ты спас всех! Ребенок родился.

… Нет, крест этот оставь себе. Это твоя награда…

Натанэль расплылся в счастливой улыбке и прижал драгоценный крест к груди. Получить такую награду из рук Спасителя – это… Это даже не просто счастье, это выше всех известных Натанэлю понятий и слов…

– И еще у Меня есть для тебя подарок. Поторопись, Натанэль. Через минуту ты должен быть на месте. Иди, малыш, тебя уже ждут!

– Благодарю Тебя, Господи! Благослови!

Натанэль расправил крылья и шагнул в небольшую уютную церковь Святой Троицы.

… Священник был молодой, статный, с очень умными и добрыми глазами и прятавшейся в бороде и усах улыбкой. Он держал в руках совсем маленькую девочку. Вот он поднял ее повыше, оглядел толпу родственников и друзей, и торжественно провозгласил:

– Крещается раба Божия младенец Серафима. Во имя Отца… Аминь! И Сына… Аминь!… И Святаго Духа… Аминь!…

Крестить внучку своего настоятеля, протоиерея Максима Савельева, священник почитал за большую честь.

Натанэль смотрел на «подарок», Ангелом-Хранителем которого он отныне становится, и от волнения у него трепетали крылья.

Серафима! Солнечный Зайчик с набережной, рыжая девочка, которой он подарил… подарит… свое перо.

***

В доме Максима и Лидии Савельевых царил праздник.

Из церкви домой вернулись радостные, счастливые, чуть возбужденные. Игнат гордо нес на руках Серафиму, следом шла сияющая Лера с огромным букетом цветов. Затем шумной радостной толпой шли гости, а замыкали процессию родители – матушка Лидия и настоятель церкви Святой Троицы протоиерей отец Максим.

Дома Серафиму унесли в детскую и уложили в кроватку.

Ангел-Хранитель малышки на секунду задержался в гостиной, разглядывая фотографию в тонкой изящной рамочке. Фото было сделано во время венчания Леры и Игната. Они стояли с горящими свечами в руках, счастливые, красивые, над их головами сверкали венцы, а из окна прямо на молодых падал широкий солнечный луч.

Февраль, три месяца до «дня икс». Сатана завязал первый узел в своей паутине…

***

Праздничное застолье было недолгим. Можно сказать – символическим.

Посидели часа полтора и стали потихоньку расходиться. Первыми откланялись певчие из храма, где служил настоятелем отец Максим. Чуть позже ушли крестные родители маленькой Серафимы. Последними проводили стареньких маму и папу батюшки. За столом остались только четверо.

Все уже подустали, притихли, и сидели молча, каждый думал о чем-то своем… За спиной каждого члена семьи стоял Ангел-Хранитель, а за отцом Максимом их было два.

– Папа, – неожиданно попросила Лера, – Может быть, сегодня ты расскажешь нам свою тайну? Ну ради такого дня. Расскажи, пожалуйста! Как ты пришел к Богу?

– И правда, Максим, – поддержала дочь матушка. – Рассказывай! Ты всегда говорил нам, что просто не представлял себе другого жизненного пути, кроме служения Богу. Сколько лет ты уже мучаешь нас своей тайной.

– Пожалуйста! – внес и свой голос Игнат.

– Мучаю? – искренне поразился батюшка. – Просто было не время… а сейчас… Сейчас, пожалуй, и расскажу.

Все притихли, глядя на задумавшегося отца Максима. Сидели, затаив дыхание, ждали, пока отец соберется с мыслями и начнет рассказывать. Все чувствовали, что этот рассказ будет необычным. И почему-то каждый из членов семьи был уверен, что этот рассказ коснется всех…

– Даже не знаю, с чего начать…

– Папа, начни с начала!

Отец Максим взглянул на Леру… Немного помолчал, вздохнул и заговорил.

– Возможно, вы мне не поверите. Но это действительно было. И было именно так, как я вам сейчас расскажу.

Лидуша, помнишь, ты сильно заболела, и совсем не выходила из дома? Нам тогда лет по шестнадцать было. Я очень тосковал по тебе, на улице мне делать было нечего, дома тоже. В общем, пропадал я без тебя. – отец Максим невесело улыбнулся и продолжил:

– И вот, в один из таких тоскливых вечеров, я полез на крышу… ты же помнишь, мы с тобой любили сидеть на крыше и смотреть на звезды… Так вот, полез я на крышу. Уже совсем стемнело. Я стоял почти у самого края крыши и смотрел в небо…

А потом… Потом меня откинуло на середину крыши и я увидел битву Ангела и беса. Вживую. По-настоящему. Я не знаю, почему Господь решил показать это мне, глупому влюбленному мальчишке… возможно, если бы я это не увидел своими глазами, наша жизнь повернула бы совсем в другое русло. И, скорее всего, я не стал бы священником. Ведь в юности я совсем не думал ни о Боге, ни об Ангелах, ни о душе…

– Пап, Ангел победил?

– Конечно! Но проклятия и светящиеся злобой кровавые глаза беса я помню до сих пор. Как же они нас ненавидят! Господи, помилуй! – отец Максим перекрестился и взглянул на иконы.

– Максим, – вмешалась матушка, – а ты помнишь, как выглядел этот Ангел?

– Да. Очень хорошо помню, – с легким удивлением ответил батюшка, словно и сам не ожидал от своей памяти такого подарка. – Это в бою он стал ангелом с крыльями и сверкающим мечом, а в начале он показался мне в обычном человеческом облике, и даже немножко поговорил со мной. Он высокий, широкоплечий, с прямыми каштановыми волосами и удивительными, изумрудными глазами…

– Изумрудными глазами… – словно эхо, повторила матушка. – А ведь он и ко мне приходил.

Все с изумлением уставились на матушку.

– Как – к тебе? – недоверчиво переспросил батюшка. – Когда?

– Когда у тебя мама умерла…

– Лида, что ты такое говоришь? Мои родители живут в соседнем доме, бодрые и здоровые, слава Богу! Они двадцать минут назад встали из-за этого стола!

Матушка не ответила, она прикрыла глаза, и стала растирать себе виски. Потом подняла жалобный, недоумевающий взгляд на мужа:

– Я знаю… Но… Он приходил ко мне именно в тот момент… Я ничего не понимаю. Я очень сильно тогда болела, видимо, какой-то бред… Господи, помилуй, надо же такое сказать!

Лера, до этого молча слушавшая родителей, поняла, что настала ее очередь. Она сделала глоточек сока, отодвинула стакан и призналась:

– Я тоже его знаю. Высокий парень с изумрудными глазами. Он подошел ко мне на улице, когда я шла делать аборт… – Семья с ужасом смотрела на Леру, а та, словно выпутываясь из какого-то тумана, пробормотала: