Ему пришлось долго искать агентство, через которое нанимали Тамару. На самом деле ее кандидатуру подсказал кто-то из знакомых Дусика, но, чтобы не светиться, Михаил Владимирович действовал через агентство. Он позвонил туда по телефону и попросил связать его с Тамарой Коченовой, и ему дали ее домашний телефон. Случись что, в агентстве подтвердили бы, что телефон дали именно они.

Агентство «Лира» находилось на каких-то задворках в районе Русаковской улицы. Над обшарпанной входной дверью, которая выглядела так, словно ее не открывали лет по меньшей мере пятьдесят, висела покосившаяся табличка, возвещавшая, что за этой волшебной дверью находится городская библиотека номер 78. Для того чтобы догадаться, что на самом деле там находится агентство «Лира», нужно было обладать недюжинным воображением и верой в чудеса. С верой в чудеса у Саприна было напряженно, зато с воображением – более или менее прилично. Во всяком случае он не без труда толкнул невзрачную дверь и поднялся по вонючей темной лестнице на второй этаж. Там было уже поприличнее: и вывеска соответствующая, и дверь стальная с кодовым замком.

Николаю довольно легко удалось расположить к себе симпатичную круглолицую девушку с короткой стрижкой и забавно вздернутым носиком, которая считалась в «Лире» диспетчером: в ее обязанности входило принимать заказы и подбирать по картотеке подходящие кандидатуры с учетом пожеланий заказчика – язык, возраст, пол, знание стенографии, работа на компьютере и множество других особых требований. Например, однажды, рассказывала диспетчер, их попросили подыскать переводчика-мужчину, у которого не меньше двух детей. Оказалось, что греческий коммерсант, желающий посетить с деловыми целями несколько российских городов, очень любит поговорить о детях, причем непременно с мужчиной-отцом. Если за целый день ему не удалось хотя бы час уделить такой беседе, рассказать о своих детках и с удовольствием послушать о чужих, то он считал, что день прожит зря. Короче, круглолицая курносая Танечка выбирала из картотеки подходящих кандидатов и передавала их менеджеру Ларисе, а уж Лариса сама решала, кому из них предложить работу, сама созванивалась с переводчиками и с заказчиками, уточняя условия договора.

– Подскажите мне, пожалуйста, как найти Тамару Коченову. Мне ее рекомендовали как очень квалифицированного переводчика, – начал Саприн, улыбаясь как можно более обаятельно и просительно.

– Какие у вас требования? – деловито спросила Танечка, приготовив карандаш и блокнот.

– Немецкий язык, возможность выезда в Швейцарию, стенография.

– Компьютер?

– Нет, это не нужно.

– Наша фирма может порекомендовать вам…

– Спасибо, – перебил ее Николай. – Но я бы хотел работать с Коченовой. Дело в том, что мне в Швейцарии предстоят контакты с теми людьми, которые знают Тамару, они приезжали в Москву. Эти люди очень высоко оценили ее деловые качества, и мне будет легче найти с ними общий язык, если рядом будет именно Коченова.

– Тогда вам нужно обратиться к менеджеру, – пожала плечами Таня. – Пройдите в соседнюю комнату. Ее зовут Лариса.

– А почему я должен обращаться к ней? – Саприн улыбнулся еще более обаятельно и тепло. – Разве мы с вами не можем разрешить мою проблему без нее?

– Так не полагается, – нахмурилась девушка. – Моя обязанность – принимать заказы и делать первую прикидку, кто мог бы подойти. А связывает заказчиков с переводчиками менеджер, мне не разрешается это делать.

– Танечка, я же не вчера родился, я прекрасно понимаю, что смысл работы агентства в том, что он связывает заказчика с исполнителем и берет себе за это комиссионные. Не смотрите на меня с таким ужасом, это суть работы любого агентства. На эти комиссионные содержится помещение «Лиры» и платится зарплата персоналу. Вам, естественно, меньше, чем менеджеру. Так что будет только справедливо, если за размещение одного, всего одного заказа комиссионные полностью получите вы сами. Никто ведь не узнает. А телефон Тамары Коченовой у вас наверняка есть.

– И все-таки я не понимаю, – упрямо возразила Танечка, – почему вы не хотите обратиться к Ларисе? Конечно, деньги мне нужны, врать не стану, но ведь они и Ларисе нужны. Почему же из нас двоих вы выбрали меня? Тем более что вы Ларису еще и в глаза не видели.

– Объясняю. – Теперь улыбка Николая стала широкой и веселой. Он ласково взял Танечку за руку и доверительно наклонился к ней. – Я хочу предложить Тамаре очень высокую оплату, потому что заинтересован в ней больше, чем она во мне. Я вам уже рассказал, почему. Комиссионные у вас не фиксированные, а составляют некоторый процент от размера гонорара. Если ваша Лариса узнает, какие деньги я плачу Тамаре, а она неизбежно об этом узнает, если я сейчас обращусь к ней, она направит в налоговую службу соответствующий документ. Тамара в конце года заплатит большой налог. На таких условиях она не согласится работать со мной, налоги-то у нас прогрессивные, много зарабатывать невыгодно. Поэтому я хочу обойтись без договора и без этой вашей Ларисы. Я заплачу комиссионные лично вам, а гонорар – лично Тамаре, и на этом мы разойдемся, исполненные любви и согласия. Ну как? Договорились?

Танечка оказалась девушкой без комплексов, угостила Николая кофе с печеньем и каплей коньяка, деньги взяла, а в обмен выдала ему адрес и телефон не только Тамары Коченовой, но и ее матери. Собственно, ради телефона и адреса матери все и было затеяно, потому что телефон самой Тамары у Саприна и без того был. Все переводчики, пользующиеся услугами «Лиры», должны были оставлять в агентстве сведения обо всех местах, где их в случае нужды можно быстро разыскать.

* * *

Саприн не сомневался, что дома Тамары нет. Конечно, он позвонил ей, приехал по указанному Танечкой адресу, убедился, что дверь квартиры ему никто не открыл, но все это не было для него неожиданным. Существовал стандартный набор действий для подобных случаев: соседи, старушки-пенсионерки около подъезда, мамаши возле детской площадки. Уже через час Николай знал, что Тамара уехала в Австрию две недели назад и до сих пор не возвращалась. Соседка с верхнего этажа была в этом совершенно уверена, потому что Тамара оставляла ей ключи от своей квартиры и просила через день поливать цветы. Раз за ключами не пришла, значит, не вернулась еще, это же ясно. Да и машина стоит, как она ее поставила две недели назад.

Саприн быстро оглядел светло-зеленые «Жигули», на которые указала соседка Тамары, а выйдя из дома, прошел мимо них и чуть замедлил шаг. Похоже, женщина права, на машине действительно никто не ездил в течение нескольких ближайших дней – пыль на капоте и на лобовом стекле лежала ровно.

Он отправился в район Филевского парка, где жила мать Тамары. Та, к счастью, оказалась дома, но провела его в кухню и попросила подождать: у нее шел урок, и прерывать его не полагалось. Алла Валентиновна была дамой лет около пятидесяти, но об этом мог догадаться только тот, кто знал, что у нее есть двадцативосьмилетняя дочь. А те, кто этого не знал, наивно полагали, что Алле Валентиновне нет еще и сорока, настолько она была жизнерадостна, постоянно готова к улыбке, стройна и моложава. Коченова-старшая, как понял Николай из обрывков фраз, доносящихся до него из комнаты, преподавала немецкий язык. Его удивила та легкость, с которой хозяйка впустила в квартиру незнакомого человека и оставила одного, пусть и на кухне, где, как принято считать, никаких ценностей не держат, но все-таки… Конечно, у нее там полная комната учеников, судя по голосам, далеко не мальчишеского возраста, так что бояться, что незнакомец ее убьет или ограбит, не приходится, но ведь урок закончится и они уйдут, а он останется с Аллой Валентиновной вдвоем.

Николай чувствовал себя не очень хорошо, к вечеру слабость усилилась и, кажется, снова поднялась температура. Он вытащил из кармана маленькую плоскую коробочку из голубой пластмассы и достал из нее три разные таблетки. Оглядевшись, увидел посудную полку, взял стакан, налил воды из чайника и запил лекарства. В какой-то момент ему подумалось, что вот так он сидел бы и сидел, никуда не торопясь. Как было бы хорошо, если бы вдруг оказалось, что ему не нужно искать и убивать Тамару, никакой опасности она не представляет, а деньги для сестры дала мать. Тогда он лег бы в постель, закрыл бы глаза и проспал бы, наверное, целую неделю: из-за болезненного состояния усталость казалась ему раз в двадцать сильнее, чем была на самом деле. Как было бы хорошо, если бы Алла Валентиновна сейчас вошла в кухню и сказала: «Вы напрасно ищете Тамару. Несколько дней назад она попала под машину и умерла». И все. И все проблемы решились бы сами собой. Но она так не скажет, уж очень у нее спокойное и улыбчивое лицо, таких лиц не бывает у женщин, только что похоронивших своего ребенка.

Наконец из прихожей послышались голоса уходящих учеников. Хлопнула дверь, хозяйка появилась в кухне.

– Перерыв между группами полчаса, надо быстренько съесть что-нибудь, а то свалюсь в голодный обморок, – заявила она, с молниеносной быстротой вытаскивая из духовки сковороду, а из холодильника продукты. – Вы составите мне компанию?

– Благодарю вас, я не голоден. А вот чаю выпью с удовольствием, если дадите.

– Дам, отчего ж не дать хорошему человеку, – весело ответила она и тут же расхохоталась над невольно сказанной двусмысленностью.

– Какие у вас сроки? – спросила она, когда на сковороде многообещающе зашипело что-то ароматное.

– Какие сроки? – удивился Саприн.

– Когда вам ехать?

– Куда ехать?

– Ну, за границу, куда же еще. Вы же для этого хотите язык учить, а не для того, чтобы читать Гейне в оригинале, верно?

Саприн сообразил, что Алла Валентиновна принимает его за очередного ученика, который перед отъездом за рубеж хочет быстренько «наблатыкаться» в разговорном немецком.

– Алла Валентиновна, я ищу Тамару. Вы не знаете, где она?

– В командировке, – удивленно ответила Коченова. – А вы кто?

– Как вам сказать… – Саприн сделал вид, что смутился. – Ну, если называть вещи своими именами, то любовник и, по-видимому, неудачливый. Но я надеюсь, что все еще можно поправить.

– Как вас зовут?

– Николай.

– Тамара, кажется, ничего о вас не рассказывала, – задумчиво произнесла Алла Валентиновна, выкладывая кусочки тушеных овощей из сковороды в тарелку. – Еще раз предлагаю: поедите со мной? Это очень вкусно, честное слово.

– Спасибо большое, не обращайте на меня внимания, я лучше чаю.

– Ну как хотите. И давно вы знакомы с моей дочерью?

– Нет, всего пару месяцев. Видите ли, я знаю, что она уехала в Австрию на несколько дней, но она должна была вернуться в субботу вечером, так она сама мне сказала. Начиная с вечера субботы я каждые полчаса звоню ей домой, но никто не отвечает. Вот я и подумал, что она меня бросила, решила больше со мной не встречаться. Прячется от меня, ждет, когда я перестану названивать ей. Может быть, у нее роман с тем человеком, с которым она уехала, они вернулись и находятся сейчас у нее в квартире. Поймите, Алла Валентиновна, я далек от мысли изображать из себя Отелло, хватать в руки нож и нестись сломя голову разбираться с Тамарой и ее новым увлечением. Ни в коем случае. Но я хочу ясности, я хочу определенности. Если Тамара не хочет больше меня видеть, пусть так и скажет. Я ни словом ее не упрекну, исчезну и больше не появлюсь в ее жизни, я же нормальный человек, поверьте мне. А так я как дурак названиваю ей, переживаю, страдаю, себя мучаю, да и ей неприятно. Кому это нужно?

– Вы напрасно изводите себя, Коленька, – ласково сказала Коченова. – Тамара вовсе не прячется от вас, она действительно еще не вернулась из поездки.

– Но она обещала вернуться в субботу, а сегодня уже четверг.

– Тамара звонила мне в воскресенье и предупредила, что остается в Австрии на несколько месяцев, ей там предложили очень выгодный контракт, что-то связанное с туризмом. Другое дело, что, конечно, ей следовало бы самой вам позвонить, а не ждать, пока вы вконец издергаетесь и придете ко мне. Кстати, как вы меня нашли?

– Тамара дала мне ваш адрес и телефон, когда мы только познакомились. Она собиралась вас навестить и предупредила меня, что если я не найду ее в тот день дома, значит, она у вас и я могу за ней подъехать к вам, в Фили.

– Понятно. Моя дочь всегда была немного легкомысленной. Это вполне в ее духе – принимать внезапные решения, совершенно не думая о том, какие последствия такое решение повлечет. Хорошо еще, что при этом она хотя бы мне звонит, так что мне не приходится обзванивать больницы, морги и отделения милиции. Совершенно не умеет думать на полшага вперед! Вот вам пример: приняла предложение остаться в Австрии на несколько месяцев – что ж, прекрасно. А о том, что у ее машины неисправна сигнализация и она стоит не в гараже, а на улице возле дома, она вспомнила? Нет, конечно. Зато, уверяю вас, через неделю она вспомнит об этом, позвонит мне и начнет канючить и просить, чтобы я что-нибудь придумала. А что я могу придумать? Ключей от машины у меня нет, значит, единственное, что можно сделать, это найти человека, который поставит на машину эту жуткую железную «улитку» с замком. Но всем этим должна буду заниматься я, а вовсе не владелица машины. Налить вам еще чаю?

Выйдя из квартиры Аллы Валентиновны Коченовой, Саприн подумал, что наконец-то получил хоть какую-то информацию. Домой Тамара не пришла, спряталась у кого-то из знакомых, позвонила матери, соврала, что находится в Австрии и остается там на несколько месяцев. Значит, она уверена, что по крайней мере в течение нескольких месяцев ей удастся отсидеться в тиши. Но не в Москве же! Это возможно только при условии, что она не будет выходить из квартиры. Нелепо. Значит, она нашла, куда уехать. И скорее всего уже туда уехала. С этим понятно.

Теперь машина. Мамочка, судя по всему, знает своего ребеночка не очень хорошо. Тамара вовсе не производит впечатления легкомысленной и непредусмотрительной, хотя склонность к авантюрам, конечно, есть, и очень сильная. Но не настолько сильная, чтобы забыть об оставленной без сигнализации машине. Тамара должна была кого-нибудь попросить заняться машиной и оставить ключи. Во всяком случае именно так поступили бы 99,9 процента людей, а Тамара Коченова не походила на безумную оригиналку, которая могла бы попасть в оставшуюся одну десятую процента. Значит, нужно день и ночь наблюдать за светло-зелеными «Жигулями» и ждать, пока к ним подойдет человек, с которым Тамара общалась после возвращения из Австрии.