2

Лиза выключила утюг и удовлетворенно оглядела выглаженную одежду. Теперь на блузках не было ни единой морщинки.

– Мама, какую блузку ты наденешь? – крикнула она.

В кухню вошла Елена в длинном халате и принялась придирчиво перебирать блузки, аккуратно развешанные на спинках стульев. Статная, слегка располневшая фигура ее никак не гармонировала с осунувшимся, покрытым преждевременными морщинами лицом и странно застывшими тусклыми глазами, принадлежащими, казалось, полусумасшедшей старухе. Она остановила свой выбор на золотистой блузке из плотного хлопка с длинными рукавами и вышивкой на воротничке.

– Остальные повесь в шкаф, – сказала она дочери, выходя из кухни.

Лиза молча пожала плечами, сложила гладильную доску и, осторожно собрав блузки, чтобы не измять их, начала развешивать в шкафу. Она не одобряла выбор матери. Блузка с вышивкой была нарядной, и это означало, что Елена все-таки считает сегодняшний день не обычным субботним днем.

– Сегодня вторая годовщина нашего первого праздника, – торжественно заявила она утром, открывая банку с красной икрой и намазывая бутерброды к завтраку. – Я надеюсь, что и следующий праздник не заставит себя ждать.

Лиза заметила, как при этих словах отец вздрогнул и побледнел. В глубине души она была согласна с матерью, но отцу такие разговоры всегда были неприятны, и девушка искренне ему сочувствовала. Конечно, мать права во всем, ее требования абсолютно справедливы, и отец неукоснительно их выполняет. Но Елене все же следовало бы быть поделикатней и считаться с тем, что мужа коробит такая демонстративная поза. Теперь вот мать выбрала на вечер нарядную блузку, и если на завтрак была икра, то на ужин – непременно что-нибудь праздничное, чтобы никто в семье не забыл об этой «второй годовщине». Может быть, мама даже будет улыбаться, и отец ляжет спать в ее комнате, а не в кабинете, как обычно.

– Лиза, ты сегодня проветривала Андрюшину комнату? – раздался голос Елены.

– Да, мама.

– И пыль протерла?

– Да, я все сделала, не беспокойся.

– Я ухожу, – сообщила Елена, заглядывая на кухню, где дочь мыла посуду. – Схожу к крестной, свечку поставлю в честь праздника. Я ненадолго.

– За меня тоже поставь, хорошо?

Когда за матерью захлопнулась дверь, Лиза отошла от раковины с недомытой посудой, не выключив воду, наспех обтерла мокрые руки полотенцем, открыла окно и вытащила из кармана сигареты. Мать категорически запрещала курить в квартире, но одеваться и выходить на лестницу Лизе не хотелось. Хотя было уже далеко за полдень, она так и ходила по квартире в пижаме, неумытая и непричесанная. Боже мой, во что же превратилась ее жизнь! Ей уже двадцать пять лет, и нет ни интересной работы, ни любви, ни друзей. Только безграничная ненависть и неутолимая жажда мести царят в ее душе. И еще горькие сожаления о несбывшихся надеждах, связанных с братом. Ах, Андрюша, Андрюшенька…

Лиза швырнула в пепельницу недокуренную сигарету и горько зарыдала.

3

Игорь Ерохин любил московское метро. Но еще больше он любил его в час «пик», потому что непрерывный и хаотичный поток людей почти исключал возможность напороться на кого-нибудь знакомого, а если такое и случится, то затеряться в толпе и исчезнуть не составляет ни малейшего труда.

Он занял отведенное ему место, с которого хорошо просматривалась скамейка возле лестницы, ведущей на переход к другой станции. Возле этой скамейки и должна состояться встреча, которая займет всего несколько секунд и принесет полмиллиона долларов. Его, Игоря, доля составит всего двадцать тысяч из этого полумиллиона, но это, во-первых, справедливо, а во-вторых, очень даже неплохо, если учесть, что встреча эта далеко не первая и, бог даст, не последняя. Как гласит поговорка, лучше сорок раз по разу, чем ни разу сорок раз.

До встречи оставалось еще несколько минут, и Игорь привычно оглядел переполненную пассажирами платформу. У колонны напротив он увидел парня с нарочито безразличным выражением лица, еще один фланировал в толпе вдоль платформы. Все на месте, констатировал он, сейчас появится Артем, а еще через десяток секунд подойдет Джонни. Вообще-то имя американского контрагента было Игорю неизвестно, но, поскольку на встречу каждый раз приходили разные люди, он про себя называл их обобщающим именем «Джонни».

Несмотря на толпу, Артема он увидел издалека. Одетый в неприметный светло-коричневый плащ, какие носят тысячи москвичей, Артем не торопясь подошел к скамейке, поставил на нее кейс, открыл его и начал что-то искать. Неловкое движение – и содержимое кейса оказалось на полу. Артем неуклюже нагнулся и начал собирать рассыпавшиеся ручки, какие-то бумаги в тонких пластиковых папочках и прочее барахло. У него обожжена левая рука, поэтому он не вынул ее из кармана, чтобы не привлекать внимания некрасивой толстой повязкой. Какой-то человек, проходя мимо, нагнулся и подал Артему откатившуюся в сторону зажигалку. Артем вежливо улыбнулся и благодарно кивнул. Все. Встреча состоялась.

И в этот момент произошло непредвиденное. Прямо в момент контакта рядом с Артемом и Джонни остановилась какая-то девица и буквально впилась глазами в их руки, а потом медленно перевела взгляд на лицо Артема. Игорь напрягся. Девица прошла мимо, но Артем сделал едва заметное движение, и Ерохин понял, что девицу заметили. Он медленно, словно нехотя, отлип от стенки, на которую облокачивался, и пошел следом за ней.

Девица поднялась по лестнице и отправилась по переходу на другую станцию. Игорь шел сзади, не выпуская ее из виду. Краем глаза он увидел сбоку Сурика, который во время встречи прогуливался вдоль платформы. Значит, Артем был всерьез обеспокоен и на всякий случай послал вслед за девицей второго человека. Девица шла быстро, но спокойно, не оглядываясь. Когда она сошла с эскалатора и повернула к платформе, как раз подошел поезд, но она почему-то не села в него, а остановилась и принялась рыться в сумочке. Поезд отошел, и Игорь заметил, что, кроме девицы, Сурика и его самого, на пустой платформе стоит еще один тип. Тип этот Ерохину сразу не понравился. Бледный, темноволосый, с напряженным лицом и с книжкой в руках, он стоял довольно далеко от девицы и внимательно на нее смотрел.

Платформа мгновенно заполнилась людьми, и подозрительный тип стал потихоньку приближаться к девице, стараясь не попадаться ей на глаза. Подъехал следующий поезд, и в тот момент, когда она вместе с толпой пассажиров входила в вагон, мужчина с книжкой подошел к ней сзади вплотную. Девица обернулась и что-то коротко сказала ему, лицо у нее при этом было искажено от ярости. Мужчина вошел вместе с ней в вагон и принялся протискиваться вправо, поближе к другой двери, а девица встала в уголок, достала блокнот, ручку и стала что-то быстро записывать, иногда бросая злые взгляды на мужчину с книжкой. Игорь обернулся и, увидев напарника, слегка кивнул ему. Подозрительный тип вышел на следующей остановке, и Сурик отправился за ним, а Ерохин остался в вагоне с девицей.

Интересно получается, размышлял он, разглядывая ее сбоку. Она работает не одна, а вместе с этим любителем чтения. Книголюб, видно, нарушил инструкцию, подошел к ней слишком близко, наверное, хотел что-то сказать, а она ему объяснила, что он не прав. Резкая особа, ничего не скажешь, похоже, он у нее в подчинении. И что это она там записывает? Ладно, разберемся. Знать бы, из ментовки она или нет. Если нет, тогда, значит, это конкуренты шустрят. Тоже хотят свой товар американским Джонни толкнуть, только найти таких Джонни – труд немалый. Артему это удалось, так ведь на то он и Артем, головастый мужик и языки иностранные знает как родную речь. А конкуренты не знают, где им с хитрыми Джонни познакомиться, вот и пытаются наши контакты нащупать. Хрен им.

Девица вышла на «Таганской-радиальной» и, сойдя с эскалатора, подошла к милиционеру, дежурившему в метро. Она сказала ему несколько слов и протянула клочок бумаги, который выдернула из блокнота еще в вагоне. Игорь похолодел. Неужели все-таки ментовка? Милиционер сунул записку в карман и лениво кивнул ей.

Ерохин вышел следом за ней на улицу. Девица огляделась и побежала к стоящей у обочины машине. Запомнив номер, Игорь вернулся в метро и кинулся к телефону-автомату.

– Она уехала на машине, но перед этим передала милиционеру какую-то записку, – сообщил он. – С ней был второй человек, я его вовремя заметил и послал за ним Сурика.

– Записку раздобудь во что бы то ни стало, – услышал он в ответ. – Крутись как хочешь, но достань ее, пока она не ушла дальше.

Стоя возле кассы, Игорь наблюдал за милиционером и раздумывал, как бы раздобыть эту проклятую записку. Милиционер стоял спокойно, судя по всему, он и не собирался куда-то немедленно бежать и передавать сообщение. Наверное, к нему должны за запиской прийти. Нужно поторопиться, пока этого не случилось. Что же предпринять? Может, подойти к нему и изобразить сердечный приступ? Облокотиться, обхватить его покрепче и вытащить бумажку из кармана? Нет, не пройдет. Для этого нужно быть профессиональным «щипачом», карманником, иметь навык. У Игоря такого навыка не было. Что же еще придумать? Прикинуться человеком, которому предназначена записка? Рискованно. Можно не попасть «в масть», и выйдет только хуже. А если проще? Паренек-то, судя по рожице, совсем зеленый, неопытный, дурачок еще. Значит, нищий. Чего ему с мизерной ментовской зарплаты ловить? Вон щечки какие розовые, поди, бриться-то начал только позавчера. Долларов пятьсот у Игоря с собой есть, против такой суммы этот козленочек не устоит.

Игорь быстро вышел на улицу и осмотрелся. Прямо у метро начиналась огороженная стройка. Ворота, естественно, были заперты, но он без труда обнаружил оторванную доску – лаз на закрытую территорию. Он вернулся в метро и торопливо подошел к молоденькому милиционеру.

– Товарищ сержант, – взволнованно заговорил Ерохин, – там на стройке, кажется, человека убивают. А на улице ни одного работника милиции! Пожалуйста, пойдемте со мной.

Милиционер поверил сразу, Игорь даже не ожидал, что все так легко получится, и готовился долго уговаривать его.

– Где? – спросил милиционер, глядя на внушительный замок на железных воротах.

– Там доска оторвана, можно пролезть, – Игорь показал рукой вправо и потащил его за рукав.

Милиционер пролез на территорию стройки первым, и, когда протиснувшийся в щель плечистый Ерохин встал рядом с ним, сержант недоуменно обернулся:

– Здесь никого нет, вам, наверное, показалось.

– Послушай, сержант, – Игорь без лишних слов достал из кармана бумажник и вытащил из него пять стодолларовых банкнот, – это – тебе.

– За что? – изумился сержант, но глаза его вдруг стали колючими.

– У тебя в кармане лежит бумажка. Отдай ее мне, и ты меня никогда не видел. Идет?

– Гражданин! – Голос милиционера вмиг стал звонким и злым. – Предъявите-ка ваши документы.

– Да ты чего, сержант? Пятьсот долларов. Ты хоть понимаешь, что это такое? Где ты столько заработаешь за пять минут? Никто никогда не узнает, а у тебя в кармане – два миллиона рублей. На, держи! Давай сюда записку, и разойдемся по-быстрому.

Игорь понимал, что все срывается, но все еще пытался спасти положение, надавить на паренька, взять его напором, нахрапом, не дать опомниться, оглушить невиданной суммой, соблазнить легким заработком. Он не мог допустить мысли, что из-за упрямства какого-то мальчишки он потеряет свои деньги. Деньги-то огромные, дважды в месяц – по двадцать тысяч баксов. Но будет еще хуже, если он не выполнит задание, потому что его доля – одна из самых маленьких, и те, кто дважды в месяц получает в десять раз больше, ошибку ему не простят.

– Пройдемте, гражданин, – строго сказал сержант, и в руке его непонятно откуда оказался пистолет.

– Ну и зря! Потом пожалеешь, – спокойно ответил Ерохин, поворачиваясь к нему спиной и протягивая руку к болтающейся на гвоздях доске, чтобы вылезти наружу.

Это был один из знаменитых финтов Игоря Ерохина. Мгновение – и пистолет сержанта был уже у него.

– Еще раз предлагаю, паршивую бумажку за пятьсот долларов, – угрожающе сказал он, прижав ствол к милицейскому кителю прямо возле сердца. Паренек оказался притиснутым к забору, мощная рука Игоря держала его за горло. Он попытался вырваться, и в эту секунду прямо рядом со стройкой загрохотал тягач.

«Черт с тобой», – в отчаянии подумал Ерохин и нажал на спусковой крючок. Выстрела никто не услышал.

Он ловко обшарил карманы упавшего на землю сержанта и вытащил записку. На сложенном в четыре раза листочке в школьную клеточку было записано:

«Мужчина лет 35-38, рост примерно 180 см, светло-коричневый плащ, левую руку держит в кармане».

Значит, девица засекла Артема. Хорошо, что эта записка не ушла дальше.

Игорь аккуратно обтер пистолет носовым платком, вынутым из кармана мертвого сержанта, и, держа за ствол, всунул ему в руку.