Однако заниматься мальчиком было некому, а оставлять без присмотра – как-то боязно, и Анисим Бирюков отдал сына в имение старого графа-поляка, жившего после прихода большевиков на положении заложника. Граф был одиноким, мальчика принял с радостью, много занимался с ним, заставлял читать, кормил, водил не только на длительные прогулки, но и брал с собой на охоту уток стрелять. Свое ружье – великолепную двустволку-«горизонталку» с открытыми курками, настоящий «Зауэр» 16-го калибра – граф подарил Васе на прощание, когда его депортировали в Польшу, обменяв не то на какого-то деятеля, не то на ценности, не то на информацию. С тех пор Василий с ружьем не расставался, гордился им, всем охотно показывал. Серега с детства относился к оружию благоговейно, и каждый приход в гости к дяде Васе становился для него настоящим праздником, ведь можно было не только посмотреть замечательное старинное ружье, но и погладить стволы и гладкий деревянный приклад, и «вскинуться», и посмотреть в прорезь на точку в воображаемой мишени, и вообще почувствовать себя настоящим мужчиной. Воином.

Однажды Серега, знавший о конфликте Анны Анисимовны с братом, но не ведавший причин столь затяжной ссоры, спросил тетю Нюту:

– А ничего, что я к дяде Васе в гости хожу? Ты не обижаешься?

Анна Анисимовна удивилась, как показалось мальчику, совершенно искренне.

– Обижаюсь? Да на что же, миленький?

– Ну, ты ведь с дядей Васей не разговариваешь, я думал, вы поссорились… У меня в классе друзья есть, Пашка и Витя, Пашка на Витю обиделся и теперь с ним не водится, а со мной водится. А Витька со мной недавно подрался за то, что я с Пашкой в кино ходил, ему неприятно было, – объяснил свой вопрос Серега, надо признать, довольно сумбурно. Но тетя Нюта все поняла и рассмеялась.

– Сереженька, миленький, никогда не думай о том, что кому приятно или неприятно. Делай только то и только так, как сам считаешь нужным и правильным. На всех все равно не угодишь. У тебя есть характер, вот этим и дорожи.

– Характер? – теперь удивился уже Серега. – А мама всегда говорит, что у меня плохой характер, тяжелый, и мне надо меняться.

– Даже не вздумай! – замахала руками Анна Анисимовна. – У тебя замечательный характер, настоящий мужской нрав, наш, казацкий. Твоя мама хочет, чтобы ей было удобно с тобой жить, и я ее понимаю. Каждый человек хочет, чтобы ему было удобно. Но это не означает, что другие люди обязаны с этим считаться. Ты меня понимаешь?

В тот момент Сережа не все понял, так, кое-что уловил, в чем честно сразу же признался. Ему никогда не было стыдно признаваться тете Нюте в том, что он чего-то не понимает. Маме и отцу он бы даже под пытками такого не сказал, для них он старался выглядеть пай-мальчиком, прилежным учеником, для которого учеба и всяческие науки не представляют никакой сложности. А с тетей Нютой можно было не притворяться и быть самим собой, потому что она ничего от племянника не ждала и ничего не требовала, просто любила его и принимала таким, каким он был на самом деле.

Анна Анисимовна объяснила свою мысль снова, подробнее и проще, и он все понял.

– У тебя очень хороший характер, – еще раз повторила она, – правильный, настоящий, не поддельный. Конечно, всем удобнее иметь дело с людьми, которые умеют договариваться. Ты не умеешь. И не надо, не учись этому. У тебя есть на все собственное мнение, вот на него и опирайся. А на остальных наплюй. Ты не золотой червонец, чтобы всем нравиться. Ты – Сергей Саблин, самостоятельная единица, уникальная и неповторимая, и не нужно стараться никому угождать и делать приятное. Понял?

– Понял, – кивнул мальчик.

* * *

Собака еще раз дернула облезлым хвостом, и из уголка пасти потянулась струйка тягучей мутноватой слюны. Я смотрю на нее, и из середины груди по всему телу разливается огромный, ни с чем не сравнимый восторг: я – повелитель мира, я могу уничтожить то, что с таким трудом и изобретательностью создавалось природой. Эта собака еще недавно была живой, пусть бездомной, никому не нужной, со свалявшейся грязной шерстью и гноящимися глазами, но живой! Она чуяла запахи, слышала звуки, хотела есть и пить, кого-то боялась, к кому-то была привязана. А я взял ее жизнь в свои руки и распорядился ею по собственному усмотрению. Я предполагал, что это будет классно, но даже не думал, что настолько классно!

Когда я наступил на муравейник и вдруг понял, что случайно разрушил целое государство, целый мир, в котором обитали тысячи маленьких смешных жизней, я впервые испытал это странное ощущение могущества и всевластности. Я – властелин этого муравьиного царства, как я захочу – так и будет. Я могу пройти мимо, и разрушения, причиненные моим ботинком, останутся минимальными. Но я могу и не пройти. И разрушить этот мир до основания. Окончательно и бесповоротно. Просто стереть с лица земли.

И я сделал это. А теперь я сделал то же самое с бездомной собакой. Она умирает, а я наблюдаю за ее агонией. И снова радуюсь своей власти над ее никчемной жизнью. Да, я взял дома из маминой аптечки таблетки, растолок их в порошок и напихал в два пирожка с мясом, купленные в киоске у кинотеатра «Северное сияние». Да, я выбрал эту собаку, высмотрел ее на улице, рядом со стройкой. Да, я поманил ее, дав издалека понюхать пирожки, и она доверчиво и радостно потащилась следом за мной на пустую, давно заброшенную стройплощадку. И я скормил ей отравленные пирожки, равнодушно глядя на то, как она судорожно, с голодным лязгом зубов, глотала большими кусками собственную смерть. Но и теперь, когда она умирает, я еще могу все исправить, я могу выбежать на улицу, обратиться к кому-нибудь из взрослых, объяснить, что собака умирает и ей нужна помощь. Наверняка найдется кто-нибудь, кто сжалится над одиннадцатилетним мальчишкой и умирающей бездомной собакой, поможет отвезти животное в ветеринарку, а там, глядишь, и откачают псину. Я еще могу это сделать. А могу и не делать. Мое решение. Моя власть. Как захочу – так и будет. Я – царь и бог. Я всемогущ!

Жалко только, что никому рассказать нельзя. Маме – это уж точно. И Учителю нельзя. Это моя тайна, которой я ни с кем никогда не поделюсь. Хотя Учитель, наверное, меня не осудил бы. Он очень умный. И очень меня любит. Я это точно знаю.

Потому что Учитель – это мой папа. Я уверен в этом. Мама всегда говорила мне, что мой папа нас бросил и живет теперь далеко. И я, наивный и глупый, до поры до времени верил ей. А потом познакомился с Учителем и внезапно понял: это мой папа! Потому что только родной отец будет с таким удовольствием разговаривать и проводить время с мальчиком, угощать его мороженым и пепси-колой, ходить с ним в кино и в цирк, когда бывали гастроли, ездить далеко за город, рассказывать про природу, попутно показывая разные растения, насекомых, птиц, а если сильно повезет – то и кое-каких животных.

Мама рано научила меня читать и всегда говорила, что я намного умнее, чем полагается быть мальчику моего возраста. Правильно говорила! Я действительно очень умный. Поэтому быстро догадался, что и как. Мама специально сказала мне, что папа плохой, бросил нас и уехал далеко-далеко, в другой город. Чтобы я не искал его и не думал о нем. А на самом деле мой папа остался здесь. И никакой он не плохой. Он замечательный, добрый и умный. И очень меня любит. Он нашел меня, и теперь мы с ним постоянно встречаемся. Но я же умный мальчик, поэтому я понимаю, что мама об этих встречах знать не должна. Пусть думает, что сумела меня обмануть. Пусть считает меня доверчивым и наивным. Так мне будет проще ею управлять и добиваться того, что мне нужно.

Конечно, я не утерпел и как-то спросил Учителя:

– А вы случайно не мой папа?

Он ответил:

– Ну что ты, конечно, нет.

Но мне показалось, что он при этом как-то смутился и отвечал не очень уверенно. Я не стал ни на чем настаивать. Понятно, что если он признается, то я могу проговориться маме, а она сделает все, чтобы запретить нам встречаться. Мама у меня такая. Но я все равно обо всем догадался, ведь не зря же я столько взрослых книжек прочитал.

Я умный.

Я – царь и бог.

Я – повелитель мира.