Глава 4

Короткову койка досталась в четырехместном номере, где вместе с ним оказались трое беспробудно пьющих мужиков из Воркуты, которым тоже не удалось долететь до Екатеринбурга. Юру это обстоятельство порадовало. Проведя полчаса в комнате, пропахшей перегаром, луком, чесноком и куревом, он с виноватой улыбкой подошел к сидящей в холле за столиком дежурной по этажу.

– Вы не будете возражать, если я посижу в кресле, посмотрю телевизор? – спросил он.

Женщина сочувственно кивнула.

– Вы из триста второго?

– Да. Понимаете…

– Понимаю, понимаю. Там даже тараканы дохнут. Что сделаешь, рейсы на Екатеринбург уже третий день отменяются, вот они и резвятся. Им уже намекали, что поездом быстрее и проще добраться, но у них на все один ответ: мы, мол, билеты на самолет купили, самолетом и полетим. А деньги, за которые можно купить три билета на поезд, лучше прогуляем. Вот и прогуливают. Сладу с ними никакого нет.

Юра устроился в кресле и уставился в телевизор, не забывая время от времени поглядывать на широкую лестницу. Номер, в котором поселилась Настя, находился этажом выше, и пожелай она выйти из гостиницы, ей придется обязательно пройти по этой лестнице мимо него, потому что лифта здесь не было.

Он сходил в магазин следом за Настей и Сауляком, но купил только конфеты и печенье, потому что заручился добрым отношением дежурной и получил от нее приглашение пить чай сколько его душе будет угодно, а сидеть в вонючем шумном номере он и не собирался. Около восьми часов Настя и Сауляк снова прошли мимо него вниз. Юра словно нехотя поднялся, натянул теплую куртку с капюшоном, которую предусмотрительно не стал оставлять в номере, и не спеша отправился следом за ними, сказав дежурной, что хочет попробовать найти в городе симпатичный ресторанчик и поужинать.

К вечеру сильно похолодало, поднялся ветер, и Юра с тоской подумал о том, что если в Екатеринбурге аэропорт откроют для посадки, то в Уральске его вполне могут закрыть для вылета. Вот влипли они с этим Сауляком! Но попасть в Кольцово было необходимо. В последнее время организация оперативных мероприятий спустилась с уровня управленческих решений и приказов на уровень личных контактов. И немалую роль сыграло в такой перемене осознание печального факта коррупции и недобросовестности в милицейских рядах. Если понимаешь, что доверять безоглядно никому нельзя, то и каждую операцию строишь преимущественно с расчетом на приятелей и хороших знакомых. Такие знакомые в аэропорту Кольцово у Юры были. А в Уральске их не было. Поэтому приходилось ждать милости от погоды.

Он догнал Настю и Сауляка на остановке автобуса. Народу на остановке было много, этот маршрут заканчивался у городского железнодорожного вокзала, и пассажиры с екатеринбургских рейсов в большинстве своем старались уехать из Уральска поездом. Но Коротков решил не рисковать попусту. Мало ли что Анастасия наплела этому Сауляку. Лучше не попадаться им на глаза лишний раз. Коротков быстро нашел лихого водилу-частника и пропел ему банальный романс о неверной возлюбленной и коварном сопернике. Парень сразу согласился с тем, что морду бить, конечно, не стоит, но проследить и посмотреть, что да как, никогда не помешает. На том и порешили.

– Что же она, сюда к своему хахалю прикатила? – поинтересовался сердобольный автовладелец.

– Нет, она с ним в Екатеринбург летела. Она вроде как в командировку, а он с ней за компанию. Теперь вот застряли у вас неизвестно на сколько. Я-то следующим рейсом летел, чтобы на глаза им не попадаться. Я же знал, в какую организацию ее командировали, так что нашел бы ее быстро. А мой самолет тоже здесь посадили, вот и толчемся на одном пятачке, в гостинице.

– Но ты точно мне обещаешь, что мордобоя и разборок не будет? – на всякий случай уточнил водитель, которого звали Виктором.

– Точно, точно, не сомневайся. Морду ему набить я и дома успею, если надо будет. Но я вообще-то не сторонник резких движений, – успокоил его Коротков. – Я ведь тоже себе позволяю, не без этого. Сам понимаешь, у нас теперь равноправие. Но знать хочу.

– Это конечно, – согласился Виктор. – Это правильно. Знание – сила. О, вот и автобус подвалил.

Они убедились, что Настя и Сауляк сели в автобус, и поехали следом. Минут через пятнадцать они оказались почти в центре города, и здесь им пришлось притормаживать у каждой остановки, чтобы не пропустить парочку. Наконец в толпе выходящих из автобуса пассажиров Коротков увидел Настю. Сауляк вышел из автобуса первым, но руки ей не подал. Юра не обратил на это внимания, но глазастый Виктор углядел несостыковочку.

– Чего ж твоя красавица такого охламона себе выбрала, – неодобрительно покачал он головой. – Даже со ступенек спуститься не помог. А страшон-то, Господи! Прям смертный грех. Нет, нам баб никогда не понять. У него денег много, что ли?

– Не знаю, еще не выяснил. Потому и хочу посмотреть повнимательнее, что в нем есть такого, чего во мне нет. Как думаешь, куда они могут пойти?

– Здесь-то? – Виктор огляделся по сторонам. – Магазины все закрыты уже, разве что в ресторан какой-нибудь или в бар. Гляди, они двинулись в сторону бульвара, там вообще ничего нет, только киоски стоят.

– А дальше?

– Если они пойдут по бульвару до пересечения с проспектом Мира, то там два ресторана и баров несколько штук.

– Давай туда подъедем, – решил Коротков. – Там и покараулим, раз ты говоришь, что больше им деваться некуда.

– Как скажешь, командир, – пожал плечами Виктор, трогаясь.

Они обогнали Настю, медленно шагающую рядом с Сауляком, и проехали метров пятьсот вперед до перекрестка. Через некоторое время Настя и Сауляк поравнялись с машиной, замедлили шаг, оглядываясь и что-то обсуждая, потом свернули направо, как раз туда, где, по словам Виктора, находились рестораны и бары. Проспект был ярко освещен, и Короткову было хорошо видно, как они прошли оба ресторана и скрылись за невзрачной дверью.

– Что у вас там? – спросил он Виктора.

– Пивной бар. Твоя красотка пиво любит, что ли?

– Терпеть не может.

– Значит, ради него старается. Ну так что, командир, будем ждать или как?

– Будем, – решительно сказал Коротков. – Я все оплачу, ты не сомневайся. Минут через несколько зайди туда, погляди, договорились?

– А тебя одного в машине оставить? – хмыкнул Виктор.

– Ключи забери, если сомневаешься. А хочешь, возьми с собой мой паспорт. Куда я без него денусь-то?

– И то сказать, – согласился тот.

* * *

Коротков сказал правду, Настя действительно терпеть не могла пиво. Но идея зайти в пивной бар принадлежала Павлу, и она сочла разумным не спорить с ним. Пусть знает, что она не строптива в мелочах и с ней запросто можно договориться, если вести себя дружелюбно.

В баре этом было шумно, многолюдно и не особенно чисто. Они с трудом нашли два места за столиком, где уже расположились два сомнительного вида типа, разговаривавших на каком-то неизвестном Насте языке. Прислушавшись, она поняла, что речь их очень напоминает венгерскую, стало быть, скорее всего это были удмурты.

Пиво здесь продавали нескольких сортов, а к нему – горячие копченые сосиски, солянку из квашеной капусты и огромных розовых креветок. Настя заметила, что Павел немного оживился, и готова была ради этого даже пить ненавистное пиво, заедая его сильно перченными сосисками, обильно политыми шашлычным соусом. Павел ел креветки, ловко управляясь с их нежными сочными тельцами.

– Никогда не могла этому научиться, – призналась Настя, глядя, как легко и быстро он отделяет мясо от чешуи. – У меня всегда половина мяса пропадает.

– Это потому, что у вас ногти длинные, они мешают.

– Это точно, – вздохнула Настя. – Из-за маникюра приходится приносить жертвы.

– Ну так не приносите, кто вас заставляет? Сами выдумываете себе сложности, а потом с упоением их преодолеваете и хотите при этом, чтобы вам сочувствовали.

– Ага, – улыбнулась она. – Хотим. Мы же ради вас стараемся, ради мужчин. Это вы хотите, чтобы мы были красивыми и холеными, а нам самим это сто лет не нужно. Что вы все время оглядываетесь? Ищете кого-то?

– Наших наблюдателей. Вы так увлеклись едой, что забыли о своих обязанностях, и мне приходится выполнять их вместо вас.

Настя промолчала, делая вид, что увлеченно борется с копченой сосиской при помощи тупого ножа и кривозубой вилки. Она давно уже «сфотографировала» всех, кроме Короткова, который в пивнухе не появился. И могла бы дать голову на отсечение, что Павел солгал. Он не их высматривал. Парень в волчьей шапке появился всего на мгновение, убедился, что они мирно потягивают пиво, и вышел на улицу, теперь, наверное, мерзнет там, ожидая, когда они выйдут. Парочка из серой «Волги» сидела далеко от них, у Насти за спиной, и для того, чтобы их видеть, Павлу не нужно было вертеть головой, достаточно было просто поднять глаза. Так кого же он тут высматривал? Очень интересно.

– Между прочим, вы мне обещали рассказать, как вы отличаете правду от лжи, – внезапно сказал Сауляк.

Еще интереснее. Что это с ним? Откуда такая резкая перемена? К вечеру второго дня он вдруг решил стать милым и разговорчивым? «Осторожней, Настасья, – сказала она себе. – Павел Дмитриевич что-то затевает. Или, наоборот, до сего момента он чувствовал какую-то опасность и напрягался, а теперь она миновала, и он расслабился. Что произошло? Что? Думай, дорогая моя, думай, соображай быстрее, а то нарвешься на очередной сюрприз».

– Расскажу, – пообещала она. – А что мне за это будет?

– А что вы хотите?

– Чтобы вы мне тоже что-нибудь рассказали.

– Слушайте, вы корыстны до неприличия.

– Не-а, – она весело помотала головой. – Просто люблю поторговаться. Но в виде исключения поделюсь с вами опытом бесплатно. Вы мне симпатичны, Павел Дмитриевич, хотя вообще-то вы ужасная бука. Но сначала я попрошу вас принести мне еще одну сосиску. Как вы правильно заметили, я не только корыстна, но еще и прожорлива. Возьмите деньги.

Павел молча поднялся и стал пробираться к стойке. Настя с ужасом думала о еще одной порции не в меру острой еды. Но ей хотелось непременно отправить Павла через весь зал, чтобы проверить свои подозрения. Ей нужно было понаблюдать за ним со стороны. Так и есть, он кого-то искал, причем не среди посетителей, а из числа обслуги. Подойдя к стойке, он несколько раз кидал взгляд на служебный вход, откуда то и дело появлялись разного возраста мужчины в не первой свежести белых куртках, обходили столики, собирая пустые кружки и грязные тарелки, приносили и ставили на стойку огромные подносы с чистой посудой, выносили заказанные посетителями горячие блюда. Зачем он привел ее сюда? У него здесь есть сообщники, при помощи которых он рассчитывает от нее отделаться? Маловероятно. Они оказались в этом городе совершенно случайно. Но каких только случайностей не бывает… Может, как раз именно в этом городе у Сауляка и есть дружки. Ведь это он предложил пойти на прогулку. И сойти на этой остановке предложил тоже он. И идея заглянуть в этот бар принадлежала ему. Что ж, Настасья, готовься к неприятностям. Остается надеяться только на то, что Коротков где-то поблизости, поможет если что.

Павел вернулся и поставил перед ней тарелку с очередной вызывающей отвращение сосиской.

– Ваш аппетит сослужит вам плохую службу, – заметил он. – Вы запихиваете в себя все без разбора. Не боитесь за свою печень?

Так, значит, у него печень не в порядке. Спроецировался, как сказали бы психологи. Если бы у него был гастрит или язва, он бы спросил про желудок. У кого что болит, тот о том и говорит.

– Боюсь, – кивнула Настя, ничуть при этом не покривив душой. Острое копченое мясо с острым же соусом действительно внушало ей страх. – Но ничего не могу с собой поделать, люблю острое.

Тут уж она солгала. Острое она не любила. Именно потому, что боялась приступов гастрита. Но в этой забегаловке диетпродукты в меню предусмотрены не были, а послать Павла через весь зал к стойке нужно было обязательно.

– Я честно отслужил, теперь рассказывайте.

«О, у него и юмор прорезался! Семимильными шагами двигаемся по пути прогресса. Ох, не к добру это», – подумала Настя.

– Понимаете, Павел Дмитриевич, ошибка большинства людей состоит в том, что они пытаются оценивать суть сказанного. Человеку скажешь что-нибудь, а он начинает прикидывать, правда это или нет. Это неправильно.

– Да ну? А как правильно?

– Сейчас объясню. Оценивать нужно не слова, а факты. Человек сказал вполне конкретную фразу, и правда состоит в том, что он счел нужным ее сказать. Понимаете разницу?

– Не совсем.

– Тогда покажу на примере. Вы общаетесь с женщиной, ухаживаете за ней, или она за вами ухаживает, и вот она вам говорит, что любит вас. Вы, как и подавляющее большинство мужчин, пытаетесь понять, правду она говорит или лжет. Занятие пустое и бесперспективное. Посмотрите на это с другой стороны. В данной конкретной ситуации эта женщина сочла нужным и правильным сказать вам, что любит вас. Постарайтесь додуматься, почему она это сказала. Мотивы, лежащие в основе ее поступка, и будут правдой. Правда в данном случае состоит в том, что ей нужно, чтобы вы думали, будто она вас любит. Зачем ей это нужно? Чтобы расположить вас к себе и чего-то от вас добиться. Разжалобить вас. Вынудить вас уложить ее в постель. Заставить вас совершить какое-то действие в ее пользу. Или, наоборот, не совершать чего-то. Спектр мотивов, которые могут лежать в основе ее поступка, очень богатый, и ваша задача – правильно этот мотив определить. Еще раз подчеркиваю, совершенно неважно, любит ли она вас на самом деле. Важно только то, что она считает нужным при определенных обстоятельствах вам об этом сказать. Теперь понятно?

– Оказывается, вы не только прожорливы, но и циничны, – усмехнулся Сауляк. – Впечатляющий набор душевных качеств.

– Я не циничная, а просто трезвомыслящая, – возразила Настя. – Давайте рассмотрим другой пример. Мы с вами знакомы уже два дня. За эти два дня вы не баловали меня пространными беседами, задали мне минимальное количество вопросов, а на мои вопросы отвечали скупо и односложно. Вы думаете, я из этого сделаю вывод, что вы вообще человек неразговорчивый, неконтактный и необщительный? Да ничего подобного. Дура бы я была, если бы так подумала.

– А какой вывод вы сделали?

– Я решила, что вы хотите произвести на меня впечатление замкнутого и неразговорчивого человека. И теперь моя задача – понять, зачем вам это нужно. Если я это пойму, значит, я узнаю правду.

– И у вас есть варианты?

На лице Павла проступила заинтересованность. Не напускная, а самая настоящая.

– Масса. Вариант первый. Я вам категорически не нравлюсь, я чем-то вас очень сильно раздражаю, и вы просто хотите поменьше со мной общаться. Хотите, чтобы я не приставала к вам с разговорами и с дурацкими вопросами. Вариант второй. Вы не имеете ничего против меня лично, но вы плохо себя чувствуете и вам трудно разговаривать. Вы не хотите жаловаться на нездоровье, поскольку я вам человек совершенно посторонний, а ваше хорошее воспитание плюс мужская гордость не позволяют вам жаловаться посторонней женщине на недомогание. Вариант третий. Вы хотите меня спровоцировать, раздразнить меня своей сухостью, уклончивостью и загадочностью и заставить вспылить и потерять над собой контроль. Этот вариант может быть верен в том случае, если вы мне не доверяете и считаете, что я вас обманываю, что я не та, за кого себя выдаю, и от меня исходит какая-то опасность. Вариант четвертый. Вы действительно молчаливая бука. Есть еще пятый, шестой и седьмой варианты. Но я полагаю, что изложенного вполне достаточно, чтобы вы поняли основную мысль. Важны не слова, а стоящие за ними мотивы и побуждения.

– И в каком же варианте, по-вашему, кроется правда?

Лицо его как-то неуловимо изменилось, но Настя никак не могла понять, что с ним произошло. То ли его действительно заинтересовал разговор, и маска холодного безразличия незаметно сползла, уступив место обычному любопытству. То ли он умело притворяется, чтобы она не заметила ту, другую происшедшую с ним перемену. А может быть, один из названных вариантов оказался слишком близко к правде, которую он хотел бы скрыть, и его это испугало?

– Еще не знаю, – как можно беззаботнее ответила она. – Для того чтобы это выяснить, надо или достаточно долго наблюдать за вами, или проводить какие-то специальные проверочные действия. Я этим заниматься не буду. Мое дело – доставить вас по назначению. А копаться в вашей душе мне неинтересно.

– Если следовать вашему методу, то я должен именно так подходить к вопросу о вашем образовании? То вы мне заявляете, что вы – актриса, то утверждаете, что закончили физмат. Следует ли из этого вывод, что вы меня дезинформируете специально, чтобы заставить поломать голову?

– Это только один вариант. У вас что, других нет?

– Вы глупы и неопытны и не запоминаете собственную ложь.

– Браво! Что еще?

– Вы действительно актриса, но когда-то учились на физико-математическом факультете.

– Вы способный ученик, Павел Дмитриевич. Примите мои комплименты. И где же правда?

– По крайней мере у меня есть возможность это выяснить без больших трудозатрат. У вас есть карандаш или ручка?

Настя открыла сумку и протянула ему шариковую ручку. Павел вытащил из пластмассового стакана салфетку и написал на ней длинное уравнение.

– Пожалуйста, продемонстрируйте свое знание математики, – сказал он, протягивая салфетку Насте.

Она быстро просмотрела длинный ряд символов и цифр, потом взяла ручку, зачеркнула один символ и написала над ним другой.

– Насколько я понимаю, ваш пример должен выглядеть вот так. Это же задачка из книги Пойа «Математика и правдоподобные рассуждения», верно? Я ее сто раз решала. Так что, записывать ход рассуждений или на слово поверите?

– Поверю. – Сауляк взял салфетку, скомкал ее и сунул в пепельницу. – Теперь осталось проверить, действительно ли вы актриса.

– Ну, это уже сложнее, – рассмеялась Настя. – Поскольку вы по образованию технарь, то вопрос с математикой решился просто. А как вы намерены проверять мое актерское мастерство?

– Я подумаю. Если вы наелись, может быть, пойдем?

Понятно. Здесь нет того, кого он ищет. Сейчас он поведет ее еще куда-нибудь.

– Куда? – невинно спросила она. – На улице тридцать градусов мороза. Вы что же думаете, я силой своего актерского таланта могу заставить себя умирать от жары в такой холод? Мне даже система Станиславского не поможет.

– Пойдем еще куда-нибудь. Мне здесь надоело. Найдем другое заведение.

Они поднялись, застегнули куртки и стали пробираться к выходу. Двое из «Волги» тоже засобирались. У них оставалось еще по полкружки пива, и Настя краем глаза видела, как они допивали янтарную жидкость огромными торопливыми глотками. А что, не пропадать же добру, коль уплачено.

После жаркой душной пивнухи стоящий на улице мороз показался Насте приятной свежей прохладой. Они прошли буквально несколько метров, она даже не успела начать мерзнуть в полное удовольствие, когда Павел шагнул в сторону и толкнул дверь еще одного заведения. Это тоже оказался бар, но уже не пивной. Здесь обстановка была куда более цивилизованная, и потише, и почище, и даже было где куртку повесить. Народу, правда, тоже было немало, но им удалось найти свободный столик.

– Зачем мы сюда пришли? – с недоумением спросила Настя, когда они уселись. – Вы же не пьете ни кофе, ни спиртное. А здесь, кроме алкоголя и кофе, ничего нет.

– Можно взять сок. А вы кофе любите, вот и пейте на здоровье. И кампари здесь есть.

– Вы что, решили сделать мне приятное?

– Не хочу пользоваться вашими бескорыстными одолжениями. Вы честно рассказали мне про то, как отличить правду от лжи, и я должен с вами расплатиться, если уж не деньгами, то хотя бы тем, что буду потакать вашим желаниям.

– Пашенька, вы – прелесть, – расхохоталась Настя.

На его лице впервые за два дня мелькнуло какое-то слабое подобие улыбки.