Глава 1

С момента приземления моего самолета не прошло и часа, а я уже доехала до дома и ждала, пока охранник соизволит открыть для меня ворота. Мой ключ отчего-то не сработал, что стало последней каплей, я буквально кипела от злости! Сначала мой рейс из Москвы трижды отложили из-за дурацкого тумана, после – Ромка не смог встретить меня в аэропорту и хоть немного успокоить. И это если забыть, что длительная поездка прошла практически впустую! Столько усилий, а я все топчусь на одном месте.

Но самое ужасное – позвонил отец и настоятельно попросил появиться дома. Видите ли, Март просуществовал еще один год и это обязательно надо отметить. И без меня тут никак. Традиционный семейный ужин сейчас ну совсем уж не к месту. Но папа – это папа, иногда приходится его слушать.

Ворота медленно поползли в сторону ровно в тот момент, когда я собиралась брать их тараном. Отчего-то это тоже разозлило: и тут облом. Хотя папу погнутые ворота не порадовали бы, определенно. Я заехала на парковку и приткнула машину на свободное место. Итак, что тут у нас? Два неприметных джипа, Мерседес-середняк и новенькая блестящая БМВ красного цвета. Ни одного знакомого автомобиля, стало быть, гости у нас собрались какие-то новые и мне неизвестные. Хоть одна хорошая новость: незнакомцев я любила, в основном потому, что они все такие серьезные поначалу. А после – впечатленные и растерянные после встречи со мной.

Погода не радовала, холодное начало весны. Пока я шла до дома три с половиной шага, меня успело продуть. Возможно, стоило одеться потеплее, но уж как прилетела. В Европе сейчас намного теплее.

– Привет, младшая! – из беседки возле дома послышался голос братца, виновника сегодняшнего торжества. Я повернулась и увидела, как Март машет мне из темноты, предлагая к нему присоединиться. Или его уже достали гости (Март тот ее интроверт и агорафоб), или он тут специально меня сидел поджидал.

Сменив траекторию, я подошла к беседке:

– Мои глаза меня обманывают?

– Всегда, – улыбнулся Март. Он сидел за столом, держа под рукой телефон – он никогда с ним не расставался, предпочитая всегда оставаться на связи. Рядом валялась пачка сигарет, чуть дальше – пепельница. Вот это уже выглядело странно, на моей памяти братец никогда не курил, в семье у нас я – кладезь плохих привычек и вечная тема для порицаний. И я с радостью взяла на себя эту роль когда-то, что значительно облегчило жизнь дорогому брату, у которого имелись некоторые проблемы.

– Присядешь? – предложил Март.

– Ты смог меня заинтриговать, – кивнула я на сигареты. – Теперь я не могу не принять твое предложение, чудик. Как там наше благородное семейство поживает?

– Благородное? Не смеши, официально ты – одна из нас, так что на благородство уже вся семья не претендует.

– Ты опять пересмотрел сериалов по Джейн Остин?

– Отличная была же эпоха.

– Ужасная, – замотала я головой. – Меня бы казнили еще в детстве.

– Никто бы не заплакал.

Губы мои дрогнули в улыбке:

– Я почти по тебе скучала, псих.

– Взаимно, чокнутая сестричка, взаимно, – рассмеялся Март, протягивая мне пачку сигарет. Ладно, я честно пыталась завязать целую неделю, но раз он предлагает… и рука сама собой потянулась к пачке. В конце концов, это в целях согревания, не больше.

Несколько минут мы сидели молча. Март наблюдал, с каким удовольствием я затягиваюсь и выдыхаю дым, а я просто готовилась к грядущему. Не разговору с братом даже, а всему тому, что за ним последует.

– И где ты пропадала все это время? – начал Март.

Вопрос мне не понравился по многим причинам. Я поморщилась, затушила сигарету и бросила ее в пепельницу. А Март умеет изгадить момент, ничего не скажешь! Но это не страшно, мне такое тоже под силу. Я широко улыбнулась и затараторила:

– Где я только не побывала за это время, дорогой братец! Во-первых, я навестила Розу. К сожалению, рассказать о нашей встрече я мало что смогу, мало что помню. Роза ведь англичанка, сам понимаешь… после этого пришлось два дня торчать у Джоша Вуда и возвращать себе черты прекрасной дамы, – я махнула рукой задумалась: – Что было дальше? Мое обычное зимнее расписание: горные лыжи, ты знаешь, как я их люблю. А вот сноубордистов терпеть не могу, так и путаются под ногами, как по мне, так их нужно запретить. На склоне я познакомилась с мужчиной, да. Прекрасным мужчиной. Он сказал, что у меня настоящий талант.

– К болтовне? – понял Март. – Тоже мне открытие! Но ты не отвлекайся, рассказывай дальше. Что с мужиком случилось? Жив или так и остался навечно в ближайшем сугробе?

– Март, снег имеет свойство таять, навечно он там не останется.

– Всегда об этом забываю.

– Что неудивительно, если видеть снег только из окна, – закатила я глаза.

– Точно. История хорошая, кстати, мне понравилась. Как я понял, это была репетиция перед встречей с родителями? Так могла не стараться, сестричка, твои рассказы всегда увлекательны, не подкопаешься. Хотя я бы подправил часть с потерей памяти на фоне алкогольных похождений, потому что всем известно: пить ты умеешь, как моряк на побывке и кого угодно в этом мире перепьешь. Хоть англичан, хоть самих ирландцев.

– Ты просто давно Розу не видел.

– И еще бы век о ней не вспоминал, – с готовностью заверил Март. – Я хотел перекинуться с тобой парой слов, пока ты не оказалась к окружении охочих до шоу зрителей и с ума не сошла от самолюбования.

Так и знала, что он специально меня здесь подкарауливал.

– Хочешь знать, где я пропадала?

– Да. Ведь твоя история по альпийские склоны – чушь.

– Ты проверял меня? – возмутилась я, не веря в такую подлость братца.

– По просьбе друга.

Уточнять, что за друг, надобности не было. У Марта только один друг, Андрей Вишневский. Внезапно воскресший, с ворохом тайн и недомолвок, хитрый и наглый до нельзя, Андрей Вишневский. Не слышала бы и не видела его еще лет сто, честное слово. Но обстоятельства сложились так, что некоторое время мне придется потерпеть. Иногда надо отступить и затаиться, и только после наносить удар и выгонять врага из города. Вот сейчас у меня как раз стадия «затаиться».

– Что ты ему сказал? – сдвинув брови, спросила я.

– Ничего обличающего, не волнуйся. Вообще-то я отказался за тобой приглядывать, но уверен, Андрей отлично справился и без моей помощи, связей и нужных знакомств у него хватает.

– Кто еще знает?

– Только Андрей.

– А папуля?

– Черт его знает, это же папуля, – рассмеялся Март.

– В общем, у нас все без изменений, – подытожила я. – Всевидящее око Симбирина-старшего следит за королевством, алчущие и жаждущие вокруг него вьются и примкнуть пытаются, а где-то на фоне стандартные скандалы, интриги, расследования…

– Возглавляемые его маленькой змеюкой-дочерью.

– Нахватался выражений от пиратского дружка, тоже мне, гений! – отреагировала я на поддевку, но на самом деле недовольство не испытывала. Отчего-то «змея» считается оскорблением, но это же смешно! Ядовитые существа, умеющие за себя постоять… как по мне, на них стоит равняться. И окрас у многих из них что надо.

– Гений – это я или все-таки Андрей?

На такое я даже отвечать не стала, достала еще одну сигарету и закурила. Март следил за мной с улыбкой и все чего-то ждал. В конце концов не вытерпел и спросил:

– Так ты расскажешь брату, что происходит? Я не из праздного любопытства спрашиваю, и не по чьей-то просьбе. Просто хочу знать, к чему готовиться.

– К войне, – скромно ответила я.

Март цокнул и головой покачал:

– Сестра, на твоем месте я бы подумал трижды. Андрей не подходит для твоих сумасшедших игр, он не какой-то лох, неспособный на ответ. Ты можешь пострадать на этот раз, вот что меня пугает. Ты слишком привыкла к безнаказанности и вседозволенности, у тебя нет рамок.

– И твой Вишневский уж точно не станет тем, кто в эти самые рамки меня сможет загнать. И завязывай обстановку нагнетать.

– Раньше я бы и не заикнулся о таком, но… я правда волнуюсь.

– Вот и волнуйся, а я пошла развлекаться, – и я ходко пошагала в сторону дома. В конце концов, холодно на улице, не хватало еще подхватить какую-нибудь пневмонию, у меня и без нее проблем выше крыши. Теперь вот еще и депрессивно настроенный Март прибавился.

Домашних в компании гостей я нашла в гостиной.

Мысленно вздохнув, я шагнула вперед и широко улыбнулась. Сказать ничего не успела, потому что сию же секунду меня заметила мамуля:

– Сентябрина, дочка! Я уже думала, что ты не придешь, – подлетев ко мне, она заключила меня в крепкие материнские объятия, но быстро выпустила и принялась разглядывать: – А похорошело-то как! Просто картинка! Только нос красный, замерзла? И почему ты так редко звонила? Март без тебя совсем заскучал, да и мы все…

Мамуля у меня на редкость эмоциональная личность, бывшая актриса. Талант к притворству и любовь к некоторой театральности я унаследовала от нее. А так же светлые волосы и красивое лицо. А вот тяжелый характер, твердолобость, любовь к махинациям и наплевательское отношение ко всякого рода нормам и правилам у меня от отца. А тот пошел в деда, если верить рассказам. Но я не верила, потому что знала свою бабку: вот уж где настоящий дьявол скрывался. В семействе бытовало мнение, что настоящая наследница вредной бабки – это я, а папуля лишь так, неудачная проба. Или просто мужчина: как известно, женщины всегда отличались такой хитроумностью, постичь которую не способен ни один, даже самый гениальный, мужчина. Но я прекрасно знала, что все с папой вышло удачно, просто родитель часто прикрывался маской деловитости и абсолютной невозмутимости, возможно, научился от жены-актрисы.

И во всем этом непонятном коктейле где-то на периферии болтался Март. Вроде бы и гений, но со своими тараканами, что в общем-то в нашу семейную концепцию вписывалось и вносило некое разнообразие. Не всем же быть хитроумными подлецами, в самом деле.

Отец поприветствовал меня тепло, как и полагалось приличному родителя. Но его взгляд показался мне напряженным, как будто он мысли мои пытался прочесть. Иногда мне казалось, что есть у него такая способность. И такие фантазии посещали далеко не меня одну, уверена, папины конкуренты (когда они еще были), тоже верили в паранормальное.

И тут пришло время обратить внимание на гостей. Двое мужчин, по виду – ровесники отца. И женщина неопределенного возраста, одетая в костюм жуткого розового цвета, да еще и с береточкой на голове. Наверное, она надеялась походить на француженку, но в результате получилась пугающая Долорес Амбридж. Интересно, чья она спутница? Палкообразного дядьки в сером костюме или его товарища с кустистыми бровями? Хотя мне какая разница!

Из гостей присутствовала еще Оксана в компании мужа. Оксана вот уже много лет работала на нашу семью, занимаясь всем сразу. У нее были помощники, но они менялись так часто, что я их не запоминала. А рядом с мужем Оксаны сидела… Рыжая! Поначалу я вообще глазам не поверила. Но сомнений быть не могло: оранжевая копна волос, круглое детское личико с веснушками, безумный взгляд абсолютно круглых глаз. А она тут какими судьбами?!

С Ольгой Верховцевой, или Рыжей, как я ее называла, мы познакомились не так давно, примерно перед моим отъездом в Европу. Обстоятельства нашего знакомства были весьма неординарными, а кому-то и вовсе могли бы показаться пугающими. Рыжая решила что я ей жизнь спасла (что неправда, спасла ее не я), вот и вертелась рядом, пока я из города не уехала. Мне казалось, все складывается идеально: меня не будет, а Ромка отвезет чрезмерно благодарную гостью в ее родной город, где она пристанет к кому-то еще. Видимо, что-то пошло не так, раз Рыжая проникла аж на семейный праздник.

– Сенечка! – завопила Ольга Верховцева, вскакивая с дивана и пытаясь меня обнять. Можно подумать, мы подруги. Да даже если бы у меня нашлась хоть одна подруга, подобные фамильярности я бы все равно не потерпела.

– Меня зовут Сентябрина, – поправила я, отцепляя от себя ее руки. – И как ты вообще здесь оказалась?

– Приехала, как же еще.

Понятно, Ромка с заданием не справился и теперь получит нагоняй. У меня тут война намечается, рыжие шпионы мне ни к чему. Как я уже говорила, Рыжую лично я не спасала, это сделал кое-кто другой. Андрей Вишневский, если уж начистоту. И все это уже дурно пахнет и в перспективе может выйти мне боком. Хотя Ольга на шпионку не особо тянула, но я вполне допускала, что она может быть толковее, чем выглядит. И она не уехала домой, что аргумент не в ее пользу. Есть вариант, что к войне готовлюсь не одна я.

Мы уселись за стол и я зашипела Рыжей:

– Ты город спутала или как?

– Или как, – весело поддакнула та. – Ромочка предложил мне остаться и присмотреть за твоим жильем, а я все равно не хотела домой возвращаться.

– Ты в моей квартире жила вместе… с Ромкой?! – в такую подлость со стороны друга категорически не верилось. А еще не верилось, что она назвала его «Ромочкой». Если Рыжая и впрямь шпионка, то явно гениальная.

– Он сказал, что без тебя там делать нечего: пустые стены, пугающие картины и полно выпивки в баре. Этак и алкашом недолго стать… тут я с ним согласна, что за тяга к мрачному искусству? Посмотришь иной раз на того страдающего типа, что висит у тебя в кабинете, и жизнь видится безрадостной. Вполне можно спиться на фоне острой депрессии.

– Еще одно слово о моих картинах, и я воткну тебе вилку в руку.

– Ромка говорил, что ты не шутишь, – и Рыжая предусмотрительно отодвинулась от меня подальше.

Это стало последней каплей. Что еще успел наболтать ей Ромка? Хоть один секрет цел остался, или можно о таком уже не мечтать?

– Сенечка…

– Сентябрина! И еще одно слово, и вилка окажется у тебя в руке.

Град вопросов о моем продолжительном отдыхе отвлекли меня от мыслей о непутевом Ромке и его выходках. Хотя, немного расстроенная, я играла без огонька, без задора. Отвечала на вопросы и даже в подробности не вдавалась. И всеми силами старалась не смотреть в глаза отцу. Уверена, он и так уже все знает. Знает, но молчит. И продолжит молчать. Игра у нас такая: кто кого перемолчит, и игра эта далековато зашла.

Раньше меня все устраивало, но в последнее время… папа начал расстраивать. Даже не так: я начала чувствовать вину, хотя раньше за мной подобных глупостей не водилось. А теперь в душе что-то саднило. Ожидания, которых я пока не оправдала, или вот это бесконечное молчание, как сигнал о готовности мириться с моими выходками вечно и убирать за мной же грязь. В надежде, что когда-нибудь глупая Сентябрина сможет исправиться и все понять. И лучше бы отец орал на меня за каждую историю, в которую я влипала (а их ох как много случалось), лучше бы грозил лишением наследства и привилегий, чем вот так вот. Потому что скоро наступит момент, когда я не смогу сидеть перед ним и с улыбкой нести чушь. Наступит момент, когда я стану другой.

Но пока я держалась и продолжала нашу игру.