Глава 2

Хоть я никогда не видела мужчину прежде, я догадываюсь, кем он может быть, и чувства у меня по этому поводу более чем смешанные.

Он высок, широкоплеч, прекрасно сложен. Его белый… ну, предположим, что это китель…украшен золотыми пуговицами и наплечниками. На боку висит меч, но даже и без него посетитель выглядел бы внушительно. Кожа бледная, аристократичная, лицо холодное, и на нём двумя чёрными драгоценными камнями выделяются глаза. Но больше всего внимания привлекают его волосы! Они светлые, но не совсем: если бы их рисовал художник, то он бы, использовав жёлтый карандаш, нарисовал бы поверх несколько чёрных линий. Коридор достаточно хорошо освещён, чтобы видеть, что цвет волос совсем не ровный: в светлые пряди закрались чёрные нити. Блонд с тёмным отливом.

Этот оттенок… такой оттенок я видела лишь у двух человек прежде. У себя и Аниты.

– Вы… – Анни открывает рот, но опускает голову и закусывает губу. Ей не нужно заканчивать свой вопрос, чтобы я поняла, что именно она собиралась спросить.

– Родственник? Брат? Отец? – завершаю я за неё, вновь задрав голову.

Смекнув, что слишком высокий, мужчина присаживается перед нами на одно колено, как рыцарь несколькими часами ранее. Он смотрит внимательно, изучающе, и мне мерещится звук чьих-то стучащих зубов за спиной. Мне не страшно. В моих глазах, вероятно, читается вызов.

– Отец, – кивает посетитель в дорогих одеждах. – Определённо отец.

Я теряюсь и делаю от него шажок назад. Анита рядом со мной судорожно вздыхает: её лицо искажено, у неё на кончике языка вертится куча вопросов, но она сдерживается.

– Клод, – властный голос звучит как призыв. Через несколько секунд по лестнице взбегает уже знакомый нам с сестрой рыцарь. Он ждёт приказов господина. – Ты заслужил выходной.

На лице мужчины расцветает улыбка:

– Рад служить, – рыцарь смотрит на нас. – Прошу прощения, что напугал вас днём, юные леди.

Я не нахожусь с ответом. Анита прижимается ближе ко мне, молчит. Я чувствую, как ей некомфортно. Мне и самой некомфортно. То, что сейчас происходит… похоже на дурацкий сон.

– Я их забираю, – обращается новоявленный отец к непонятно когда оказавшемуся здесь хозяину приюта. Может, он всё это время был тут, но мы были слишком отвлечены «семейным воссоединением», чтобы заметить? Вокруг хозяина, как и вокруг Мэри, кружит чёрный дым: пожилой человек взмок от пота. – Я пришлю представителей разобраться со всеми формальностями.

– Ка-как с-скажете, Ва-ваша С-светлость, – хозяин, что собирался нас продать, заикается. Прежде он никогда так не боялся, ходил по приюту властный и высокомерный. Было очевидно, что детей он на дух не выносил.

Вот уж правду говорят: страх способен сотворить с людьми удивительные вещи.

Анита вдруг отцепляется от меня и вперяет взгляд в главу приюта. «Что она собирается делать?» – я едва успеваю задуматься об этом, когда сестрёнка, невинно склонив голову к правому плечу, произносит:

– Мне казалось, вы уже хотели нас кому-то отдать.

– Что? – мужчина вздрагивает, обращая внимание на Анни.

– Ну, как же, днём! – близняшка непонимающе хлопает ресницами. – Вы ещё вызывали воспитательницу Мэри. Говорили что-то про… как же это… сутенёра!

Голос у Анни настолько невинный, что сложно усомниться в том, что она говорит всё это осознанно, а не из детского непонимания ситуации. Ещё в нашей прошлой жизни сестрёнка нередко играла в школьных сценках, но я не подозревала за ней таланта играть в такой ситуации. Она ведь ещё недавно и слова и произнести не могла! Что это с ней? Поступить подобным образом даже мне в голову не пришло!

Дым вокруг Мэри и хозяина становится темнее и плотнее. Он разрастается, ползя по их телам от щиколоток к голове, и что-то мне подсказывает, что если он поглотит их целиком, то ничего хорошего не будет.

– Анита, дорогая, где ты услышала это слово? – елейным голосом интересуется директор. Он пытается приблизиться к ней, но вскрикивает от боли: дым, больше похожий на тени, удерживает его на месте.

– Вы же!..

До меня запоздало доходит: «Ваша Светлость» – обращение к герцогу, сэр Клод Лоял – рыцарь герцога Винсента Колденхарда. Вокруг тех, кто нас растил, кружит вовсе не дым. Это тени! Те самые тени, которыми повелевает Хозяин Теней! А это значит, что наш отец…

– Вы же говорили его сегодня воспитательнице Мэри, – пока я пытаюсь осознать навалившуюся информацию, моя сестра продолжает играть. Светловолосая, в белом платьице она похожа на ангелочка. – Правда же, воспитательница?

– Так вот почему вы убежали, – понимающе вздыхает девушка и, будто бы не обращая внимания на поднявшиеся ей до самой груди тени, дрожащим голосом говорит герцогу: – Это правда. Господин хотел продать Алессу и Аниту. Мне мало известно, но я расскажу всё, что знаю. Надеюсь на вашу милость.

Мэри склоняет голову. Герцог щурит глаза, и тени от неё отступают. Впрочем, рядом тут же оказывается сэр Лоял.

– Неблагодарная дрянь! – восклицает хозяин приюта, но тени вдруг добираются ему до самого горла и перекрывают кислород. Мэри кисло наблюдает за страданиями своего работодателя, которого сдала без раздумий.

В следующее мгновение я слышу вскрик – это мою сестрёнку подняла в воздух отделившаяся от герцога тьма, поглотив её и скрыв в чёрный кокон. Мой крик тонет в похожей тьме, ноги отрывает от пола, я лишаюсь зрения и слуха. По всем законам логики мне должно быть страшно и, судя по реакции хозяина приюта и Мэри, больно.

Но страха нет. Ни за себя, ни за сестру. Я чувствую себя удивительно спокойно, будто меня баюкают чьи-то любящие руки. За все семь лет в этом мире мне никогда не было так хорошо. Я прижимаюсь щекой к окружающим теням. Они… ластятся ко мне. Спой мне кто сейчас колыбельную – и я засну крепким сном младенца, позабыв обо всём вокруг.

«Это можно устроить», – раздаётся мягкий голос у меня в голове.

«Дожили! У меня теперь голоса в голове!» – вся сонливость, ясное дело, у меня мгновенно испаряется, и я пялюсь в потолок моего кокона… гробика… окружения из теней, медленно осознавая, спятившая я или да?

«А-ха-ха-ха», – крайне приятный смех мелодией разливается у меня в ушах, и я в обиде поджимаю губы: надо мной моё собственное сознание насмехается!

Будто в ответ на моё раздражение, смех становится громче. Моя небольшая ладошка сжимается в кулачок, хватает кусочек тьмы и накрывается им, как одеялом. Всё – нет меня, я в домике! Ничего не слышу, не слышу, не слышу!

«Успокойся, ребёнок, – отсмеявшись, произносит порождение моего сознания. – Нормальная ты».

«Все нормальные теперь странных мужиков слышат?» – мысленно бурчу я, хотя, по-хорошему, не следовало отвечать, не за психичку бы сошла.

Непонятно кто хмыкает.

«Нормальные Колденхарды – да, и не странных мужиков, а своих демонических родственников. Среди них, знаешь ли, и женщины имеются».

Чего?!

«Каких-каких родственников? – интересуюсь я вместо того, чтобы заткнуться. – Кхм, а мысленно заткнуться вообще можно?»

«Можно, только осторожно, поток связи с тенями не перекрой, – предостерегает меня голос. – Касательно твоего первого вопроса, повторюсь: демонических. Ты думаешь от кого у Колденхардов их уникальные способности?»

«И почему, спрашивается, я вообще должна задумываться, от кого они. Есть и есть, – размышляю я, плотнее укутываюсь в одеялко из тьмы. – И что за демону, если уж они существуют, стало любопытно с человеком пошалить? Демониц, что ли, не хватало?»

«Мне и стало. К твоему сведению, я тогда не был женат», – замечает… демон.

«А, ну это, конечно всё меняет, – хмыкаю я. – Странные у тебя пристрастия, кхм… а ты кто вообще? И ты не можешь, ну, не знаю, как-то материализоваться, что ли? А то я и правда себя какой-то чокнутой чувствую…»

С лёгким смехом тьма усаживает меня в коконе, и вскоре передо мной материализуется высокая фигура черноволосого мужчины в красных одеждах. Он опускается рядом, садится в позу лотоса и одаривает добродушной улыбкой. Глаза у него чёрные, я даже зрачок не различаю, губы алые, а волосы длиннющие и шелковистые.

– Дедушка, – представляется это красивое нечто.

Демонстративно окидываю мужчину… нет, даже юношу взглядом.

– Эм… а может, лучше дядя? Брат? Или просто по имени? Ты меня, конечно, прости, но на дедушку ты не тянешь, даже если ты мне…

Задумываюсь: «А кто он мне? Как давно вообще существуют Колденхарды, как род-бабайка для остальных?»

И вновь надо мной внаглую смеются, только теперь я прекрасно вижу того, кто это делает, запрокинув голову назад. Насупливаюсь и складываю руки на груди, ожидая, когда демон изволит успокоиться.

– Род-бабайка, хах, – изволит говорить, а не ржать великовозрастный юноша. – Ты мне определённо нравишься, ребёнок. Я, если честно, сам не скажу, сколько раз «пра»– дедушкой тебе являюсь, в семейной библиотеке посмотришь и посчитаешь, всё же, дело пятьсот лет назад было. А называй меня всё же дедушкой, хотя имя я тебе скажу: Абрэхэмус. Тебя как зовут, маленькая Колденхард?

– Алесса, – ни о чём не задумываясь, я протягиваю «дедуле» руку для рукопожатия. С доброй и немного насмешливой улыбкой он осторожно сжимает мою ладошку в своей. От него веет уютом и теплом, как от теней, и припозднившаяся мысль царапает моё сознание, словно ей всё это время что-то мешало прийти ко мне в голову.

– А почему я так спокойно на вас реагирую? – задаю вопрос я, опять же, не пугаясь, а просто не понимая причины своего состояния. – Да и вообще на всё: на тени, на родство с демонами, на то, что не вижу и не слышу ничего снаружи. Я ведь должна бояться! Я должна беспокоиться об Аните! Но я… этого не делаю.

Опустив голову, я закусываю губу: после того, как произношу свои мысли вслух, мне становится за себя чертовски стыдно. Но сильно себя накрутить я не успеваю – мне на голову ложится большая ладонь, одаривая аккуратными поглаживаниями.

– Не кори себя, – успокаивает меня юноша. – Всё дело в демонической крови в твоих жилах. Тени никогда не причинят Колденхарду боли, никогда не напугают, никогда не предадут. Через них мы все, я и моя семья, малыш, воздействуем на вас, наших земных родственников: помогаем держать вредящие эмоции в узде, поддерживаем и защищаем. Потому ваш отец и сокрыл вас с сестрой в тенях.

– С Анитой сейчас тоже кто-то разговаривает? – природное любопытство оживляется и даёт о себе знать.

– Сама у неё потом и спросишь, – дедушка треплет меня по волосам. – А сейчас, может, всё же поспишь?

Тени заботливо меня укладывают, образуя под головой что-то вроде подушки и накрывая собой. Глаза против воли начинают слипаться.

– Не бойся, я тебе спою, – погладив меня по щеке, демон исчезает, но у меня в голове продолжает раздаваться его голос, погружая в сладкий сон.