Цитаты из книги «Три флакона авантюры»

Мыши на кухне лежат, завтра пойдут в марина-а-д…

Спи, моя радость, усни! В замке погасли огни… –

– Нам бы пакости творить и интриги разводить… «Взятки, подкуп и разврат!» – лозунг всех крутых ребят!

Кицунэ был нервным, взвинченным и зверски недовольным собой, обычно любимым и обожаемым… Да-да, себя Алинро Нар-Харз предпочитал любить и ценить, справедливо ожидая, что тогда и другие единомышленники подтянутся. Практика себя оправдывала… Тех, кто не хотел следовать примеру большинства, сам Алин или его братец награждали чем могли. В основном тем, что было под руками. Когда кастет, оставляющий на диво стойкие отпечатки на мордах непокорных товарищей, когда просто компромат… Короче, что подворачивалось, то и использовали. Надо ли говорить, что первое предпочитал старший близнец, а второе – младший? Драться Алин не любил, считая это слишком простым и лишенным изящества методом.

Академия, на окраине города… Которую боится сам Император! Вернее, боится ее ректора… – Ну, еще бы он его не боялся! – пробурчала я. Конечно, боится! Если он этого черного увертливого лиса никак за жабры взять не может… А ведь под крылышком Эдана Хрона давно уже обретаются такие типы, что проще и дешевле сровнять Академию с землей, чем пытаться «бодаться» с «Ректором и Ко». Аббревиатура «Ко», по всеобщему, в том числе и князя рода мавок, мнению, в данном случае подразумевала «козлов».

Никогда и ничего не просите у тех, кто сильнее вас. Никогда и ничего! Сами все предложат и сами все дадут

– Отлично! – Кицунэ просиял, лениво помахивая хвостом, и, кровожадно оскалившись, заботливо поинтересовался: – Тепло ли вам, деточки? Не дует ли? Было темно, душно, страшно и противно… Но кто же сознается, кому счастливо жить надоело?! – Все хорошо! – «бодро» клацая зубами от ужаса, отозвались мы. – Вот и отлично! – И крайне «литературно» продолжил: – А то какая-то падла настучала начальству, что я тут о вас не забочусь. Не уважаю, обижаю и вообще не педагог, а умертвие какое-то! Поэтому решил я, хорошие мои, показать вам разницу между мной и умертвием… – А может, не надо? – Надо, дорогие мои, надо! – сиял ясным солнышком проклятый кицунэ. Студенты затрепетали еще сильнее, и кто-то малодушный запричитал: – Вот и смерть наша пришла… Старший Нар-Харз рассовал по кармашкам весь ассортимент колюще-режущего вооружения и, спрыгнув с каменного гроба, весело рявкнул: – Еще нет! А вот сейчас… – Он размахнулся и так пнул бок саркофага, что тот задребезжал. – А вот сейчас как раз пришла! – Мамочки! – простонала Айлири, схватив меня за руку. – Тут нас и похоронят… – Тут всем места не хватит! – авторитетно заявил Грэг. – Разве только по частям утрамбовать получится. Но то, что мы отсюда нормальными не выйдем, – факт! Тем временем в склепе… ничего не происходило. Тишина… Студенты не дышат. Кто-то свалился на пол с глухим стуком, а остальные позавидовали коллеге и прокляли свою устойчивую нервную систему и слишком выносливый вестибулярный аппарат. Где-то капает вода со сталактитов – кап-кап-кап… Шаррион удивленно смотрит на каменную махину и потирает подбородок… А после вежливо стучит в крышку и оттуда доносится издевательское: – Кто там? – Вылезай! – У меня отпуск! – хрипло возмутились из саркофага. – Иди ты к …, а потом в …, ну и, в заключение, в пешее турне по всему хыр-ли шеру! Последовали также уточняющие краткие рекомендации, куда стоит посетителю завернуть по дороге, и честное мнение декламатора как о самом побудчике, так и о его предках, родных, друзьях и близких. А еще предположение о том, в ходе каких именно сексуальных извращений у кицунэ появились хвосты. – Совсем охамел… – осмыслив сказанное, восхитился препод и пригрозил: – Так, Сибэль!.. Или ты сам отсюда выковыриваешься, или я тебе сейчас последнее пристанище разнесу ко всем демонам! Молчание – и опять тишина. Упало еще два тела… Все же кислородное голодание – опасная для организма вещь! Осторожный вопрос из гроба: – А ты там не один?! – С твоим графиком – «десять лет работаешь и год спишь» – все тело, наверное, затекло? Я тут разминку для тебя приволок! – Соблазняешь, противный?! – игриво донеслось из саркофага. – Уже отчаялся! – Эх, совратитель… Ты всегда знал ко мне особый подход!

Кицунэ просиял, лениво помахивая хвостом, и, кровожадно оскалившись, заботливо поинтересовался: – Тепло ли вам, деточки? Не дует ли? Было темно, душно, страшно и противно… Но кто же сознается, кому счастливо жить надоело?! – Все хорошо! – «бодро» клацая зубами от ужаса, отозвались мы. – Вот и отлично! – И крайне «литературно» продолжил: – А то какая-то падла настучала начальству, что я тут о вас не забочусь. Не уважаю, обижаю и вообще не педагог, а умертвие какое-то! Поэтому решил я, хорошие мои, показать вам разницу между мной и умертвием… – А может, не надо? – Надо, дорогие мои, надо! – сиял ясным солнышком проклятый кицунэ.

А ну, прекратить бардак! – рявкнул декан, обводя толпу злобным взглядом. Все присмирели. Лич – это вам не шутки… Лич-декан сказал – все сделали!

Ну а вечером мы дружной и ни демона не организованной толпой ломанулись в актовый зал слушать все то, о чем станет нам рассказывать хвостатое начальство. Лично я заранее вооружилась воображаемой бо-о-ольшой вилкой, чтобы снимать лапшу с ушек.