Глава 2

Я промчалась через сад и подбежала к крыльцу, где замерли Всадники и уже знакомый офицер. Он с некоторой опаской рассматривал злую, тяжело дышащую меня.

– Шут где?

– В подвалах, – автоматически брякнул мужчина и указал налево. – Вход за углом.

Отли-и-ично! Он уже ниже уровня земли!

За углом и правда оказались массивные двери, и, коснувшись медной ручки и ощутив ее холод, я впервые задумалась, а правильно ли поступаю? Но тут перед внутренним взором появилось заплаканное лицо сестры, и меня вновь затопило волной злости, сметая здравый смысл. Он посмел обидеть моего близкого человечка?! Он… воспользовался ее наивностью, ее телом и считает, что ему все сойдет с рук?

Он за это ответит!

Как именно, еще не знаю. Но так просто оставлять это нельзя.

И вообще, гномка я или не гномка? Хоть и наполовину.

Как говорил дедушка, самое болезненное место любого разумного – это его карман!

Я решительно открыла створки и, пройдя через просторный пустынный холл, застыла, недоуменно оглядываясь. Вокруг стояли странные статуи, изображавшие фигуры в балахонах, а в плохо освещенных углах дрожали тени. Так странно дрожали, что меня продрал озноб, и я мигом вспомнила все, что знаю о палачах Тьмы, личном отряде Мастера Пытки. Знала я немного… но все, что знала, заставляло инстинкт самосохранения вопить о том, чтобы я немедленно отсюда бежала. Притом вопил он так громко, что начисто заглушал голос разума, который робко аргументировал, что конкретно в Зеленой Академии пыточных задворков нет и быть не может.

Тут я заметила лестницу вниз.

Он в подвалах. Я должна найти этого гада и хоть его увидеть, сказать, что думаю, а по возможности… объяснить иным способом.

Узы, демоновы узы лепреконов! Сестру обидели – нужно принимать меры!

Они игнорируют все, даже банальный страх, и если бы не они, то я бы никогда не стала так себя вести.

Так что остается надеяться только на мамину кровь и что это поможет мне выкрутиться из той ситуации, куда я сейчас сама себя загоняю.

По пути, на лестнице, мне попался какой-то странный тип в багровом плаще с сигарой во рту и с бумагами в обнимку.

Не знаю почему, но я брякнула:

– Курить вредно. А в подземельях еще и опасно!

У мужика аж красные глаза округлились и сигара изо рта выпала!

– Девушка! – Он нагнулся, быстро поднял окурок и с выражением удивления на сером лице спросил: – А что вы тут делаете?

– Шута ищу, – честно ответила я, и при одной мысли о нем едва не зарычала. Сволочь! – Не подскажете, где он?

– Подскажу, – внезапно улыбнулся незнакомец, задумчиво меня разглядывая. – Спуститесь на третий уровень, там по коридору налево и пятая дверь ваша.

– Спасибо, – вежливо ответила и побежала дальше.

Тут было очень официально. Красиво облицованные стены, дорожка на мраморных ступенях, даже растения в кадках на лестничных пролетах. Странная архитектурка для подвала. Интересно, а что тут делает шут? В Академии вообще и в подвалах в частности.

Так… Я задумчиво изучила узорчатую цифру три над двустворчатой дверью. Коридор за ней опять же вполне обыкновенный. Я послушно свернула налево, как и рекомендовал красноглазый, а через несколько секунд распахнула указанную им дверь.

Я оглядела просторную комнату, которая являла собой смесь кабинета и лаборатории, и заметила у стола высокого светловолосого мужчину в белом. Смело сделала шаг вперед и с грохотом закрыла за собой створку.

– Вот вы и попались! – Потом все же решила проверить теорию и спросила: – Господин… эм…

Подземные духи, как же его зовут-то? Забыла… Неужели забыла?! Имя как-то на «Л», а вот дальше…

– Хин… – пробормотала себе под нос. Да, первый слог такой, а дальше что?

Мужик медленно обернулся, смерил меня удивленным синим взглядом, в котором тут же мелькнула тень раздражения.

– Да, это я, – нетерпеливо ответил блондин.

А я же, глядя на него, удивленно застыла.

Какой-то он… не красавец, скажем так. Морда белая, черты лица резкие, какие-то птичьи, нос с легкой горбинкой и малость крючковатый, да и фигура… Худощавый, даже худой.

Нет, я знала, что болотники не особо привлекательные, но все же казалось, что сестра выберет себе кого-то более… впечатляющего.

– Девушка, я на работе поклонниц не принимаю, – вдруг высокомерно усмехнулся этот… чем мигом напомнил, зачем я тут и как он поступил с Амириль.

Ничего, меня примешь!

– Вы! – разозлилась я, снова вспоминая, что он сделал. – Господин, я вынуждена сообщить, что вы последний мерзавец!

– Допустим, это не новость, но с чего это такие обвинения? – хмыкнул блондин, вдруг прищурил глаза и пристально на меня посмотрел. – Я вас в первый раз вижу, барышня.

– Вы мою сестру соблазнили! – рыкнула я, подлетая к нему и тыкая пальцем… чуть ниже солнечного сплетения. Ну, куда достала, туда и тыкнула! Он высокий, а я…

– Сестру… – задумчиво повторил синеглазый, с интересом скользя по мне взором, начал обходить по кругу и медленно, нараспев говорить: – Так, ваши черты лица… гномка, но какая-то странная. Судя по строению скелета и лицевых мышц, в роду были лепреконы, притом совсем недавно. Скорее всего, кто-то из родителей. Аналогичный вам феномен я наблюдал совсем недавно, и, кажется, это была… эм-м-м, как же ее звали?

Он поморщился и потер висок.

– Ее зовут Амириль! – прошипела я, чувствуя, как ярость сносит все ограничители, задрала голову, глядя на ироничное худое лицо, и рыкнула: – Вы хоть понимаете, на кого вы подняли… – замялась, покраснела и, заметив заинтересованный взгляд этого подлеца, скомканно закончила: – С кем вы посмели так поступить. Ами – девушка благородных кровей. Наши родители – не простые граждане и…

– Меня это не интересует, – холодно ответил мужчина. – Также я не заинтересован в потере времени. А сейчас вы его отнимаете, причем самым бездарным способом – скандалом. Когда будете готовы предложить что-то еще, можете попробовать нанести второй визит.

И он повернулся ко мне спиной, вернувшись к каким-то колбочкам и записям на столе.

Я озадаченно оглядела затянутую в белое спину и честно пыталась прийти в себя от такого хамства.

– Шут, а вам не кажется, что у этого случая могут быть последствия? – обманчиво мягко спросила я. – Я уже не говорю о вашем безобразном поведении!

– Не кажется, – не оборачиваясь буркнул блондин и иронично хмыкнул. – Девушка, о каких последствиях идет речь? Не так давно вы напирали на то, кто ваша сестра… Сейчас позвольте вернуть подачу. Вы понятия не имеете, кто я.

– Почему же… Вы – шут его величества Гудвина, известный своей распущенностью и невоздержанностью. Как в спиртном и табаке, так и в женщинах! – отчеканила я, используя то немногое, что узнала от сестры и ее подруг.

Его рука, которая секундой ранее тянулась за какой-то странной железной штучкой, похожей на маленький разводной ключ, замерла в воздухе. А потом прозвучал очень тихий, но от этого не менее жутковатый смех, и, порывисто развернувшись, шут чуть наклонился вперед и проговорил:

– Как же это ми-и-ило. Юная барышня, позвольте полюбопытствовать, а вас не смущает то, что вы наедине с этим рассадником пороков и низменных наклонностей?

– Я к этому «рассаднику» с претензиями пришла вообще-то, – сухо отозвалась я, и, решившись, выдала: – Ну и с требованиями контрибуции, разумеется.

Шут осмотрел меня кра-а-айне удивленным взглядом, а потом припечатал таким тоном, словно диагноз поставил:

– Гномка.

– Чем и горжусь. – Не осталась в долгу я и независимо вздернула подбородок.

По узким бледным губам этого проходимца расползалась какая-то слишком самоуверенная усмешка. Настолько нагло мог скалиться только тот, у кого все целиком и полностью под контролем. Кто не чувствует себя виноватым и считает себя в выигрышном положении.

А меня, стало быть, в проигрышном.

На этом фоне до скорбной разумом рыжей полукровки в моем лице дошла наконец здравая мысль о том, что он вообще-то прав.

Я с ним наедине. В подвалах. И тут даже пробегом никого нет.

Мамочкина скалочка…

Мужчина скрестил руки на груди и продолжил за мной наблюдать с неизменным интересом профессионального натуралиста в синих глазах.

От этого почти что препарирующего взгляда мои длинные ушки машинально прижались к голове и очень захотелось куда-нибудь исчезнуть.

– Оу-у-у. – Он немного отклонился влево, почти с восторгом наблюдая за шевелением длиннющих лопушков, доставшихся от папы-лепрекона. – Какое интересное наложение генов. Какие интригующие результаты!

– Рада, что расширила ваш кругозор, – холодным тоном ответила я, крепко-крепко сжимая кулачки и стараясь вернуть себе прежнее присутствие духа.

Почему Амириль не сказала, что этот муда… мужик еще и ученый?! Я себя бабочкой редкого вида сейчас чувствую! Которую нужно отловить и тщательно изучить. И если бы он только на уши с таким интересом пялился… теперь на меня всю! Да еще с такой задумчивостью, что становится вдвойне не по себе. Мало ли к каким выводам придет…

– Как вы могли так поступить?! – вернулась к теме я. – Ами такая хорошая, замечательная, добрая, а вы ее кинули, да еще и с такими словами…

– С какими? – всерьез заинтересовался он. – И кстати, я эту девушку даже не помню толком, как я мог ее бросить? – Потом он меня оглядел и хмыкнул. – А вот вас, рыженький лепрегномик, забыть будет крайне сложно!

Кто-о-о-о?! Вот скотина белобрысая!

– Прошу помнить об элементарных правилах вежливости. У вас нет права общаться со мной в таком тоне, – недовольно поджала губы я и, развернув плечи, тоже скрестила руки на груди. А что? И выгляжу представительнее, и есть куда эти самые руки деть.

– Очень интересно, – благожелательно кивнул мужчина. – Особенно в свете того, что вы себя этим не утруждаете.

– Я бы хотела вернуться к обсуждению вашей провинности и нашего прощения за оную, – постаралась успокоиться я.

– Возвращайтесь, – милостиво разрешил мне этот… Лельер.

Да, его зовут Лельер.

Хоть имя вспомнила – уже плюс. Который, правда, совершенно не отменяет того, что этот тип ведет себя по-свински.

– Вы признаете, что поступили недостойно джентльмена? – спросила я, предполагая, что говорить про девичью честь и прочее не обязательно. Ибо и так понятно. Ну и стесняюсь.

– Признаю, – охотно кивнул шут. – Я вообще так поступаю постоянно, какой именно случай вы имеете в виду?

Он издевается.

Я вдруг отчетливо и твердо поняла, что этот синеглазый козел издевается.

Посмотрела ему в лицо, оценила глумливость улыбки и осознала еще кое-что.

Он это делает сознательно и с нетерпением ждет реакции.

И тут я поступила как очень эмоциональная лепреконка, которой уже давно действуют на нервы.

Я психанула.

– Вы! – прошипела я, делая шаг вперед и яростно сверкая глазами. – Вы – низкий беспринципный моральный дегенерат! Вы – бессовестный соблазнитель! Вы – последний хам, который упивается своей безнаказанностью!

С каждой фразой я все повышала голос и последнюю почти что выкрикнула.

Дедушка-гном был бы мной очень недоволен.

А на моего оппонента сия тирада, к сожалению, никакого впечатления не произвела.

– Что же замолчали?

– Выдохлась, – буркнула, ощущая себя бабочкой в силках паука. Вроде и не едят пока, но я уже запуталась.

– Такое ощущение, что вам неудобно на меня орать, – заботливо предположил он. – Росточка не хватает, а находясь почти на уровне пояса собеседника… – Он как-то очень пошло ухмыльнулся и уставился на меня, видимо, ожидая на это реакции. Я только недоуменно хлопнула ресницами, посмотрела вперед и покачала головой. Потом еще раз тронула мягкую ткань белого плаща и озвучила очевидное:

– Я на уровне груди, – потом предположила: – У вас с глазомером плохо?

– Да нет… – так же ровно и спокойно ответил синеглазый, потом ногой отодвинул от ближайшего книжного шкафа скамеечку, быстро обхватил руками меня за талию и поставил на нее. Я только испуганно пискнула и отшатнулась. И, конечно же, едва не упала, но он снова меня подхватил и, лишь убедившись, что все в порядке, отпустил, отойдя ровно на шаг. Теперь наши глаза были на одном уровне.

– Ну что… леди, – хмыкнул он. – Продолжайте вашу обличительную речь, мне, право, даже интересно послушать!

– Что вы сделали?! – запоздало возмутилась я.

– Вознес вас до моего уровня! – самодовольно отозвалась эта сволочь.