Цитаты из книги «Курсовая»

Ребята танцевали просто невероятно. Хотя бы потому, что полом они не ограничивались. Как и вертикальным положением… И надо заметить, рок-н-ролл без ограничения вертикалью – это уже почти интим!

– Да как ты сме… – начала было отповедь, но закончить не успела, потому как рот мне закрыли самым действенным способом всех времен и народов. Поцелуем.

Все же пофигизм поистине чудесная вещь! Мне было совершенно фиолетово, что будет, что подумают и что сделают! Я живу, хорошо живу и не позволю это хоть кому-то все испортить!

– Как можно так жить?! – Нам нравится, – пожал плечами Элливир. – Безоглядное доверие – это очень хорошо, Юля. Открытость – это хорошо. Мы можем быть для всего мира закованными в стальную броню, но должны быть и те, перед кем морально почти нагие. Иногда даже если они этого не хотят.

Если вы не против, дорогая леди, то после того, как заберем документы, я бы хотел пригласить вас пообедать. Не хотелось бы упоминать, что это не обсуждается… Вы же у меня догадливая? «Догадливая леди» ощутила непреодолимое желание что-нибудь разбить. И желательно не просто так, а об кого-нибудь, дабы добро совсем уж зря не пропадало. И в заключение прошу вас принять скромный подарок в качестве извинений за прошлое, настоящее и, возможно, даже будущее отвратительное поведение. Искренне ваш, Феликс Ла-Шавоир.

По губам кикимора расползалась пакостная и до безобразия довольная улыбка. Он тихо рассмеялся и, откровенно любуясь на эту картину, протянул: – Красота-а-а! Все же сказать им, что я сегодня вернусь очень поздно, было удачной мыслью! – Но как же клад?! – наблюдая за очень основательным процессом откапывания, всерьез заволновалась я. – Его я вытащил еще двадцать лет назад, – не моргнув глазом ответил Феликс. – Тогда зачем… все это?! – ткнула пальцем в окно. – Там получился замечательный пруд, – как будто бы для себя сказал мужчина. – Какой пруд?! – С каждой фразой он поражал меня все больше и больше! – С кувшинками, – снисходительно посмотрел на меня зеленый. Потом снова в сад. – Белыми, к примеру. – Если ты хотел пруд с кувшинками, то почему было нельзя это им просто приказать?! Выкопали бы! – Это скучно, – весело рассмеялся кикимор. – И банально. Никакого развлечения! А так – мне весело уже неделю!

Вы теплая, – снисходительно улыбнулся болотник. – На ощупь приятная. – Нет, Элливир был прав, вы все-таки извращенец! – Я – кикимор! – не выдержал поклепа Феликс. – И по определению – хладнокровный. Но в роду у меня богиня Земли, а значит, во мне есть тяга ко всему… теплому. Лягушечка ты моя зеленая! А я Иванушка?! А что? Шкурку вот меняет и становится хоть и не красавцем, но вполне привлекательным. Василисушка! Господи, да, я хотела в жизни сказки! Но не надо же понимать все так буквально! – И что теперь? – Ну… – неуверенно посмотрел на меня болотник, потом развел руками и продолжил: – Юлия, скажу честно… Никуда вам от меня не деться. Я привык получать желаемое. А хочу я грелку. И, оцените благородство, не постельную! – Вот уж огромное спасибо, – едко ответила я. – Не понимаю своих функций! – Просто быть рядом, – немного устало вздохнул он. – И позволять касаться. – Получается, я кошкой буду? – тупо поинтересовалась я. – А что? Лежи, урчи, жди, пока устанут гладить, и удовольствие получай! – Урчать не обязательно. – Мужчина немного подумал, а потом царственно разрешил. – У кошек есть еще одно свойство. – Все же я высвободила из руки мужчины свою ладонь, которую он нехотя отпустил. – Они всегда гуляют сами по себе. – Так кто мешает? – пожал плечами надменный аристократ, уверенный в своем праве. – Гуляйте, но помните, где дом и хозяин. Ах ты, жаба болотная! – У кошек хозяев нет, – сухо поведала я. – А есть когти и зубы, и их они запускают в руки, которые не согласны ощущать!

Экс-мажордом… Это покойный, что ли?! Какие тут оригинальные должности… И многоразовые слуги. «Вы внезапно умерли?! Не беда, работа найдется даже для эктоплазмы…»

– А ты всегда слушаешься Ла-Шавоира? – Почти, – спокойно выдержала мой взгляд змейка. – Кикки с детства плохого не советовал. – Кикки? – Я поперхнулась печенькой и скорее запила ее кофе. – Я слышала это имя, но так только Маэжи его называла. И он так вызверился, когда я назвала, что напугал почти до заикания. – А это не имя, – тихо рассмеялась Ришаль, помешивая ложечкой какой-то густой кроваво-красный напиток. – Это прозвище. Он же кикимор. Мужчина. Это нонсенс. Вот мы в свое время его и прозвали. Друзьям детства он спускает, а бабушке перечить не имеет права. Вот так и живем… Мы зовем, а он бесится, но откликается.

Но я и правда не знаю, как спускаться. Залезть залезла, а слезать, в лучших кошачьих традициях, я не умею!