Цитаты из книги «Дипломная»

Но пока Лель просто пел. Пел и играл, снова сжимая струны своего проклятого инструмента до побелевших пальцев. Играл, как на нервах. Одна песня сменяла другую, и музыкант постепенно успокаивался, хотя несколько строк из исполняемого наводило на меня ужас и морозом проходилось по коже:   Ночь. Твой мир – это ночь, где лица без глаз, Где птицы поют, как ржавеет металл, Ты просишь огня, ты хочешь забыть, Ты молча зовешь: «Убейте меня!» Не веришь луне, и слезы, как воск, Застынут на стрелках часов и тогда:     Твой мир, Твой сон, Твой бред, Твой стон, Рождают меня, Я кукла твоя.[5]

А дальше…. дальше было безумие звука и света. Невероятно мощная по своей темной энергетике композиция, которая пронизывала насквозь, заставляла дрожать в унисон с мелодией, поднимающей из глубины сердца все, что там было. От света, до тьмы и жажды. И мне было страшно смотреть на Лельера, потому что это наверняка стало тем самым спусковым крючком. Смех… тихий, искренний, но такой страшный смех, я как зачарованная подняла голову, чтобы увидеть улыбку на лице сумасшедшего шута, чтобы понять, что ОНО началось.

Он говорил мне: «Не уходи!» Он говорил мне: «Не улетай!» Он говорил мне: «Слушай, отдай Свою душу в залог!» Он предлагал мне долгую жизнь, Он уповал на украденный Рай И обещал мне в этом Аду Жилой уголок.

Сегодня лежачих не бьют – завтра их добивают. Такое бывает… бывает, бывает и хуже!

Одной ногой здесь, одной ногой там, Одним блюзом в раж, другим блюзом в ложь, Четырнадцать веток на дереве бед…

И тут мне в голову что-то ударило. – Хочу беленькие! – Юль, ты… ты!.. – влюбленно уставился на меня шут. – Я хочу тебя предупредить! – О чем? – подпрыгнула еще раз, но сильнее и с радостным визгом подлетела уже гораздо выше. – Если ты не выйдешь замуж за Кика, то я сам на тебе женюсь! – торжественно пообещал этот ненормальный. – Мы с тобой будем жить счастливо, но недолго, убившись в какой-нибудь авантюре в один день! – Я уже утирала слезки смеха. Обернулась, довольно оглядывая посветлевшие крылья, и нахмурилась: – А почему кожистые?! Я хочу с перышками! – Зачем? – неподдельно изумился мужчина и выразительно ткнул пальцем в небо. – ТУДА тебя даже по блату не возьмут!

Потом мы окутались странным белым сиянием и стремительно взмыли вверх. Мой вопль поймал и унес куда-то вдаль ветер. Когда приземлились на крышу, то Хинсар проворчал: – Я же просил! – Так предупреждать надо! – возмущенно отозвалась я, но тут же забыла про недовольство, потому что… увидела город. Город в лучах полной луны и дома, будто бы парящие над серебристыми змейками дорог, темную реку, через которую пролегала лунная дорожка. Шпили, дворец Гудвина на холме… – Лель!!! – Да, ты меня обожаешь, – самодовольно вспомнил шут. – Не то слово! – встала на цыпочки, чмокнула его в щеку и быстро подбежала к краю крыши, чтобы взглянуть в узкий провал переулка и тут же отшатнуться.

– Лель!!! – Я залилась краской и отвела глаза. Да, там были все те же рыжие, светлые и темненькие… мужики. Не более одетые, чем девушки ранее! – Что такое? – с притворной заботой осведомился наш замечательный псих. – Убери, – почти попросила я. – Хоть девок верни, но убери этот разврат. – Девок могу дополнительно сотворить, – задумчиво оглядел комнату этот любитель эротики. – Ты как раз позами интересовалась…

– Тогда я пошла одеваться! – Вот это моя школа! – умиленно посмотрел придворный дурак. – Никакого инстинкта самосохранения! – Кстати, а что нам будет, если поймают? – вдруг задумалась я. – Что-нибудь обязательно будет, – заверил Лель, выталкивая из кухни, да еще и шлепком по попе награждая напоследок. – Ты обалдел? – ошеломленно спросила я. – Нет, но мне было приятно, – самодовольно поведал Хинсар. Я мысленно сплюнула и пошла одеваться.

Девушка уже давно спала… А мужчина еще долго перебирал ее волосы, скользил руками по телу, вдыхал запах, крепко прижимал к себе. Риале.     Как много в этом слове. Якорь, друг, личное солнце, которое спасает от тьмы из прошлого, помогает не сдаться, не поддаться искушению. Свет в конце туннеля. Забавно.