Ну вот, мы с вами уже больше часа отмахали, но всё еще не начали говорить о «Повести временных лет» как о тексте. Хотя я вам ее уже цитировала, и весьма изобильно. Но мы ее рассматривали только как источник информации, а не собственно литературное произведение.

И вас это не смущает!

Вот оно, наследие и десятого века, и натуральной школы, и советской культуры. Проблемы, которые поднимает текст, – ура, разбираем. Смотреть на текст как на фактографию, как на энциклопедию русской жизни соответствующего периода – вперед! Но всматриваться в композицию произведения, в художественные образы, в авторский стиль – нет, зачем, это мелочи!

В свое оправдание я скажу, что это мелочи, прежде всего, с точки зрения самого Нестора. Он писатель весьма яркий, я докажу вам это, но – его талант неинтересен ему самому. Он ставит перед собой строго душеполезную цель: написать фактографию, а художественность там вылезает местами, временами и контрабандой.

К разбору оной контрабанды мы и приступаем.

Смотреть на Нестора как на автора очень забавно. Итак, русская литература как явление только начинается, поэтому, хотя он человек чертовски образованный, он не умеет выражать свои мысли. Он хочет их выразить, но не знает, как это по-русски сказать, зато хорошо знает, как это сказать по-гречески. Если вы возьмёте любой пассаж из «Повести временных лет», когда Нестор пытается что-то накипевшее в нем, пламенное высказать, то вы на этом пламенном пассаже вдруг будете… ой, крепко засыпать. Применять по одному пламенному пассажу при бессоннице. Потому что это цитаты из Священного Писания и Отцов Церкви в количестве «одна связка бус» на тему. Ну, как-нибудь хорошо выспавшись, попробуйте любой одолеть и над ним подумать, просто попытаться представить себе человека, который писал. Что с ним происходит? А происходит с ним следующее: он как только хочет что-то искренне высказать, он сразу начинает по этому поводу сыпать цитатами! – посмотрите сколько из него высыпается одномоментно. Три, четыре, пять, шесть, семь цитат из разных источников. Это к вопросу об объёме его памяти. Он это всё держит в голове, понимаете. Поиском там не надо рыться. Но своих слов для, черт побери, своих мыслей у него нет!

Лирическое отступление. Мне на днях попалась в Интернете статья, где современную культуру ругают за то, что она стала набором мемов. Вот у нас, сирых и убогих, никаких своих мыслей нет, мы мемами мыслим, из нас мемы сыплются, как из мешка горох, хлюп. А ра-аньше зато…

Откройте Нестора! И вы узнаете много нового о том, что такое «шаблонное мышление» и «мыслить мемами». Мемы у него другие, да, но проблемы те же.

Мы сейчас почитаем текст и дойдём до известного вам (я надеюсь, известного вам по школе, если школа всё-таки была хорошая) текста похвалы книгам. А знаете, почему похвала книгам в каждую хрестоматию по древнерусской литературе входит? Почему? Не потому, что «любите книгу – источник знания», по другой причине. Это самый большой, взволнованный текст от автора, написанный Нестором лично. Его можно понять, он книжник, он так любит книги, что по их поводу его хватило аж на несколько строк, написанных своими словами, а не цитатами из Священного Писания. Вот прорвало его, вот он смог написать сам, чёрт, круто!

Когда Нестора читаешь как читатель, это ужасно: опять он тут пошел на два абзаца цитаты разводить, дайка я их перелистну. Но если читаешь как христианин, то, наверное, это терпимо и даже хорошо. А когда читаешь как культуролог, то понимаешь, как он старается выразить мысль, а ты ощущаешь его косноязычность: из Нестора рвутся искренние слова, но всё, что он может сказать, это заученные фразы. Вы знаете, куда у нас тут внезапно перекинется мостик? Аж в «Двенадцать стульев»! Если помните, был там митинг по поводу пуска трамвая, когда инженер пытается рассказать, как много они трудились и как здорово, что наконец-то трамвай пущен, и вдруг начинает говорить про мэ-мэ-международное положение нашего государства. Мешок с мемами прорвался, мемы вместо своих мыслей. Вот тот же вам Нестор с его цитатами. Это одна и та же ситуация. Это ситуация младокультуры, которая выучила своё разумное, доброе, вечное, и пусть для Нестора и для начала советской культуры – это разные разумные, добрые и вечные, но всё равно люди могут только работать магнитофоном, они не умеют говорить своими словами.

Но Нестор пытается.

Нестор всеми силами пытается, причем в одном случае четко выдает, кто он по нациальности и месту рождения. Он славянин, он киевлянин. Откуда мы это видим?

Некоторые же, не зная, говорили, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к цесарю, <какому> – не знаем, но только то знаем, что, как говорят, великих почестей удостоился тогда от цесаря, какого – не знаю, к которому он приходил.

Оцените этот прекрасный пассаж. Нестор тут трудится совершенно самостоятельно, он выдает прекрасную топонимическую легенду, что был на Днепре перевоз (а Днепр в районе Киева знаете какой ширины? Полторы станции метро. Там гигантский мост через Днепр сейчас, станция метро на нем, и поэтому перевоз там уж явно был знаменитый).

Кстати, судя по всему, слово «Кий» означает кузнец. И он, скорее всего, личность легендарная. Итак, Нестор знает топонимическую легенду, он ее честно сообщает, но тут же пытается опровергнуть: дескать, Кий был князем. Перевозчик в роли основателя одного города его не устраивает! И да, «к какому-то, не знаю к какому, но точно византийскому, кесарю Кий ходил и удостоился от него почестей. Нет, не знаю от какого, но точно знаю, что было» – прелестно же!

Смотрите на это как на младокультуру, такую вот незамутненную в своей юности.

Идем дальше. Я вот что вам забыла сказать, когда я говорила о душеполезной литературе. К ней относится не только всё, что необходимо для церковной службы, но считалось, что советскому человеку, то есть, простите, хорошему христианину необходимо знать и «Историю иудей ской войны» Иосифа Флавия, и сборник афоризмов, и историю Александра Македонского. В общем, идея гармоничного развития личности была отнюдь не только в раннесоветский период, а в X веке всё это уже проходили, пусть и по-другому. То есть переводились и исторические сочинения, и «Христианская топография Козьмы Индикоплова», и многое другое.

И следуя идее всестороннего развития личности, Нестор в «Повесть временных лет» включает описание того, какие же племена были в славянской земле, а также в окрестных землях.

«Поляне имеют обычай отцов своих тихий и кроткий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, и матерями; и снохи перед свекровями своими и перед деверями великую стыдливость имеют; соблюдают и брачный обычай: не идет жених за невестой, но приводят ее накануне, а на следующий день приносят что за нее дают. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды».

И так далее, из всех славянских племен единственным приличным являются поляне (то есть те, кто живет вокруг Киева), а на остальных смотреть стыдно. Классическая тенденциозность.

И от описания славянских племен он переходит к более широкому географическому охвату: «Индийцы – убийцы, сквернотворцы и гневливы сверх всякой меры» и так далее. Я не буду вам всё это цитировать, разумеется. Амазонки тут тоже были, ну как же мы без амазонок.

Но меня, как человека, который много лет занимался кельтской культурой, очень порадовало сообщение, что «в Британии несколько мужей с одной женою спят». Про Ланселота и Гвиневеру в курсе, да? Гвиневера – одна штука, при ней имеются Артур и Ланселот, нормально. Тристан и Изольда примерно то же. И вот эта цитата из «Повести временных лет» про Британию у меня во все лекции по кельтике вошла чуть ли не эпиграфом:

«Половцы держатся законов отцов своих, кровь проливают и хвалятся этим, едят мертвечину и всякую нечистоту».

И так далее. Тенденция понятна. Везде ужас, кроме полян.

Дальше мы снова говорим о приходе варягов, но теперь нас интересует не фактография, а легендарные элементы – они совершенно откровенно присутствуют здесь, это очевидно, это не нуждается в доказательствах. Сначала у нас Кий обрастал двумя братьями, теперь Рюрик ими оброс. «И вот пришли три брата, варяги средних лет. Глядят – земля богата, Порядка ж вовсе нет»… Н-да, я тоже заговорила мемами. Итак, эти самые братья Рюрика, Синеус и Трувор, – это никакие не реальные личности, а переводится это как «его род» и «верная дружина». Это давным-давно было выяснено.

Зачем князю обрастать братьями? Потому что три брата – это не просто древний мем, этому мему в индоевропейской культуре тысячи этак три лет. Это то, что называется «квазиистория»: реальной истории противоречит, но в народном сознании воспринимается как то, что правдивее правды. Три – число завершенности, поэтому если у нас князь-основатель, то их три брата.

Времени у нас уже почти нет, идем по тексту выборочно.

Мы добрались до Олега. Что вы знаете про него? Вы Пушкина знаете – «Песню о Вещем Олеге». А Пушкин, собственно, нам стихами пересказывает то, что Нестор излагает прозой. Что Олегу предсказана гибель от его коня, он этого коня отпускает, а дальше приходит посмотреть на его кости, узнав, что конь умер, и тут некая змея жалит его в ногу. Особо остроумные товарищи пишут, что змею звали Игорь. Что, конечно, князь умер от яда змеи, но «змея» была в переносном смысле слова. Когда люди, имеющие критическое мышление, смотрят на эту замечательную историю, то, во-первых, видно, что она насквозь фольклорна, а во-вторых, ведь князья не босиком ходили, а сапоги у них были хорошие, а гадюка (а ничего более крупного ядовитого в окрестностях Киева не водится, князь Игорь не в счет), так вот, гадюка не может прокусить сапог. То есть с точки зрения зоологии никак история гибели Олега не реальна. Но я скажу, что в одиннадцатом веке люди были не глупее нас с вами, а в гадюках и в сапогах понимали чуть-чуть побольше, чем мы с вами. То есть что этот текст абсолютно легендарный, это вполне себе воспринималось нормально. Но почему Нестор так пишет? Во-первых, вполне возможно, что этими легендами Олег оброс не под пером Нестора, а несколько раньше. Значит, речь идет о том, что перед нами мифологизация реального человека, наделение его смертью эпического героя. Обратите внимание, это не сознательное решение, оно скорее происходит от избытка эмоций, от избытка положительных чувств. То есть на уровне подсознания (или вдохновения) происходит следующее: Олег был выдающийся правитель, и по этой причине смерть его должна быть, как у героя эпоса.

А что такое смерть героя эпоса? Герои в эпосе всегда гибнут через самого себя. Что это означает? Это означает, что он так или иначе, прямо или косвенно свою смерть провоцирует. Очень часто формой провокации смерти оказывается попытка от смерти уйти, да. Так Эдип пытался избежать судьбы – и вот сам прямиком в нее и вляпался. Классический пример. Кроме того, эпический герой регулярно гибнет через ноги, это совершенно стандартно. Кроме того, как вы понимаете, имя «Олег» – это русифицированная форма скандинавского имени Хельги. А для скандинавов мотив гибели от некоего весьма интересного укуса змеи – это тоже классика (сразу «Старшая Эдда» вспоминается, хотя детали гибели другие). Итак, в народных сказаниях Олег приобрел эти черты эпического героя. И Нестор их включает в свой текст по причине гигантской любви и уважения к Олегу.

Ровно то же творится и дальше. Если вы посмотрите на историю мести Ольги за убитого Игоря, то вы увидите, что никакой рационалистической критики эта история не выдерживает. Это, разумеется, не отражение реальных событий, не может быть, чтобы древляне трижды сватались к Ольге, чтобы после того, как не вернулись два посольства, они послали посольство третье – не смешите мои тапочки. Специалисты давно уже сказали по поводу тройственной мести Ольги, что это мотив «смерть-свадьба», очень широко представленный в фольклоре, отождествление брачных и похоронных обычаев. Но в фольклоре он связан с образом невесты, а в литературе он оказывается перенесенным на жениха, на послов жениха (потом в «Слове о полку Игореве» он нам тоже встретится, и это будет гибель русичей). Так что мифологизация, фольклоризация образа Ольги тоже, видимо, произошла в народной среде, а потом Нестор нам это сохранил как возвеличивание княгини.

Я сейчас листаю конспект и вот тут как раз вышла на нашу цитату про многонациональный поход Игоря. Давайте отвлечемся немного от разбора текста, снова пара слов про исторические параллели. Итак, со своим замечательным войском Игорь отправляется на греков, и жители Корсуня посылают в Византию гонцов со словами: «и болгаре послали весть, говоря – идут русские, и наняли себе печенегов». Чем это прекрасно? Мы с журналятами над этой цитатой зависали надолго, потому что цитата «русские идут!» наводила ужас на Америку во времена «холодной войны». Как вы видите, эту часовню тоже развалили довольно давно, и даже не в двенадцатом веке, а еще в девятом. Вот вам возраст этого ужасного клича «русские идут».

И вот Нестор доходит до Ярослава. «Ярослав заложил великий город Киев и того городу – Золотые ворота, заложил и церковь Святой Софии Премудрости Божьей, затем церковь каменную на Золотых воротах» и так далее. Почему главный собор Киевской Руси – именно Софийский, причем и в Новгороде тоже Софийский, объяснять надо? Правильно, потому что в Царьграде тоже София. Потому что Русь не хуже Византии, это прямой и четкий ответ Царьграду.

А теперь смотрите.

«Как если один землю вспашет, другой же засеет, а иные жнут и едят пищу неоскудевающую, так и этот. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же Ярослав, сын Владимиров, посеял книжные слова в сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное.

Велика ведь бывает польза людям от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это ведь реки, напояющие всю вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они – узда воздержания. Велика есть мудрость; ведь и Соломон, прославляя ее, говорил: «…»».

«И толпа, услышав четвёртую международную речь, побледнела». Вот обещанный пассаж похвалы книгам. Я не помню, как там это всё редактировалось для школьников. Я точно помню, что мы это как-то в школе проходили, но естественно, что про путь покаяния и узду воздержания советским школьникам вырезали. А между тем именно это, по мнению Нестора, есть то самое разумное, доброе, вечное, которое сеется посредством литературы.

Что еще?

Я не буду больше вам цитировать, вы подустали. Вы сегодня услышали много нового об абсолютно известных вещах, и в этом заключалась принципиальная новизна. Да, именно так. Я лишь повторю, что главная ценность литературы русской от момента ее возникновения – вот она: узда воздержания, быть наставляемым книгами на путь покаяния. И в этом самое удивительное, что, несмотря на такие цели и методы, у нас пошла развиваться художественная литература, о которой мы будем немножко говорить в следующий раз.