Цитаты из книги «Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР»

Перед нами бытовая, «низовая» традиция чтения скрытых изображений, которая в конце 1930‐х годов широко распространилась по городам и весям и встречала сопротивление властей. Обратим внимание, что здесь речь уже не идет о профиле Троцкого, шайке, свастике и столичных слухах, эти интерпретации гораздо ближе традиционной картине мира. Заяц, проступающий в Буденном, — устойчивое фольклорное олицетворение трусости.

Невольно на каждый рисунок в газете или журнале хотелось посмотреть с подозрением 165 .

Соответственно, если сначала идеологические установки о скрытом враге и его послании имели целью искоренение всякой потенциальной двусмысленности, то на следующем шаге гиперсемиотизация превратилась в мощный механизм, систематически порождающий не только неприемлемые для власти антисоветские нарративы, но и открытые остенсивные действия (отказаться носить пионерский галстук на основе таких слухов, нарисовать свастику после слухов о свастике), обладавшие огромной социальной инерцией.

в практике карательных органов вражеский контекст пересиливал даже сакрализованность объекта.

Однако довольно скоро стало ясно, что излишняя ретивость в поиске опасных знаков, а также массовый характер этих поисков приводят к простоям на производстве и экономическим потерям: .

До некоторых пор гиперсемиотизация поощрялась властями.

И в этом заключается главная опасность гиперсемиотизации: запустить действие этого механизма легче, чем остановить его.

Ребята, специальная комиссия исследовала эти вещи. В них не нашли ничего плохого. Это все придумал враг, который хочет, чтобы вы не носили пионерских галстуков!» Срочно стали выяснять, кто же это придумал первый, но так и не нашли. Враг работал умело!

Поиск троцкистских скрытых знаков очень быстро вырывается из-под партийного контроля. Самоуправные инициативы «снизу», находящие то свастику на платьях, то образ Троцкого на значках, приводят к массовым отказам носить вещи и использовать объекты, являющиеся важными атрибутами советской идеологии.

Поиск скрытого знака-индекса, который воспринимается как «подпись» врага, становится повседневной практикой.