Сперва три «Т-14» выстроились в ряд и попро-бовали выломать ворота сразу по всей ширине тоннеля.

Но силенок не хватало. Возможно, виновата была малая сила тяжести, из-за которой гусеницы оскальзывались о бетон и хорошего навала не получалось. А возможно, двери были сделаны очень с запасом…

Но стрелять Растов не хотел. Равно как и включать плазменные резаки. Встать с нулевым аккумулятором на задворках вражеской базы – это же глупость глупейшая! И опаснейшая.

Поэтому продолжили действовать дедовскими методами.

Три машины стали одна за другой цугом. «Пятьдесят четвертый» уперся носом в корму «Динго». «Пятьдесят второй» уперся в «пятьдесят четвертый». Потом вся троица отползла от бронедверей метров на сорок. А потом по команде Помора ка-а-ак дала тягу!

Трехсоттонный таран ударил по левой створке ворот, и она согнулась, как жестянка.

Из треугольной пробоины хлынул воздух вместе с неизбежным при разгерметизации летучим мусором: бумагой, полиэтиленом, одеждой и даже едой – Растов заметил караван сарделек в облаке риса.

Затем камера поймала и увеличила для Растова чайный стаканчик. Автопереведенная надпись на фарси гласила: «Чай зеленый крупнолистовой «Блаженство», первый сорт».

«Значит, нора клонская», – заключил майор.

От этой мысли ему неожиданно сильно полегчало. Очень уж он не любил столкновений с отечественными тайнами, одновременно и опасными, и какими-то… свинцовыми.

Танки ударили еще два раза и полностью выломали погнувшуюся бронедверь, чтобы не мешала.

За ней тоннель расходился на два, причем оба рукава круто изгибались. Один рукав уходил налево, другой – направо и вниз. Ни людей, ни техники – только несколько больших ящиков, неловко выпирающих из слишком тесных для них ниш.

Илютин был тут как тут.

– Растов, это вы вторые двери… гм-гм… открыли?

– Ну как сказать – «вторые», «первые»… Те, которые в ста метрах от начала тоннеля.

– Значит, вторые.

– И что нам это дает?

– Надо… гм-гм… подумать… Стоп! – Голос Илютина резко изменился. – Дайте увеличение на вон тот зеленый ящик!

– Который в нише?

– Да-да!

Растов дал.

– Итить его налево! – воскликнул неожиданно сильно впечатленный Илютин. – Этот ящик – укупорка боевой части бомбы «Рух»! По крайней мере, он так маркирован!

Растов мгновенно сообразил, что к чему.

– Тоннель заминирован, верно? – спросил он Илютина.

– Верно… Слушай, майор, буду с тобой откровенен, чего за моим ведомством обычно не водится… Готов?

– Да.

– Тогда так. Если по правилам, я должен сейчас тебе скомандовать из тоннеля уходить. И дожидаться… гм-гм… моих саперов. Они в экзоскелетах зайдут, все разминируют. А ты будешь стоять на безопасном удалении от входа в тоннель… Но это по правилам. Которые не годятся. Потому что если вдруг из тоннеля выедет любой вшивый «Паланг», он моих саперов как тараканов… гм-гм… перебьет. Поэтому я хочу, чтобы ты продвинулся еще вперед и перекрыл оба тоннеля своими машинами.

Растов выдержал многозначительную паузу и наконец ответил:

– Я тоже буду с вами откровенен, товарищ майор госбезопасности. Если по правому борту от моего танка взорвутся три с половиной тонны силумита, а именно столько несет бомба «Рух», то броня может не выдержать. И тогда весь мой экипаж погибнет от тяжелой компрессионной травмы. Поэтому вопрос: что там внизу такого ценного, из-за чего имеет смысл рисковать жизнями моих людей?

– Вы же рисковали в Стальном Лабиринте, так?

– Рисковал… Забавно, что вы в курсе.

– Я в курсе. Так вот, майор: там, внизу, штука поважнее Стального Лабиринта.

– Считайте, заинтриговали.

«Динго» свернул в правый рукав тоннеля, аккуратно обминул ящик с боевой частью бомбы «Рух» и самым тихим ходом протянул вперед еще метров тридцать. Растов, Кобылин и Игневич во все глаза присматривались к каждой шероховатости стен, к каждому подозрительному пятну на полу.

Если клоны заминировали вход в подземную часть своей базы огромными бомбами, то резонно было предположить, что внутри таится еще множество смертоносных сюрпризов.

И это вовсе не обязательно должны быть килотонные адские машины.

Клонские саперы могли использовать и крошечные мины.

И напалм.

И подручные материалы: газовые баллоны, кислородные резервуары, емкости с маслом, канистры с топливом…

Но не только боязнь подрыва на фугасе обострила чувства Растова до предела. Майор и в самом деле был заинтригован словами Илютина о «штуках покруче Стального Лабиринта».

Воображение Растова рисовало маслом и акварелью.

Тут тебе сверхмашины-терраформеры, покорные каждому мановению руки…

Тут тебе и летательные аппараты с маневренностью как у джипсов-гребешков…

И Х-двигатели размером с гору, свободно переносящие на тысячи парсеков целые планетоиды…

Но если где-то здесь и впрямь имелся огромный ксеноартефакт, то упрятан он был получше, чем смесь исследовательского зонда с техногробницей знаний на планете Навзар. На его присутствие вообще ничего не намекало. Во тьму, прорезанную прожекторами танка, уходила самая прозаичная бетонированная кишка. Выходит, чудеса подпольные, снова?

Растову вдруг вспомнился поединок с Кави-усаном на палашах. Стальная ловушка, истошные крики профессора Терена, сломавшего себе ногу, ощущение бесприютности и отсутствия выхода – вот как было в прошлый раз, когда он гонялся за грозными инопланетными чудесами… Растов поежился.

Меж тем пустота и безвидность коридора взывали к деятельной стороне его натуры.

«Хоть бы уже напал кто», – подумал он и тотчас сам себя отругал за мальчишество.

Вдруг майору почудилось, что по броне танка кто-то постучал. То, что камеры кругового обзора ничего не показывают, перестало казаться Растову достаточным основанием к тому, чтобы игнорировать неопределенную угрозу, которая послышалась ему в этом едва заметном стуке. Майор испытал острое желание взять автомат и немедленно выбраться из танка, проверить, что там снаружи.

«Да нет, просто послышалось», – попытался убедить себя Растов.

– Товарищ командир, – напряженным голосом сказал Кобылин, – то ли у меня глюки, то ли под танком что-то… как будто возится.

Растов вздрогнул.

– Разрешите, я схожу проверю! – сразу вызвался безотказный Лунин. – Все равно я в танке лишний, сижу тут в позе земляного червя…

– Нет, тебе сегодня и так досталось. Оставайся за главного. Пойду я. Со мной Игневич, – решил Растов. – Бери автомат, мичман… Пошли.

Игневич неожиданно громко раскудахтался: «Зачем еще?!», «Мнительность – общий враг!»… Как видно, не хотел геройствовать совсем.

Но Растов был неколебим.

Ходить при почти отсутствующей силе тяжести было чудовищно некомфортно. Без работы магнитных ботинок, надежно припечатывающих каждый шаг майора к надгусеничной полке «Динго», они рисковали прокувыркаться, стучась головами в свод тоннеля, до самого появления Илютина.

– Ты стой здесь, – приказал Растов, когда они с Игневичем добрались до крыши моторно-трансмиссионного отсека. – Свети в тоннель, держи автомат наготове.

– Так точно… Наготове. – Игневичу было явно не по себе.

Растов выключил электромагнитные обмотки и шагнул за кормовой срез танка.

Как он и ожидал, его двухметровое падение превратилось в семисекундный нырок в черное молоко вечной ночи тоннеля.

Внезапно невидимая рука схватила Растова за щиколотки и дернула вниз, непреклонно и сильно.

Майор даже не успел испугаться, как грохнулся на бетон! Будто бы невесть откуда взялась сила тяжести, как на Земле, а то и посильнее!

– Товарищ майор, с вами все хорошо?! – крикнул Игневич. – Мне спуститься?

– Все нормально, – прокряхтел Растов. – Ты сам-то как? Ничего не чувствуешь?

– Домой хочется… И лимончеллы итальянской, мне одноклассник бутылку подарил.

– Я не про то вообще!

– А что я должен чувствовать?

– Повышение силы тяжести… Как? Ощущаешь?

– Н-нет.

– Ну как же?! Они тут вроде силовой эмулятор включили… Гравитацию.

– Нет никакой гравитации, командир. – В голосе Игневича зазвучала тревога. – У вас-то у самого все путем?

– Забудь, – немного невпопад ответил Растов.

С этими словами майор, не вставая, перевернулся на другой бок и посветил под танк. Надо было все-таки разобраться с этим загадочным стуком.

Луч фонаря скользнул по каплям свежей окалины над буксировочным крюком, по пыльным узорам на рустованном брюхе, по череде балансиров… А вот еще какой-то шершавый наплыв… «Грязь, что ли?»

Вдруг Растов похолодел.

То, что в первый миг показалось ему «наплывом», куском спрессованной пыли напополам со льдом, имело, несомненно, искусственное происхождение!

На то указывали серебристый диск толщиной в треть пальца, которым образование крепилось к днищу «Динго» ровно под двигателем, и несколько тонких металлических усов, выброшенных в стороны.

Магнитная мина с устройством неизвлекаемости.

– У нас под днищем магнитная мина, – сказал Растов, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

– А почему она стучала? – спросил Кобылин, продемонстрировав незаурядную для их ситуации тягу к абстрактному знанию. – Ведь магнитная же! Должна прилепиться и все.

– Прекрасный вопрос, – процедил Растов. – Просто замечательный… А как ее обезвредить, тебе не интересно?

– Ну… – Кобылин стушевался.

Ответа на вопрос Растова – как обезвредить? – никто не знал. А вот вопрос Кобылина неожиданно получил наглядный ответ.

Невидимая рука снова прижала майора к бетону. Тут же, прямо на его глазах, мина отлепилась от днища танка и беззвучно шлепнулась на пол тоннеля. Помедлив секунду, она подпрыгнула обратно и вновь прилипла к броне «Динго».

Вместе с этим Растов ощутил, что странный гравитационный эффект исчез и его снова ничто не удерживает.

– Мужики, – тихо сказал майор, – похоже, тут где-то поблизости сидит гномик и играется рычагом эмуляции гравитационного поля.

– Знать бы, гномик наш или клонский.

– В данный момент это не важно. – Растов даже не улыбнулся, хотя шутка была смешной.

В разговор вклинился Лунин, сама рассудительность:

– Я не понял, что вы имеете в виду, командир. Я не чувствую никаких колебаний силы тяжести.

– А я чувствую, – голос Растова становился все более усталым. – Кроме того, мина на моих глазах падала вниз, а потом снова прилепилась к днищу… Вы ведь слышали, как она стукнула?

– Вроде того, – неуверенно сказал Кобылин.

– Но вообще это странно, – разглагольствовал Лунин. – Магнитную мину не оторвать и усилием в двадцать «же»… А если бы ваш гномик подавал тридцать «же», вас бы уже на пол намазало! Как клонский сыр с укропом и фенхелем на горячую кукурузную лепешку.

С брони подал сердитый голос Игневич:

– Товарищи командиры, надо бы обсудить, как обезвредить мину. А не гномиков.

– Я думаю, без саперов мы ничего не сделаем, – вздохнул Растов, поднимаясь с корточек. – Поэтому приказываю всем покинуть танк и следовать за мной.

– Ни сна ни отдыха измученной душе, – проворчал Помор и заглушил мотор.