Глава 2. Основные вопросы исследования

В центре внимания автора находятся несколько фундаментальных вопросов философии. Прежде всего, это вопрос о сущности философии: чем она является и в чём её уникальность по сравнению с другими формами познавательной деятельности. Автор предлагает ответ, сводящийся к определению философии через её метод. Он спрашивает: что отличает философское размышление от научного анализа или художественного творчества? – и отвечает, что отличием служит особый диалектический подход, сочетающий объективное и субъективное начала мышления.

Отсюда вытекает второй ключевой вопрос: каков предмет философии. Поскольку традиционно философию затрудняются определить по объекту исследования, автор утверждает, что философский метод способен сделать любое явление предметом философского рассмотрения – но под особым углом зрения, а именно посредством выявления в нём объективной и субъективной сторон и их взаимосвязи. Например, «философия образования» будет изучать не сами педагогические методики или факты (это задача специальных наук), а влияние этих методик на сознание и обратно – влияние сознания на эффективность обучения. Тем самым затрагивается классический философский вопрос о соотношении объекта и субъекта в процессе познания. Автор развивает эту тему, обсуждая, как наше сознание формирует понятия об окружающем мире и как мозг физически реализует процесс познания.

Связанный с этим третий блок вопросов – это эпистемологические проблемы: как возникает знание, что такое понятие и истина, как отличить философское знание от псевдознания. Автор вводит оригинальные определения: понятие рассматривается двояко – и как информационная конструкция сознания, и как физический аналог объекта в мозге. Истиной же он называет такое понятие, которое соответствует обеим сторонам познаваемого явления – и объективной, и субъективной. Неполное соответствие ведёт к разным типам неполноценного знания (спекуляциям, мнениям, убеждениям и т.п.). Вопрос о критериях истинности философских рассуждений таким образом выходит на первый план: автор пытается показать, по каким правилам следует строить философское доказательство и опровержение, чтобы достичь подлинно философской (т.е. диалектически полной) истины.

Наконец, книга затрагивает методологический вопрос о том, как должна развиваться сама философия. Автор критикует состояние современной философской мысли, указывая на её кризис, и спрашивает: каким образом философии выйти из тупика? В ответ он предлагает обновление исходных понятий и принципов на основе Основного метода. Это поднимает вопросы и об истории философии (как эволюционировало философское мышление вместе с мозгом человека) и о границах философии в современном мире. А.Жалнин рассматривает исторический процесс выделения наук, искусств и других дисциплин из единого поля философии и ставит вопрос: что осталось за философией, какова её особая ниша сейчас? В книге обсуждается, почему философия не должна претендовать на компетенцию специальных наук или превращаться в художественное творчество, а должна сосредоточиться на собственном методе и тех задачах, где без него не обойтись. Таким образом, автор разбирает классический философский вопрос «что может философия?», переопределяя её роль как интегративного способа мышления, способного приносить новую мудрость за счёт преодоления односторонности сугубо объективного или сугубо субъективного подходов.

Глава 3. Аргументация и логика рассуждений

Александр Жалнин выстраивает свою аргументацию достаточно последовательно: он начинает с общедоступного наблюдения о кризисе идентичности философии и логично переходит к предложению решения через переопределение ее метода. В рассуждениях автора заметна стремление к строгости – вводятся четкие определения (философия как регулятор субъективного и объективного, реальность как квазипонятие, истина как соответствие двум сторонам и т.д.), прослеживается внутренняя логика между тезисами. Например, из посылки о двойственной природе сознания вытекает необходимость особого метода познания; из определения философии через этот метод – вывод о том, что предмет философии не ограничен какой-то областью бытия. Такие выводы выглядят убедительно в рамках заданных определений. Кроме того, автор подкрепляет свои тезисы ссылками на естественно-научные аналогии(фазовая работа мозга, физическое формирование аналога объекта в нейронных структурах). Это придает рассуждениям видимость эмпирической обоснованности: философский метод описывается не как абстрактная схема, а как реальный процесс, происходящий в мозге. Такой натуралистический поворот в аргументации (апелляция к нейрофизиологии) – смелый шаг, который логически увязывает философию с данными о работе сознания.

Однако логика автора местами вызывает вопросы. Он декларирует, что современные философские теории, игнорирующие принцип диалектики субъективного и объективного, «не являются философскими исследованиями». Этот тезис сам по себе спорен (об этом ниже), но важнее то, что он по сути закрывает авторскую систему от внешней критики: если кто-то не согласен с предлагаемым методом, то, по его логике, это возражение уже «не философское». Таким образом, в рассуждении присутствует элемент круговой аргументации: философия определяется через Основной метод, и всё, что этому методу не соответствует, заведомо исключается из числа «настоящей философии». Это логическое сужение может быть посчитано чересчур догматичным. Кроме того, некоторые переходы в тексте остаются интуитивными, хотя автор и подчеркивает роль интуиции. Например, идея «живых понятий» – хотя и увлекательна – вводится скорее описательно, через частные случаи и опыт автора, чем строго выводится из предыдущих положений, что по строго научным меркам не слишком убедительно. Тем не менее, в целом логическая структура книги выдержана: каждое новое понятие вводится на базе уже установленного, а вся система понятий взаимосвязана через единый принцип. Можно сказать, что А.Жалнин выстроил своего рода аксиоматику философии: приняв базовую посылку о двух сторонах и их диалектическом единстве, дальше читатель следует достаточно чёткой логике вплоть до практических следствий.

Глава 4. Сильные стороны методологии автора

Чёткое определение предмета и метода философии. Одним из главных достоинств книги является стремление автора навести методологическую ясность в том, что такое философия. А.Жалнин не оставляет философию расплывчатой «любым размышлением ни о чём», а даёт ей конкретное функциональное определение. Философия представлена как особый метод познания, применимый ко всему, но отличающийся своим углом зрения. Такой подход помогает отграничить философское исследование от научного (где достаточно объективного анализа) и от чисто субъективных рассуждений. Это, безусловно, усиливает позицию философии как дисциплины: ей возвращается собственное лицо и поле деятельности. Кроме того, определив философию через регуляцию отношений субъекта и объекта, автор предлагает элегантное решение старой проблемы: вместо поиска уникального объекта (которого у философии нет) он предлагает уникальный метод, которым философия и ценна.

Интеграция рационального и иррационального начал. Метод, предложенный автором, стремится объединить достоинства различных способов мышления – строгую логику науки и живую образность искусства. А.Жалнин фактически призывает мыслить цельно, не впадая ни в сухой объективизм, ни в голословный субъективизм. Он вводит понятие трех режимов мышления (объективизированного, субъективизированного и режима взаимоперехода), что позволяет сознательно переключать стиль мышления в зависимости от задачи. Эта идея ценна практически: она учит философа быть гибким, использовать и анализ фактов, и интуицию, и синтезирующее воображение. Такой интегративный подход может повысить креативность и глубину философских изысканий, устранить однобокость. Более того, связь с реальным функционированием мозга (две фазы работы – чувственная и мыслительная придаёт методологии элемент научности: она выглядит совместимой с психофизиологическими теориями мышления.

· Практическая направленность и проверяемость. Ещё одно сильное качество концепции – стремление сделать философию практически полезной и проверяемой. Автор вводит критерии философского доказательства: необходимо доказать наличие и полноту взаимоперехода объективного и субъективного в рассматриваемом вопросе. Это означает, что философское утверждение не должно оставаться голословным – нужно показать, как фактологическая сторона и переживательная сторона темы сходятся. Такая установка дисциплинирует философское мышление, сближая его с научным по проверяемости результатов. Кроме того, автор показывает возможные применения метода: от анализа любых проблем (социальных, психологических и т.д.) до воспитательных практик и улучшения когнитивных способностей. Например, технология «живых понятий» обещает развитие памяти и параллельного мышления. Также заявляется позитивное влияние правильного философствования на внутреннюю гармонию и даже здоровье человека. Всё это демонстрирует жизненность философии: она предстает не академическим упражнением, а навыком, влияющим на качество мышления и жизни. Такой прагматический поворот усиливает ценность методологии в глазах читателя.

Глава 5. Слабые стороны и возможные возражения

Несмотря на новизну и продуманность, методология А.Жалнина вызывает и ряд критических вопросов. Во-первых, его широкое определение философии через метод диалектики субъективного и объективного можно счесть спорным и исключающим. Автор фактически объявляет не-философией множество направлений, не пользующихся его подходом. Это явно вызовет возражения у представителей тех самых направлений – скажем, у последователей аналитической философии или феноменологии – которые могут утверждать, что их методы тоже правомерны и плодотворны. Жалнин называет их труды «умозрительными схемами» или «дубликатами наук», но это скорее риторический приём, чем доказанный факт. Его критерия «истинности» и «полноты» знания (наличие взаимоперехода сторон) также можно оспорить: философ, склонный к, например, феноменологическому методу, возразит, что субъективный опыт сам по себе достоин анализа без привязки к объективным фактам. Таким образом, возражение о валидности метода состоит в том, что А.Жалнин провозглашает монополию одного подхода, не доказав, почему другие подходы неверны – он лишь указывает, что они односторонни. Но односторонний подход может быть уместен для определённых задач (например, сугубо логический анализ языка успешно решает свои проблемы без учета эмоций).

Во-вторых, оригинальность Основного метода тоже можно поставить под вопрос. Сам автор признаёт, что название «диалектика объективного и субъективного» отсылает к хорошо известному философскому принципу (диалектическому методу). Его новизна скорее в интерпретации через призму нейрофизиологии и в приложении к определению философии. Критик мог бы заметить, что многое из сказанного перекликается с идеями диалектического материализма (единство материального и идеального, практика как критерий истины), с гегелевской диалектикой (движение понятия к совпадению с объектом) или с кантовской проблематикой соотношения вещей-в-себе и явлений. А.Жалнин не цитирует классиков, но его «Основной метод» стоит в ряду подобных попыток найти синтез субъекта и объекта. Поэтому скептик может спросить: а что принципиально нового предлагает автор? Возможно, новое здесь – только терминология («живые понятия», новая трактовка реальности), тогда как суть – вариация на тему старой диалектики. Если это так, то вклад методологии может показаться менее значительным, чем заявлено.

Кроме того, практические аспекты книги порождают сомнения в доказанности. Например, заявленные случаи феноменальной памяти у автора и его эксперимента с ребёнком, запомнившим 10 страниц текста, нуждаются в независимой проверке. Идея «живых понятий» пока скорее гипотеза, не подкреплённая научными данными (сам автор оговаривается, что не знает о существовании исследований на эту тему). Следовательно, можно возразить, что некоторые выводы книги опережают доказательства. Аналогично и с влиянием философствования на здоровье: тезис о том, что гармонизация фаз мозга улучшает иммунитет и предотвращает болезни, звучит интересно, но требует медико-научного подтверждения. Без него эти утверждения выглядят как умозрительные прогнозы. Критик мог бы назвать их чрезмерно амбициозными: автор возлагает на философию роль панацеи, которая и знания упорядочит, и сознание гармонизирует, и здоровье поправит. Скептически настроенный читатель усомнится, не переоценивает ли А.Жалнин возможности своего метода.