Таинственный домик

Дня через три после того, как горячий ключ на дне Нарышки открылся, пришли волки-певуны к Анохе и рассказали, что видели на реке двух лебедей. Очень им захотелось лебедятинкой полакомиться, а как к ним подступиться, не знают.

Ну, Аноха и рад стараться своих волков необычной кухней побаловать.

– Ах вы лапушки мои! – зареготал он. – Сейчас-сейчас, я вам хоть тонну лебединого мяса накудесить могу!

Арий, вожак стаи, говорит:

– Нам живых охота взять. Хочется, чтобы живая плоть в зубах трепыхалась…

Аноха усмехнулся и говорит:

– Вам ли, избранным, за ними гоняться? Лебеди и улететь могут.

– Не-а, эти не летают, – осклабился молодой волк, у которого сложное имя – Реквием Тромбонис. – Силёнок нет, крылья еле волочат.

Аноха поскрёб затылок и подумал: «И то правда, пускай живыми лебедями душу отведут. Может, у них голоса звонче станут».

Ночью пришёл Аноха с волками на берег Нарышки. Луна круглым блином на серёдку неба выкатилась, ярко светит, оттого и далеко видать. Аноха из-за бугорка чуть высунулся, волки тоже через кусты и заломник на реку смотрят.

Если со стороны глянуть, покажется, что Яшка с Машуней не в домике, а на воде спят. Дремлют, прижавшись друг к дружке, и их помаленьку течением к ледяной кромке относит. Яшка каждые десять минут вздрагивает, оглядывается по сторонам. И если их с Машуней близко ко льду прижало, он тихонько, чтобы не разбудить, Машуню подальше отталкивает. Бывает, и Машуня просыпается. Тогда уже она за порядком смотрит.

– Ну что, мои хорошие, слюнки текут? – ласково спросил Зелёнка. – Сейчас лебедятинки отведаете. Знаю, заслужили. Лосятина и оленина уже оскомину на зубах набила? Мне ли не знать, что избранные и питаться изыскано должны?

Показал Аноха на лебедей и говорит:

– Сейчас я невидимо к ним подойду и оморочь наведу. От моей силы они не скоро проснутся. А вы не зевайте. Вон там, на краю льдины, дожидайтесь, – Аноха махнул рукой вниз по реке, указывая на ледяную пластушину, перегородившую реку от берега до берега. – Туда их течением принесёт. Да, смотрите, в воду не лезьте. Не ровен час, простудитесь ещё, заболеете. Возись потом с вами. И раньше времени не высовывайтесь. Сперва я их усыплю, а вы смотрите: когда я видимый стану, тогда и на лёд выходите.

Волки головами закивали и, прикрываясь прибрежным кустарником, стали к месту пробираться.

– Красавцы мои, – сказал Аноха, любуясь на волков вслед. – Ни у кого таких нет!

Вошёл в нужное состояние и невидимый стал.

Кстати, сразу тебе скажу, как лесовины невидимые становятся. А то подумаешь, что это волшебство какое-то, сказки. А вот и нет, всё по науке. Просто лесовины – только это между нами – из скрытой материи состоят.

В нонешнее время даже люди знают о скрытой материи. Не буду тебе говорить, как лесовины её называют, больно мудреное название, а люди её темной материей нарекли. Потому так назвали, что её обычным глазом не видно и никакими приборами не схватишь. Правда, их знания – так себе. Просто математики взвесили на бумаге всю Вселенную, и оказалось, что по законам физики она намного больше весить должна. Получилось, что галактики со звёздами всего пять процентов занимают от общей массы, а остальное непонятно что. Потом и опытным путём доказали существование тёмной материи. Там ещё тёмную энергию обнаружили… ну да ладно, не о ней речь.

Люди даже не представляют, какое разнообразие материи скрыто от их глаз. И эта материя на многие классы разделена. Но есть среди них особый род атомов, которые могут собираться в любую конструкцию, как и обычные атомы. В общем, из этой скрытой материи хоть что сделать можно, даже живой организм. Эта конструкция ни при какой температуре погибнуть не может – хоть абсолютный ноль, хоть миллиарды градусов, – и никакие физические силы её не разрушат.

Слушай дальше, в обычном состоянии скрытая материя невидимая и не подвергается действиям никаких сил. Но, составляя живой организм, она может управляться сознанием. Этот закон называется в честь… хотя, знаешь, имя этого гениального лесовина людям ничего не скажет. Он первым объяснил, почему скрытая материя возможна в определённых сложных конструкциях. Это он вывел формулу, связавшую сознание и энергию вместе. И доказал, почему уравнение не имеет прямёхонькой пропорциональности. Проще говоря, почему сознание может переходить в энергию, а энергия в сознание нет.

Вроде бы не очень закомуристо сказал. Словом, если скрытая материя сама захочет, может она и видимая быть, и могут на неё разные физические силы действовать – электромагнитные, гравитация и т. д. А если не захочет – тут уж ничего не поделаешь.

Стал, значит, Аноха невидимый и к лебедям направился. По бережку до воды дошёл, а там и по водной глади пошлёпал, как посуху. Веса в нём никакого, потому на воде даже ряби нет. Лебеди его и не слышат. Машуня, правда, вдруг проснулась и оглянулась заспавшимися глазами по сторонам. До льда далеко, да и вокруг никого не увидела, успокоилась сразу, к Яшке ещё теснее прижалась, голову положила ему на спину и опять уснула.

«Вот бестолковая птица, – подумал Аноха. – Если не видит, значит, и спи спокойно? Ну, спите, спите… Нет, милые, не суждено вам больше проснуться… – и вдруг… взгрустнул, жалко ему стало лебедей. Посмотрел, как они друг к дружке жмутся и ажно сердце защемило. – Ладно, нечего тут… Доброе дело делаю – и лебедей от мук избавляю, и волки мои сытые. Побалую их лебедятинкой, заслужили».

Идёт себе по воде, ни о чём не печётся. По сторонам не смотрит, а под ноги – тем более. Метров двадцать от берега отошёл, до лебедей рукой подать, а он вдруг как шибанётся лбом о какую-то невидимую стену! Ажно искры из глаз посыпались. Очухался малость, глаза продрал, глядит: вот чудо так чудо! Посреди реки – прямо на воде! – домик стоит… Небольшой такой домишко, в одно окошко, а на крыше две трубы… Из обоих дымок клубится, а из окошка тусклый свет мерцает.

Аноха рот раззявил и ошалело глазами ворочает – гляди, как бы умом не пошатился. Смотрит и никак понять не может, откуда на реке домик взялся и как он его раньше не видел.

У самого, получается, зрение не ахти какое. Да и где это видано, чтобы дома на воде ставили. Свай никаких нет, и если течением его немного сносит, потом какая-то неведомая сила на место возвращает. Про себя-то Зелёнка думал, что всё на свете знает, все природные законы изучил, ничем его не удивишь, а оно вон как…

Подошёл он к окну, в избу заглянул, а там, на мягкой подстилке возле печки, лебеди лежат. Друг на дружку головы положили и спят. Посапывают себе помаленьку и горя не знают. Вот чудо так чудо! Издалека-то видать, что лебеди на водной глади ночуют, а близко посмотришь – они уже в домике. Как будто Аноха, когда на невидимую стену наскочил, в тот же миг в другом мире очутился.

Аноха даже разозлился.

– Болваны! – гаркнул он. – Без моего разрешения реку захватили.

Обошёл вокруг дома… и дверей не нашёл. Однако лесовинам и двери никакие не надобны, через стены шуруют не хуже любого нейтрино. Попробовал Аноха тайной силой через стену протиснуться, да только ничегошеньки у него не получилось. Уж и психовал и шишек себе набил.

Так лесовин внутрь и не пробрался. Хотел он в окно постучать, и уж было руку поднял… да вдруг передумал. По природе своей Аноха трусоват малость, всякой неизвестности побаивается. Да и понял, что домик из особенного материала сделан. Раз тонкое тело не пускает, значит, чья-то высшая придумка…

«Неспуста дом на реке объявился, неспуста, – рассудил он. – Не могли сами лебеди его поставить. Наверно, кто-то сильный этих лебедей оберегает. Разузнаю-ка я лучше, что да как, а там и видно будет».

Тем временем волки не вытерпели и на лёд высыпали. Языки из пастей вывалили, стоят, слюной обливаются.

Аноха подбежал к ним и давай в ярости пинками разгонять.

– А ну, дармоеды, брыкайте отсюда! Ишь, размечтались! У, проглоты несытые! Разжирели на дармовых харчах! Всё вам мало!

Волки прыснули врассыпную, а Аноха ещё долго вдогонку грозился.

На следующее утро лесовин опять на речку пришёл. Издалека смотрит – лебеди плавают, а ближе подойдёт – на реке домик стоит, и лебеди внутри него.

Домик этот странный очень. Яшка с Машуней его будто не видят и не замечают. Поплывут куда-нибудь, и домишко за ними плывёт. А если опасность какая-нибудь предвидится, домик сразу лебедей в нутро своё забирает. Как будто он сам живой.

Попробовал Аноха по дну пройтись. Дошёл до места, где дом плавает, а там столько рыбы, что проходу не дают. Еле-еле пробрался и под самым домиком горячий ключ обнаружил. Удивился лесовин, а больше того, испугался. Бежал оттедова не хуже Вьюги. Дома уже, когда отпышался, решил больше лебедей не трогать.

Такое вот чудо Илька явила. Девчушка, сама того не ведая, вокруг Яшки и Машуни огромной силы защиту возвела. Просто полюбила их в сердчишке своём, пожалела и даже испугалась, что с ними беда случиться может. Всего-то и делов, а вот теперь скрытая сила их бережёт. Видать, пробудила Илька редкостный природный закон, о котором на Земле мало кто знает. А может, он и вовсе раньше здесь не встречался. Что и говорить, от доброго сердца всё новое во Вселенной возникает. Да и сама Вселенная от любви появилась, а не от взрыва какого-то там. Хотя и похоже это было на взрыв…

…Аноха целый день от страха трясся, а когда вечером жена (у которой, кстати, смешное имя – Оса-Пилюля) из леса пришла, сразу её упредил:

– Пилюля, под яр на тальцы не ходи. Там нечистая сила поселилась.

Оса посмеялась и говорит:

– Эх, Зелёный! Возишься со своими волками и не знаешь, что у нас в лесу девочка маленькая, из людей, объявилась. Её уже Хозяйкой прозвали…

– Какая такая хозяйка?! – опешил Аноха. – А мы тогда кто?

– Мы и есть настоящие хозяева, а она… да рази безмозглое зверьё что понимает?! Эта малявка, вишь, добренькая оне и липнут…

– Этого нам ещё не хватало, – помрачнел Аноха. – К Ермолаю Садовнику тоже девочка в лес приходила. Помнишь, он слезьми обливался? Пришла, говорит, маленькая такая, тихонькая девочка – и весь лес вдребезги…

– Ага, как же не помнить! Он после того случая умом повредился.

– Видала, говоришь? А какая она, девочка эта?

– Глаза хитрющие-хитрющие, самые лисьи и есть. Улыбку с лица не смахнёшь. Но самая сила, думаю, у неё в… косичке. Волосы русые и до плеч так-то. Косу немного набок заплетает, и она у неё не на спине весит, а спереди, на плече, лежит себе смирнёхонько, как приклеенная, не болтается. Коротенькая такая косичка, а, сдаётся мне, в ней огромная сила заключена. Из-за этой косички на неё нашенские чары не действуют. Бровки у неё ещё чудесные, реснишки…

Скажу тебе, Оса-Пилюля по сути своей – сыромаха⁵. Не подумай, конечно, что природная волчица. Обычная она лесовинша, просто до крушины⁶ волчицей была – ну и по каким-то тайным причинам на Земле осталась. Теперь вот тулово у неё человечье, но голову волчью носит. Это, вишь, Аноха попросил, чтобы она эдак выглядела… Самой-то ей не по нраву, очень она людям завидует. Вот и обращает внимания на разные там их косички, бровки, реснишки… Кстати сказать, Аноха попервости, когда в лесовины заступил, заячью голову носил. Потом экспериментировал долго и, в конце концов, человечью нацепил.

Знаешь же, как Зелёнка волков любит. Вот и Пилюле присоветовал. Дескать, так красивши, да и зубы у волков крепче и острее, ими кусать ловчее. Хотя Оса мясного ничего не ест. Видать, в прошлой жизни так дичины объелась, что теперь и на дух не переносит. Вот яблоко погрызть или морковку – другое дело, может и мешок зараз съесть.

А вот Анохе, наоборот, всё больше мясное подавай. Иной раз и сырое мясо слопает, не поморщится. Ну да ладно, не о том речь.

Так и ходит Пилюля с волчьей головой. Чёрным платком подвяжется разве что, и то на затылок его сдвинет, чтобы уши торчали.

Вообще-то, скажу тебе, Оса ничем Анохе не уступает, стоят они друг дружку, стоят… Только в том разница, что Аноха совсем лесом не занимается, а Пилюля чересчур рьяно. И всё-то у неё вкривь-вкось выходит.

Сама холода не чувствует, по термометру справляется. Когда лютые морозы ударят, она по лесу бегает, лесной народец полошит.

Сгонит всех зверюшек на полянку, из тёплых схоронок выдернет и учит:

– Мороз страшный, поэтому из ухиток не высовывайтесь, а то ещё уши отвалятся.

Звери слушают её, дрожат от холода. Кто и вовсе так закоченеет, что зуб на зуб не попадает, а Пилюля знай себе лекцию читает, как надо греться и от холода спасаться.

Медведь, бывало, уже заснёт крепенько и сны видит, а лесовинша залезет к нему в берлогу, растолкает и спрашивает:

– Почему не пришёл, когда я зверей собирала? Ты же погибнуть можешь!

Косолапый спросонья глаза продирает, ничего понять не может, ворчит раздражённо. А Пилюля не унимается:

– Тебе что, особое приглашение нужно?

Медведь не выдержит и заплачет:

– Оставьте меня. Зачем вы меня обижаете?

– Поговори ещё! – сердится Оса. – О тебе же непутёвом забочусь. Замёрзнешь, окаянный, а мне переживай потом. Гляди, заснёшь и поминай как звали. Стыня Ледовитка две недели лес студить будет. Земля-то наскрозь промёрзнет, вместе с тобой…

Вылезет из берлоги, а медведь ещё долго уснуть не может, с боку на бок ворочается.

Вот такая она, Оса. Что и говорить, далеко про неё кривая слава покатилась. У любого лесовина спроси, про Осу-Пилюлю, он тебе такого нарасскажет!

Ну да ладно, а в том разе Пилюля с Анохой долго ещё разговор вели и спорили. Всё думали, надо им лес от маленькой девочки беречь, или пусть уж так…