Спустившись наконец в низ, Орлов принял участие в скромной трапезе, после которой время стало тянуться еще медленнее. Шел час за часом их томительного ожидания, но ничего не менялось. Сидя у потрескивающей печи, поручик сквозь дрему, слушал неторопливые разговоры Степанова с инженером. Которые обсуждали и будущие земель станичного юрта, которая почиталась неприкасаемой собственностью, о том в каких губерниях лучше сеять пшеницу и рожь, а в каких ячмень и табак. Про то, как перед началом работ в поле, святили его святой водой, помогая в работе родственникам и соседям. Рассказы испанцев про то, как у них собирают виноград и делают затем вино, которое хранят в больших бочках. О странном увлечении испанцев кровавой каридой, приводящий их народ в какой – то животный экстаз и совершенно не понятный подданным Российской империи. Которые в отличие от испанцев, восхищались бескровной джигитовкой. Где о мастерстве наездника, судили по точности выполняемых им гимнастических приемах, на скачущей лошади. Когда казак должен был уверенно держаться на коне и сидя, и стоя, и перемахивая на одном дыхании под животом лошади с одного бока на другой на полном скоку.

Но все темы, так или иначе, сводились к предстоящему захвату шхуны англичан, к их подлости и коварству. И связано это было, с еще недавно пережитой Крымской компанией, об итогах которой никто не мог сказать, что этот мир тверд и, что он надолго. Все понимали, что заключенный мир между Россией и Англией, никак не решал исхода их противоборства, которое проходило вдоль всех границ и самых дальних владений двух империй.

Когда уже стал приближаться вечер и Орлов стал подумывать о возвращении в форт, в столовый барак буквально влетел Степанов, выпаливший с порога:

– Ваше благородие! Стрелял кто – то! Пока не ведомо кто, выстрелы из-за сопки эхо несет!

– Все к бою! Оборону держать на все стороны! – крикнул Орлов, вскакивая. Почувствовав как заныло сердце.

Выскочил наружу, он бросился утопая по щиколотку в снегу, к сторожевой вышке. Буквально взлетев по скрипучим ступенькам на смотровую площадку, сорвал бинокль и стал сосредоточенно всматриваться в прилегающую к лесопилке территорию. Вскоре до них со Степановым донеслись одиночные выстрелы, топот копыт и фырканье лошадей. Орлов в напряженном ожидании замер с биноклем, сосредоточив свое внимание на соседней сопке, откуда и доносились выстрелы. Прошло еще несколько томительных минут и на каменистой осыпи, у подножия сопки, заросшей высоким еловым лесом, появился всадник. Который скакал во весь опор, на черном как смоль коне, ведя за собой еще трех лошадей.

– Это американец, – со вздохом облегчения, проговорил поручик, – который с Джоном, охотится за головами. Вот только не пойму, почему он один и где его товарищи?

– Кто же за ним так гонится? – пробормотал урядник, крестясь. – Так ведь и лошадок загонит!

– Кажется, я знаю, кто его преследует, – отозвался Орлов, опуская бинокль. – Койоты на него охоту решили устроить загонную! Ну, что же, давай подмогнем союзнику.

Отдав бинокль казаку, поручик не торопясь передернул затвор винтовки и стал тщательно целиться в стаю хищников. Которых американец, пытался держать на расстоянии, одиночными выстрелами из револьвера. Несколько выстрелов из винтовки внесли сумятицу и панику среди хищников, которые резко замедлили свой смертельный забег, а потом и вовсе скрылись в чаще.

– Я Харли, из Сант – Луиза, – представился всадник, тяжело дыша. – Спасибо, что помогли отогнать этих тварей. Которые на меня с лошадками, решили поохотиться.

– Поручик Орлов, – козырнув, представился офицер, – а это урядник Степанов. Где же ваши товарищи?

– В засаде они сидят с ночи! Человек верный шепнул, что готовятся англичане якорь выбирать! Вот мы выдвинулись для наблюдения за ними! Меня Джон за вами отправил, а самому с лошадками нашими приказал у вас в форте дожидаться.

– Джон так уверен, что у нас все получится? – проговорил поручик, покачав головой. – Прими, Степанов лошадок, идем, Харли, чайку горячего выпьешь, под кашу маисовую. Заморозил вас смотрю Джон, до невозможности.

Орлов внимательно посмотрел на американца средних лет, с открытым добродушным лицом, красным от мороза. Одетым в темное шерстяное пальто, с огромным вязанным шарфом на горле и серой широкополой шляпой на голове.

– Джон уверен, что англичане стоят в наших водах и скоро действительно поднимут якоря?

– Да, сер, можете не сомневаться! – кивнув, проговорил Харли. – У нас верные источники.

– Хорошо идем в избу. В форте найдешь старшину, расскажешь ему все, фуража там правда не много, ну что – то придумаете! Я не думаю, что вся эта затея, займет много дней, идем.

– Вот ведь как койот обнаглел! – с жаром, бормотал Харли. Все еще не веря в свое спасение. – Они ведь жрут все подряд! Им ведь все равно кого сожрать, хоть птица попадется, хоть лягушка, хоть рыба с енотом! Эти твари и на бобров нападают, а могут и на оленя охоту загонную устроить! А тут меня решили с лошадками измором взять!

– Да уж всеядные твари, – кивнув, пробормотал Орлов. Не торопливо закуривая папиросу.

– Правда, ваша, сер! У нас в южных штатах, они вообще и ягоды жрут с фруктами, а уж если есть арахисовая плантация, то их от нее за уши не оттащишь.

– Здесь на Аляске, им конечно голоднее живется, чем в ваших южных штатах, – кивнув, проговорил поручик. – Поэтому они и вынуждены, устраивать свои загонные охоты. Где на оленей, а где и на одиноких всадников вроде вас. Меня койоты не преследовали, но один раз по лету с медведем пришлось сойтись.

– Не уж – то врукопашную?

– Да нет…, шел я тогда по берегу, вижу на песчаной отмели свежие следы крупного медведя. Захожу за пригорок, а он там сидит и рыбину жует, прости Господи. Теперь во снах, частенько вижу его оскаленную пасть, с желтыми клыками. Насилу успел пальнуть с винтовки в косолапого! Благо собачка, царствие ей небесное, его придержала. Очень крупный самец был. Скажи мне вот что, Харли…, а англичане нас с воды не заметят?

– Нет, конечно, – уверенно проговорил тот. – Джон с охотниками старые воины. Они у основания скалы укрылись, среди валунов и их точно с воды не видно.

– Хорошо, чаевничай, да поспешаем!

Отправив американца с лошадьми в форт, Орлов выступил со своим отрядом на соединение с Джоном, найти которого по следам Харли, не представляло большой сложности. Весь их путь лежал среди густого хвойного леса, который покрывал остатки большого хребта, где в изрезанных эрозией местах, даже в наступающих сумерках, легко угадывались пласты галечника или глины с линзами торфяника. Лишь когда уже совсем стемнело, Орлову удалось выйти к притаившимся в засаде американцам.

– Рад видеть тебя, Генерал! – воскликнул Джон, дыхнув перегаром. – Рад, что не передумал и присоединился к нашей охоте! Предупредить, что уходим времени не оставалось, уж извиняй. Я смотрю, ты и испанцам винтовки выдал? Не боишься, что в спину палить начнут?

Орлов не спеша устроился на лежанке, из хвойного лапника и тихо проговорил:

– Им до дому добраться надобно, да и злые они на англичан. Ну, а получится все, так и в морском деле подсобят.

– Ну, что же разумно. Может, выпьете для разогрева?

– Зачем пить перед боем? Я бы и тебе с друзьями не советовал.

– Это, Генерал, настоящие хлебные виски! От них же захмелеть не возможно, да еще на морозе, который все выветривает.

– Ладно, рассказывай чего вы тут высмотрели, за все это время. Корабль – то с англичанами здесь или нет? Что – то я ни одного огня не вижу на мачтах.

– Маскируются, – отозвался американец. Делая глоток из бутылки. – От берега пару кабельтовых будет до шхуны.

– Хватит тебе пить, – покачав головой, проговорил Орлов. Пытаясь рассмотреть в бинокль силуэт корабля.

– Видал, Бен, какие эти русские серьезные мужики, – с улыбкой, проговорил американец. – Это, Бен, он тоже бывший фермер из Сант – Луиза, как и Хари, а тот, что самый дальний – это Тони. А, Харли, в форте примут?

– В форте все будет правильно! Найдется там место и для Харли и для лошадок ваших.

– Я так думаю, что вас нам сам Всевышний послал, как оберег! С вами – то мы и англичан захватим, и Чарли негодяя скрутим! А то ишь чего поганец удумал, в Старый Свет отбыть тихонько. Не переживай, Генерал, нам осталось только их лодку дождаться, да когда в лес с мешками уйдут. Тогда и корабль отобьем! Обещай мне, что в Ново – Архангельске угостишь нас, вашими славными блинами с икрой и, чтобы обязательно под водку все это было сделано!

– Договорились, – кивнув, прошептал поручик, – только вначале давай все сделаем правильно. А уж потом и водку, под икру с блинами будем кушать. Скажи, где ваш Чарли прячется?

– В деревне у туземцев, с дружками он там, гнида затихорился! Ждать они там будут англичан, с ними и вернуться на судно.

– Понятно. А скажи, Джон, что ты думаешь по поводу лесопилки, где вы останавливались на ночлег? Я понять не могу, почему ее наши люди покинули.

Американец внимательно посмотрел на Орлова и, пожав плечами произнес:

– Кто его знает…, но мне тоже показалось странным, что столько добра и вдруг все брошено. Одно могу сказать, что боя не было, следов пожара тоже, похоже люди покидали лесопилку спешно, но без паники.

– Может, потому что им сообщили о продажи этой земли?

– Ну, вот началось, – пробормотал Джон, разведя руками. – Уже и ты, Генерал, с нашего госсекретаря смеешься.

– Почему смеюсь? – уточнил поручик.

– Потому что эта идея бредовая, может придти в голову только бальному человеку, вроде нашего госсекретаря! Ну, сам посуди, кому нужны все эти снега и горы? Да еще с пьяными племенами туземцев! Слышали мы краем уха эту сказку! Только запомни, что у нас еще конгресс есть, между прочим, который никогда не позволит, нашему чудаковатому старику чудить. И вообще про такие глупости я даже разговаривать не хочу!

– Тогда расскажи, давно ли работаешь на Пинкертона?

– Это можно! Уже больше двух лет.

– Не надоело, терпеть лишения вдали от дома?

– Я живу в Нью-Йорке, – отозвался тот, горько усмехнувшись. Растирая замерзшее ухо. – Надоело, Генерал, как раз жить и работать в каменных трущобах, где люди не хотят жить по законам Библии.

– В каком это смысле? Что ты имеешь в виду?

– Коррупция, будь она не ладна, – отозвался Джон. Раскуривая окурок сигары. – Я слишком хорошо познал силу этого порочного и распространенного у нас явления, как союз полицейских и политиков. Одно время я даже пытался бороться с этим, по мере сил разумеется. Ну, а когда понял всю бессмысленность этой затеи – ушел к Пинкертону и, не жалею об этом поступке.

– Отчего же у вас все это творится?

– Потому что местное управление у нас осуществляется не так как в остальном мире, или как у вас в России. У нас избирательные компании, ведутся не ради городов или людей, а во имя двух партий толстосумов.

– Ты хотел сказать, во имя политических партий? – уточнил поручик. Вслушиваясь в шум прибоя.

– Конечно! Только до тех пор пока эти самые политики, будут оказывать влияние на полицию, где я служил до недавнего времени, нашу полицию как впрочем и наше общество, будут разъедать взятки и продажность. Когда существует такой институт как взятки – тогда полицейские не принадлежат себе и своей присяге, им тогда повсеместно чихать на охрану имущества и чести граждан.

– Думаешь дело только во взятках? Я много раз читал, что твой родной город находится во власти тех, кто торгует должностями.

– И это конечно имеет место быть! Порядочных джентльменов оттесняют от участия в политике. В ней не увидишь честных коммерсантов, ученых или журналистов с писателями, я уже не говорю о простых гражданах.

– Получается так, что твоим родным городом, правят проходимцы всех мастей?

– Вот именно! – выпалил, с жаром Джон. – Моим городом, правят те, кто пришел во власть или политику через насилие или взятки! Хотя народу, конечно, внушают через газетчиков, что мы имеем правительство избранное народом.

– Это, что же получается? Ваши полицейские, в основной своей массе выдвигаются и назначаются теми, кого должны задерживать для дальнейшего осуждения?

– Все верно понимаешь, Генерал! Чиновники в моем родном Нью-Йорке, да и не только в нем одном, не трогают тех, от кого зависит их сытая жизнь.

– Это все, потому что многие полицейские и судья не имеют образования, – прогудел простуженным голосом Бен. – Многие из них не грамотны настолько, что не могут написать и нескольких слов.

– Да, представляю себе, что у вас твориться, – покачав головой, пробурчал Орлов. – Представляю, как у вас вершится правосудие.

– А вот так и вершится! В зависимости от того за кого воевал человек, за Юг или за Север, – поддакнул Джон.

– Ничего себе демократия! – воскликнул Неплюев. – Не дай Бог, если и у нас так будут решать в судах, виновен человек или нет.

– Да, наша демократия пока не совершенна, – согласился американец. – Пока у нас политики могут приказать освободить преступников, уже признанных виновными. Но ничего…, придет время и правосудие будут вершить честные люди, мы все верим в это.

– Слыхал, Иван Иванович, что в других державах творится? – проговорил поручик. Всматриваясь в неясные очертания лица инженера. – А ты еще ропчишь, по поводу нашего уклада жизни в империи! Чего трясешься всем телом? Замерз что ли?

– Пусть виски хлебнет, – проговорил Бен. Пытаясь согреть себе дыханием замерзшие пальцы. – Мороз вон крепчает!

– На корабле согреваться буду, – отмахнувшись, буркнул Неплюев. Кутаясь в воротник заячьего полушубка. – Неуж – то вот так беспардонно и освобождают?

– Точно! – кивнув, подтвердил Джон. Сделав глоток из бутылки. – У нас частенько арестованные мерзавцы, покидают зал суда свободными людьми, хотя их и приговорили к заключению. У нас ни один миллионер никогда не был повешен, какое бы он преступление не совершал, даже за жестокое убийство.

– Значит все кого у вас казнят, не имеют денег? – проговорил Орлов. С напряжением вглядываясь в темноту.

– Верно! Или не имеют друзей среди политиков. Поэтому я и не хочу больше работать и жить, во всем этом и мириться с системой, где живут по волчьим законам. Пока наша общественность так запугана, что в полицейском, простые граждане видят не защитника их интересов, а граждане наших свободных штатов, видят в нем врага общества. Именно поэтому я все бросил и работаю теперь на порядочного человека.

– Смекаешь, Иван Иванович, что у людей творится? – проговорил Орлов. Натягивая на руки перчатки.

– У нас народ, тоже не жалует третье отделение царской канцелярии, с их вооруженным корпусом жандармов, – возразил тот. Пряча лицо в поднятый воротник.

– Не жалуют те, кто не дружит с законом, или суется в политику, – возразил поручик. – Те, кому хочется притащить на нашу землю смуту революционную, разного разлива! А к полиции народ в основном относится терпимо. Даже если это касается тех случаев, когда по поводу коронации, объявляется амнистия политическим. И не важно, декабристы это, или участники польского восстания, никто не осложняет работу полицейским.

– Это спорный вопрос, – буркнул инженер. Растирая снегом замерзшие щеки.

– Ладно, Иван Иванович, спорить будем в другом месте. А, что касаемо вашей демократии и всего того, что у вас сейчас твориться…, я тебе, Америка, так скажу… Думаю, пройдет какое – то время и все у вас с божьей помощью получится, встанет так сказать на свои места. Полицейские будут верны присяге, судьи чинить справедливый суд, ну, а такие как ваш Чарли, будут сидеть в тюрьме.

– Твои бы слова, Генерал, да Богу в уши! Я и сам себя этим тешу…, хочу верить в то, что приличные люди нашего общества, к которым принадлежат не только граждане, но и духовное руководство, поймут наконец всю опасность происходящего у нас в обществе. Положат конец издевательствам над законом и погонят поганой метлой, все это жулье и ворье, начиная от городских управ и заканчивая самим сенатом.

* * *

Все безобразия, о которых с болью говорил Джон, были отчасти известны Орлову. Единственное чего он не предполагал, что они приобрели у американцев, такие чудовищные размеры и формы. И, что эти язвы, касались всех Соединенных Штатов Америки. Где не только города, но и целые штаты этой бурлящей, огромной страны, еще явно не созревшей до конца, варились, словно в гигантском котле, приправленные чудовищными пороками.

Американцам нужно было выстрадать свое очищение, пройти через кровавые годы беспредела, прежде чем общество отчетливо осознало, что оно катится в пропасть. Только после этого придет прозрение и понимание того, что идеал свободы для всех, может легко оборачиваться опасностью для каждого. Придет время и, прикрываясь свободой экономической и политической, в жизнь каждого американца ворвется уродливая гримаса уголовного гангстеризма, который заставит ужаснуться всех американцев.

– Пусть офицер, даст своему Ивану хлебнуть виски, – проговорил товарищ Джона. – Лежащий рядом с инженером. – Заболеет ведь человек! Вон как озноб его бьет.

– Эх, Тони, – проговорил Джон. – Пусть хлебнет, я ведь уже предлагал. Только у него Генерал уж больно серьезный.

– Послушай меня, Джон…, я не генерал, а всего лишь поручик. Если будешь называть меня генералом, то я буду называть тебя Америкой. Идет?

– Значит договорились! – хохотнув, выпалил Джон.

– Ну хорошо, пусть инженер хлебнет, – кивнув, буркнул поручик. Пытаясь в темноте рассмотреть, молчаливого товарища Джона. – А Тони не из Англии родом? Говорок у него, какой – то лондонский.

– Так и есть! – хохотнув, воскликнул американец. – Из самого Лондона.

– И чего же твоему товарищу не сидится в Англии? Как же он оказался с тобой, в столь опасном путешествии? И как он себя поведет, если нам окажут сопротивление его соотечественники?

– Не переживай, Генерал, – отозвался англичанин, со вздохом. – Я не подведу, если стрельба начнется. А здесь я по приглашению моего друга Джона.

– Послушай, Америка! Он, что же, самый лучший охотник за головами во всей Англии?

– Да чего ты разозлился, Генерал? Он работает в уголовном розыске у себя, а точнее в его научном отделе, при Скотланд-Ярде. У моего боса, есть идея – поставить сыск на научную основу. Тони как раз и занимается у себя этим. Вот его и пригласили.

– Твой босс считает, что преступников можно ловить с помощью ученых? – искренне, удивился Орлов.

– Именно так! И я, например согласен с Пинкертоном, потому и пригласил Тони, поучаствовать в захвате этого Чарли. Вот увидишь, что будущее полиции всех стран, будет покоится, на фундаменте множества научных направлений! Тони, между прочим, до этого, служил в Индии, где и познакомился с теорией, поиска преступника по отпечаткам пальцев.

– Это что же, гадание на кофейной гуще? – усмехнувшись, уточнил поручик.

– У каждого человека, на пальцах есть свой узор линий, – проговорил англичанин, задумчего. – Именно это и позволяет обнаруживать человека, который оставляет свои отпечатки пальцев на месте преступлений.

– И как же прикажите, ловить преступников? Будете перед арестом, у каждого пальчики рассматривать? У бандитов, вроде вашего Чарли и оружие имеется, и дружки головорезы, и плевать они хотели на вашу систему.

– Ну, вот захватим Чарли, офицер, тогда я вам и покажу, как работает этот метод. Пока скажу лишь, что мы уже давно, научились с помощью паров йода, закреплять отпечаток руки и пальцев. Именно это и позволяет сохранять, папиллярные линии рисунка. Еще не так давно, такие как вы, поднимали на смех тех, кто пытался обнаружить яды в теле убиенных. А теперь мы уже знаем, как найти в теле свинец или сурьму, фосфор или ртуть, серу или мышьяк. Над трудягой Зертюнером, в свое время многие посмеивались, а он в своей аптеке выделил из опиума морфий, который теперь знает весь просвещенный мир.

Что же касается меня лично, то я далек от политики, если офицера волнует эта сторона, он может не волноваться на мой счет. Мое дело способствовать сыску, так что пусть вас не коробит мое происхождение, да и дело – то у нас общее. Мы ловим разбойников, а вы нарушителей своих рубежей и давайте отложим до лучших времен, все наши симпатии или предрассудки.

– Хорошая мысль! – с яростью, прошипел Орлов. – Только как можно забыть про то, любезный, что еще вчера, на этой земле, английский офицер Артур Каноли, командовал нападением на наш форт? В ультимативной форме, требовал выдать ему нашего подданного! И это замете на нашей земле происходило, только вчера.

– Я не одобряю эту политику и эти нападки, – покачав головой, проговорил Тони. – Если вас конечно, интересует мое мнение. Здесь я на вашей стороне и я рад, что вами не выдан ваш подданный, а туземцев постиг такой бесславный конец.

– В Русской Америке, как и на Дону-батюшке, выдачи нет! – пьяно, выкрикнул инженер.

– Э, э, Иван Иванович, – взорвался поручик, отбирая бутылку. – Хватит пить! Еще неизвестно, как там на воде все обернется. А, что касается моего отношения к полицейскому Томи – лично я, не имею претензий к вам. У меня есть претензии к вашим соотечественникам, которым надобно вести себя скромнее, чай не в Англии.