Москва во время правления Бориса Пальцына представляла собой большую деревню, в которой что ни день если не засуха, то обязательно наводнение. И все это идет чередой, а потому и урожая нет. Кто жирует, известно, а остальные выживают, все еще на что-то надеясь. Поэтому мест, где можно было залечь на дно, хватало.

В московском метро всегда есть время обдумать ситуацию, обмозговать проблему. Вспомнить того, кто помогал и натаскивал на выживание. В голове проносились воспоминания о знакомстве с Радомиром, ведающим человеком, рожденным на этой планете.

Как говаривал ему наставник еще на заре ученичества, все в мире зависит от мелочей. Абсолютно все. Поэтому если хочешь дожить до старости и быть в своей профессии не последним человеком, обращай внимание на мелочи и не отдыхай на достигнутом, учись.

«Учись, пригодится», – улыбаясь, часто повторял он выжатому до последнего предела ученику.

За то время, что команда охотников обживалась на планете Земля, Леонид, склонный к познанию чего-то нового, обосновавшись на территории России, искал местные источники ведической информации. За год ему пришлось много где побывать и много с кем пообщаться, а то и поучиться у сведущих. Ведьмы, колдуны, маги… Даже пообщаться с ними было проблемой: они шифровались. Везение состояло в том, что вся эта братия при смене власти повыползала, словно грибы после дождя, в надежде на легкие заработки.

Но… Он понял истину, выложенную перед ним, пришлым, древней старушкой в захудалой, почти всеми покинутой деревне.

«Сёдни редко кто сознается в своем знании… Не случайно говорят: знающий молчит, говорящий не знает. Еще в позатот век на волоха учились два десятка лет, затем испытание проходили, опосля которого посвященный обретал волшебные способности… ежели жив оставался… За столетия гонений многие знания утеряны. Но бывает, что вспыхнет неземным огнем волшебная искра чуда… Шукай, онучек. Может случиться, искра там, где и не надеешься, сверкнет».

Как ни странно, получилось. Не афишируя свои запредельные возможности, он брал уроки у настоящих умельцев-выживальщиков и понял тогда, что его наставник – сильный охотник, но в силу того, что проживал он в технократическом обществе, упор в обучении делал на знание обстановки, гаджеты и возможности своего организма.

В земной жизни все не так. Бой насмерть скоротечен. Боец, а тем более охотник, не станет попусту размахивать руками. Он попытается целенаправленно ударить или начнет защищаться. Но все это заточено на себе подобных, с вампирами этот номер не пройдет. Отчасти из-за ураганной регенерации тканей, отчасти из-за скорости их движений и перемещений. Поэтому чтобы выжить, охотнику иной раз приходится максимально уподобляться тварям. Вот только с регенерацией несоответствие…

Волхв Радомир, к которому судьба занесла Леонида чисто случайно, проживал в труднодоступном районе сибирского леса и с младых ногтей был посвящен славянскому божеству Семарглу. Леонид про такого даже не слыхал. Таких, как найденный Наделенным старикан, оказывается, называют боевыми псами. Ну, это те, кто хоть что-то не понаслышке о них ведает.

Городские обыватели, да и местное население, которого в этих местах на три десятка километров по одному человеку числится, считали таежного старца кем-то вроде колдуна, гуру, волшебника, ведуна, экстрасенса… Можно еще десяток названий, по слухам бывших в обиходе, подобрать. Значились среди них и нелицеприятные высказывания, но их было мало. Чаще всего негативно отзывались люди, чьих болящих родственников дед лечить не брался, а гнал со двора со словами: «Я мертвяка из-за кромки уже не выведу. Привел поздно, теперь уж Мара над ним властвует. Спорить с ней бесполезно».

Приехавшего Леонида местный кудесник окинул внимательным взглядом. Было видно, что напрягся. Леонид, кстати, тоже, почувствовав скрытые возможности старика: охотник именно на подобное заточен был.

Решив все же, что перед ним не нежить, не сущь и не мертвяк, но объект обследования, не соответствующий показателям обычного смертного, Радомир поинтересовался целью посещения:

– Что тебе нужно, чужак?

Однако!

– Знаний, мастер, – не стал юлить Леонид.

Когда во второй половине 80-х в России, с провозглашением императором Красной империи Мишки Горбачева, набрала обороты политика плюрализма, вместе с марксизмом пал и атеизм. В идеологическую нишу страны хлынул не только монотеизм, но и политеизм. На телеэкране появились экстрасенсы, волхвы и даже сектанты. Язычество начало возрождаться, хотя по славяно-ведическим меркам ночь Сварога заканчивалась лишь 22 декабря 2012 года, после чего наступало утро – эпоха Волка.

Дед Радомир еще до наступления утра смог выбраться из своего полуподполья. Сегодня управу по государственным каналам на него никто бы не нашел. Законы не работали, а потому бояться потомственному волхву было некого, а уж чужака, непонятно каким образом оказавшегося в его мире, и подавно.

За плечами волхва были долгая-долгая жизнь, три войны и немаленький род. Местный контингент все его семейство почему-то всегда называл староверами, а когда у них в стране политический режим поменялся, нужды скрывать свои возможности и предпочтения в вере не стало. Во все века волхвов очень уважали, ведь они могли легко предсказать будущее, как самое близкое, так и самое дальнее. Они легко находили общий язык с богами и матушкой-природой.

Ответу Леонида старик не удивился. Лишь хмыкнув, переспросил:

– Хм! Знаний? Ну… – принял решение, – посмотрим. Проходи в дом, гость!

Приезжего парня, совсем уж немолодого, после беседы на довольствие поставил. На следующий день проверил, подивившись силе его и ловкости. В свою очередь расспрашивал об иномирье.

Ох, дед! Да разве ж все тебе скажешь?

Движения Радомира стремительны, иногда едва уловимы глазом, и при этом экономны, не размашисты. Раз-два! – и Леонид на земле. Добивание…

Не за этим ли Наделенный пришел? Поразмыслив, Леонид сделал вывод: и за этим тоже. А знания… Старик как-то уж не слишком охотно давал их. Дозированно. Все присматривался, разговоры вел о житье-бытье. Хитрый. Но мудрый…

– Наши предки испокон века знали, как спасти себя заговорами от нашествий врагов. Однако они понимали и то, что даже среди соплеменников могут быть злые люди, которые способны причинить им вред, нарушив здоровье или заставив страдать от различных несчастий…

В один из теплых вечеров, расположившись у костра, волхв вел с Леонидом неспешную беседу. Приютивший охотника хозяин, дабы им обоим не мешали домочадцы и вереница болящего люда, со всех концов страны подъезжавшего к нему, взял тайм-аут и на две недели забурился с гостем на таежную заимку. Здесь их точно никто не потревожит.

Леониду записывать ничего не нужно. Нажал кнопку на наручном коммуникаторе – опа, готово! Речь Радомира правильная, ничем не отличимая от разговорного диалекта городского жителя средней полосы России.

– …Посему родовые волохи и ведуны, которые по роду своей деятельности, как правило, одиночками существовали, чтобы защитить сородичей от дурного глаза, нежити, а в дальнейшем и византийской нечисти, нарабатывали капитал полезной волшбы, опиравшейся на мудрость и милость вышних родичей – славянских богов. Сейчас наши боги уж тысячу лет спят, а накопленные знания, сохраненные в ритуалах, обычаях и заговорах все едино работают.

«Это он о Создателях так выразился», – решил Леонид. Соглашаясь, кивнул старику. Улыбаясь, заметил:

– И вовсе они не спят. Просто им до вас дела мало.

– Это с чего ж ты такое решил?

– Точно знаю. Это вы их богами позиционируете. Для большинства жителей цивилизованной Вселенной они значатся Создателями. Хотя и богами их тоже назвать можно. Почему до людей Земли им дела мало? Это просто. В глобальном смысле вы слишком ничтожны для существ высшего порядка. Скучно им с вами возиться, им во Вселенной есть к чему силы приложить.

– Ты не прав, чужак. Даже если то, о чем ты сказал, верно, все едино для любого его творение не может быть пустым звуком, пустой тратой времени.

Леонид пожал плечами, расстраивать деда не хотелось. О чем тут спорить? Представители цивилизованных миров давно относятся к Творцам более прагматично, считая их своеобразными управленцами при имеющемся чиновном аппарате, разделенном на кланы, классы и ведомства. Какие там боги? О чем вы говорите?

Но спорить не стоит. Этот землянин был ему нужен не в качестве собеседника. Леонид чувствовал, что старец мог обучить его некоторым знаниям, которые давно забыты или не профилируются в цивильных мирах.

Леонид, тоже прагматик, подвел разговор к интересующей его теме: о земных вампирах спросил. Знает ли Радомир о такой напасти?

Дед удивился вопросу, но ответ дал:

– Чего это ты к упырям интерес проявляешь?

– Не к упырям, а к вампирам. Чисто профессионально-познавательный интерес имею. Профессия обязывает.

– Вампиры, значит? Ну что ж! Вампиры так вампиры. Знаешь, в чем заключается обман смерти вампиром?

Леонид пожал плечами. Да в чем угодно! Не это интересует. Ему бы информацию иного рода получить.

Старик ухмыльнулся, но спорить не стал. Продолжил:

– В том, что он, не способный получать жизненную энергию из окружающей среды, берет ее от других организмов, и за счет этого живет, хотя сам при этом мертв. Нежить, одним словом. Он есть дух мертвый в теле живом.

– Прости, Радомир, но нового ты мне ничего не открыл.

– Чего же ты от меня хотел?

– Регенерация и скорость передвижения, а еще…

– Ты хочешь выяснить, как при запредельных возможностях тварей с ними на Земле справляются?

– Да.

– Ну-у, это просто. Нужно провести ритуал и…

Лицо Леонида искривила гримаса, заставившая заметившего ее старика замолчать на полуслове. Потянувшись, Леонид подбросил поленце в костер.

– Я что-то не так сказал?

– Издеваешься? Пока ты этот свой ритуал проводить станешь, тебя с потрохами сожрут.

– Поня-атно. Ну-ка, пошли в избу.

– Зачем? Здесь нормально. Ни комарья, ни гнуса.

Дед объяснил:

– Вот если б не заговор, был бы и комар, и гнус. Идем!

Из-за подслеповатого оконца в единственной большой комнате избушки плавала темень. Интерьер небогатый: печь, у стен пара лавок, покрытых шкурами животных и лоскутными одеялами, у окна стол и два табурета.

– Садись.

Радомир запалил свечу, поставил ее на угол стола. Потянувшись к полке со всякой кухонной мелочовкой, достал солонку. Рассыпав соль по столешнице, пальцем разровнял ее, добившись равномерного слоя. Охотник с интересом наблюдал за манипуляциями старика, пытаясь угадать, что будет дальше.

Волхв не заставил себя ждать. Взяв в ладонь свечу, повел ею по кругу над соляным слоем. Ровным, отчетливым, но негромким голосом призывно заговорил:

– Смергл Сварожич! Огнем очищая, мощь душ отворяя, в смертном бою с нежитью спаси чадо богово, да сгинет упыриная порода. Тебя прославляем, к себе призываем…

Раздвигая указательным пальцем в стороны белые крупицы, начертал на соляной поверхности непонятный Леониду знак и продолжил отчитывать заговор:

– Здесь ты и руна твоя! Здесь я и руна моя. Здесь сила твоя и сила моя. Прими руну как дар, оставь в ней силу как дар. Будь то!

Это уж потом Леонид усвоил, что на Руси – не этой нынешней, а прежней, дохристианской – было принято разделять такие действия, как: молвить, говорить, сказывать, баить, ректи. С одной стороны, кажется, будто все эти слова для землян обозначают одно, но их предки так не считали. В говоре, в отличие от речи, особое значение имели ритм и рифма, поэтому заклинания отличаются прекрасной рифмой и легко произносятся. Важно было читать заговор в нужно ритме, представлять правильные мыслеобразы, думать в нужном направлении.

– Все!

Волхв задул свечу…

Окраина Москвы. До МКАД визуально рукой подать. Время вечернее

После метаний по городу Леонид определился, куда направить стопы свои. Рванул, как на стометровке, но недалеко от цели снова почувствовал слежку. Подсознательно почувствовал, что кто-то отдал команду «фас!». Проявились… они?

За ним, почти не шифруясь, шли трое.

Леонид замер душой. Заледенел. Момент истины наступает, и изменить ничего не получится.

«Догнали-таки».

От осознания, что с обеда назревшая проблема подошла к логическому завершению, он успокоился, надеясь на козырь в рукаве, припрятанный на крайний случай, – это если совсем припрет и если успеет.

«Надоело от вас бегать. Ну, посмотрим еще, кто кого».

Район, территориально находившийся на отшибе цивилизованной Москвы, до которого он добирался трамвайчиком, желая отсидеться в заброшенных двухэтажках, выстроенных еще в сталинское время пленными европейцами, был рядом, но дойти до него не суждено.

Пустырь со стороны МКАД успел порасти кустарником и хиленькими деревцами. Место пустынное, редко кто по нему ходит, а потому, если не дать клыкастым друзьям особо развернуться, возможно, и получится осуществить задуманное. Он спустился в старый котлован, вырытый когда-то под строительство дома и тоже заброшенный по причине разгула демократии в стране, на время приютившей Леонида. Встал по центру гигантской ямы, окинув взором ее верхнюю кромку.

«Вполне сгодится. Ну, Радомир… только бы средство твое сработало!»

Внезапно, как по волшебству, лишь на короткий миг перед взором предстало морщинистое, пергаментного цвета лицо волхва с хитрым оскалом улыбки. Волхв, проявившийся своим существом лишь в подсознании Леонида, кивнул ему, подмигнул.

Наделенный мысленно ответил образу старика: «Дед, попытаюсь не подвести тебя».

Вернулся в действительность. Расстегнул плащ. С приятным для ушей шелестом извлек из ножен клинок. Вызывающе крикнул:

– Хорош красться, выходите!

Его мало того что услышали, так еще и согласились на предложение. Над обрывом показались и встали в расслабленных стойках трое особей – двое мужчин и женщина.

Крупный мужчина, смотревшийся снизу просто гигантом, без тени улыбки на лице задал вопрос:

– Набегался?

Не ожидая ответа, все трое разом попрыгали вниз, причем выглядело это так, словно бы они с пятиметровой высоты плавно спланировали в котлован.

«Клоуны! Без показушных эффектов не могут».

Еще какое-то время они стояли неподвижно, не сводя глаз со своей жертвы. То ли гипнотизировали, то ли примерялись, как сподручней достать охотника. Игра? Может быть, потому как Леонид ощутил попытку влезть к нему в сознание. Программа кодировки, в свое время на уровне гипноза установленная наставником и служащая барьером для подобных шутников, отсекла потуги нежити. Они отступились.

Первой сорвалась с места вампирка. Метнулась к нему с быстротой, смазывающей зримую действительность. В следующую секунду Леонид почувствовал, как ледяные руки ложатся на его плечи, сжимаются железной хваткой и подтягивают на себя. Тонкие губы касаются шеи, и в месте их прикосновения разгорается огонь.

Он с усилием оторвал ее от себя. Ударом в челюсть отбросил нежить прочь, заметив, как та, покатившись кубарем, после вынужденного пируэта мгновенно вскакивает на ноги. Довольно миловидное лицо на глазах претерпело метаморфозу: вытянулось, еще больше посерело. Мало того что клыки, раздвинув губы, грозно выступили из челюстей, так еще и ногти на пальцах рук превратились в длинные когти, отдаленно напоминающие стилеты.

Вампирка на земном итальянском языке, который благодаря преобразователю речи Леонид понимал, оповестила гиганта о своем открытии:

– Луиджи, его кровь пить нельзя!

– А ты не знала? Глупая курица! – Усмешка скользнула по губам гиганта.

Леонид рукой дотронулся до кожи в том месте шеи, где ощущалось жжение. Ладонь запачкалась кровью. «Оцарапала!..»

Дальше о чем-то размышлять стало некогда, да и незачем. Он успел лишь сунуть ладонь в кармашек на ремне и бросить навстречу кровососам россыпь заговоренной по рецептуре волхва соли.

Как оказалось, успел в самое время. Протяни он этот момент, прогавь нападение – и его если б и не искромсали, то уж затоптали бы точно. Особенно гигант Луиджи.

Что случилось дальше? Х-ха! Как раз то, о чем и поведал дед, наставляя чужака на лесной заимке, как вампирам укорот дать.

Охотник осязаемо почувствовал, что пространство вокруг него уплотнилось, превращая, казалось бы, сам воздух в кисель или жидкий прозрачный клей. И в этом киселе перед Леонидом сейчас, как в замедленной съемке, увязли трое вампиров, силясь пробиться к своей жертве. Причем они-то как раз и не подозревали, что замедлились. Считали, что это сама жертва непомерно ускорилась.

Ускориться Наделенный, конечно, мог, но до вампиров ему все равно в этом отношении полноценно не дотянуться. Зато теперь они оказались в проигравших, хоть этого еще не поняли. На охотника соль никакого влияния не оказывала, ведь древний заговор был под нежить заточен, а потому ему ничего не стоило, размахнувшись мечом, последовательно клинком снести противникам головы с плеч, упокоив тела и лишив мятежных духов пристанища.

Теперь нужно было уходить из этого района, и чем быстрее, тем лучше. Клан, который занимается его нейтрализацией, по слухам, очень уж мстительный. Кровь его отродьям не нужна, она им даже вредна, а вот помучить в отместку с них станется.

Взгляд, брошенный на коммуникатор, оптимизма не добавил. До контрольного срока начала перехода четырнадцать с лишним часов. После расправы с тройкой преследователей форы у него от силы час. Больше чем уверен, что по прошествии этого часа за него плотно возьмется кто-то более опытный, для кого и заговоренная соль, может статься, не помеха. Радо-мир упоминал высших вампиров, которые в таких ситуациях лишь незначительно замедлялись и частенько брали свое бойцовскими качествами и опытом схваток с людьми, оборотнями и себе подобными особями из чужих кланов.

Выбравшись из котлована, Леонид определился с направлением и скорым шагом побрел подальше от этого места. Ощутимо стемнело.

Старые бараки в пяти километрах от Садового кольца. Позднее время суток. Рассветная пора

Пассажиров в просторном салоне трамвая по поздней вечерней поре было немного. Он никак не мог привыкнуть к московским землянам. Грустные они какие-то, в глазах вечная безнадега. Как-то поинтересовался у появившегося приятеля: почему так?

Получил ответ, по которому самому додумывать пришлось. «Эти-то? – уточнил тогда приятель, мотнув головой в сторону озабоченных людей с испуганно-тревожными глазами. – Эт, брат, целое поколение людей пожилого возраста, привыкших к размеренной, налаженной жизни в Советском Союзе, к стабильному существованию, пусть даже и без особого достатка. Что ж ты хотел? Теперь времена изменились, а они остались прежними, привыкли к своему укладу. Их не изменить. Вот вымрут последние, тогда…»

Леонид спросил: «Что тогда? Все улыбаться будут?» – «Эт вряд ли! Наши кормчие еще что-нибудь придумают, чтоб чернь не расслаблялась…»

Раскачивающийся на рельсах трамвай наконец дотянул до остановки. Народ зашевелился, но вставать с кресел и направляться к выходу не торопился. Станция метро только на следующей остановке, а вот Леониду как раз здесь сходить.

Открылась дверь. Надо выходить из этого янтарного пространства засраного трамвая, а там ночь. Леониду еще квартал пройти придется.

Перед тем как ступить в эту черную воду ночи, он делает вдох, как ныряльщики перед прыжком с трамплина: «Ох-оп…»

Вышел. По темноте египетской добрался до искомой точки. И ведь не скажешь, что он в столице государства: освещения – ноль. Только по контурам можно определить, что там впереди маячит. Зрение понемногу пообвыклось. Можно было бы еще раньше заговор ночного глаза употребить и не заморачиваться, но Леонида тогда и вычислить легче, да и не стоило энергетику, считай, зазря растрачивать.

Старые бараки, по столичной людской классификации, для лимиты. Слово-то какое, постороннему не сразу ясное. Даже в такое упадочное время предназначенные под снос, они укрылись за стеной высокого кустарника, под сенью деревьев, переросших крыши второго этажа. Темень несусветная! Кому нужно освещение у заброшек? Зато и плюс имеется, в частности для него. Никто в здравом уме в такое место без особой нужды не сунется, да и свалок мусора не видно.

Подсвечивая себе узконаправленным лучиком коммуникатора, он по скрипучей лестнице поднялся на второй этаж. Широкий коридор. Комнаты устроены по коридорной системе. Пробрался в самый торец здания, вошел в помещение, осмотрелся. Принял решение: «Вот здесь я ночь и проведу».