Глава седьмая. Или не берись, или доводи до конца

– Hallo, Michael. Aus irgendeinem Grund scheint es mir, dass du in den letzten zwei Wochen in der Schule studiert hast. Hast du was?^[3]

Вот чертова кукла, опять подкралась незаметно. Прямо полевой разведчик какой-то, а не училка. И ведь момент выбирает…

– Guten Tag, Henry Karlovna. Ich habe alles in Ordnung^[4].

– Seltsam, aber die Lehrer beschweren sich. Sie sagen, Sie sitzen in den Lektionen, leer vzgla – Haus Fliegen fangen^[5].

Вот уж не думал, что все так плохо. То, что Добрикова последнее время на него, как на блаженного смотрит, за душу не брало, а вот учителя… это серьезно. Ему из общей массы выделяться не нужно.

– Zu Ihnen auf einer Position ist es notwendig, uns unter dem Mikroskop zu schauen. Ich hoffe, Sie halten mich nicht für preiswert?^[6]

– Ха-ха, ха-ха! Wie es ist, hast du einen Vergleich gemacht. Beruhige dich. Besonders nach dem Gegenstand mir dich, etwas und nichts zu lehren. Lange свыклась mit dem Gedanken, dass dein gesprochenes, besser von meiner Universität. Und dennoch empfehle ich werden eng an den Menschen^[7].

– Danke, ich werde versuchen^[8].

– Ich habe vergessen, dass im März wir auf den Olympischen spielen auf Fremdsprachen gehen?^[9]

– Beleidigt, Henry Karlovna! Ich bin wie ein Pionier, immer bereit^[10].

– Tut mir Leid. Komm, Klingel zum Unterricht gegeben^[11].

– Vorschauen, meine Geliebte Lehrerin!^[12]

«Ходячая катастрофа» умиленно помахала указательным пальцем. Ф-фух! Легко отделался, но она права, статус-кво в школе восстанавливать придется. Пацан! На первом препятствии «крышу снесло»! Сколько их, этих препятствий впереди будет.

Обычно на уроках обществоведения Каретников скучал, но чтоб не подставлять учительницу этого предмета, оставался в образе школьника, читающего советскую прессу. Светиться своими знаниями, проверенными на собственном опыте и опробованными на собственной шкуре, он не собирался. В классе у них народ подобрался еще тот! Все как по выступлениям ныне здравствующего Аркадия Райкина. Разве что, кроме Шпики, ну и еще троих одноклассников, все дети, родители которых к рабочим профессиям имели отношение опосредованное. Товаровед, завмаг, директор, начальник чего-то там, ну и им подобные.

Когда в классе вдруг создалась «рабочая» пауза, мелкая ехидна, Наташка Кузовлева, с места задала учительнице провокационный вопрос. Поганка такая!

– Ирина Маликовна, вот мы живем в стране развитого социализма, объясните тогда, отчего, когда наши туристы выезжают за границу, то они стараются все там купить?

Малолетние гаденыши! Понимают, что поставили женщину в неловкое положение. Сидят, молчат, ухмыляются. Всем и так ясно, что в стране шаром покати! Это в столицах, да у них в Донбассе, особое обеспечение в магазинах. С теми же шахтерами не забалуешь! И все равно импортные шмотки, гарнитуры и прочую дребедень только из-под полы да по блату достать можно. А уж на зарплату учителя особо не разгуляешься.

Преподаватель от вопроса в ступор впала, лицо красными пятнами пошло. Того и гляди от волнения сейчас кондрашка хватит. Пора выручать бабенку. Поднял руку, не дожидаясь разрешения, встал из-за парты.

– Ирина Маликовна, можно объяснить коллеге?

– Д-да, – пролепетала учительница.

Эх, молодая! Опыта совсем нет. Попробуй справься с такими оторвами, да еще если за спиной богатенькие родители маячат. Повернулся к «любопытной» стервочке, объяснил:

– Понимаешь, Наташенька, советский рубль имеет высокую покупательную способность. Помнится, не так давно твоя маменька по турпутевке в Югославию ездила. Так вот, если ты знаешь, им на таможне за границу всего лишь тридцать рублей разрешили провезти. Так ведь, дорогая моя?

– Я тебе не дорогая! И не твоя! – прошипела гадюкой.

Видно было, что перевод стрелок непосредственно на ее фамилию девочке очень не понравился.

– Ну, все равно. Так вот, прибарахлиться на эти тридцать рублей советская туристка смогла по полной программе. Я тут краем уха слышал, что и тебя подарками не обделили.

По классу прошелся шепоток, а в дальнем углу даже похихикал кто-то. Обернулся к учительнице, уже вполне пришедшей в себя. Поймал благодарный взгляд женских глаз.

– Можно сесть?

– Да, пожалуйста.

Прозвеневший звонок на перемену совсем разрядил атмосферу в классе.

– Каретникову за работу в классе пять. Остальные, запишите задание на дом…

Медленно сложив учебник и школьные принадлежности в «мыльницу», последним покинул кабинет. Тут же в коридоре нарвался на ожидавшую Наташку. Бледное злое лицо источало негодование, чуть ли не нервный срыв. Не говорила, а скорей шипела, не обращая внимания на шум, создаваемый детворой вокруг них.

– Каретников, я тебе все припомню, при первой же возможности отомщу. Знай это!

Вот же глупая пигалица. Самая мелкая в классе, а яда на трех гадюк хватит. И ведь что характерно, такие люди обиду всю жизнь помнят. По прошлой жизни он с ней толком никогда и не общался, путалась под ногами, язвила понемногу, но так, как сейчас, точно друг на друга не наезжали. Шалишь! Последнее слово за ним. Предположительно сделал умильную морду, ласковым голосом чуть ли не промурлыкал:

– Золотце, если ты еще хоть раз попытаешься выставить Ирку в таком свете, как сегодня, я даже случая ждать не буду, ославлю на всю школу. Поверь, повод найду, а не найду, так подведу к поводу, и свидетели отыщутся. Не нужно становиться моим врагом, хлопотно это.

Отвернувшись, спокойным шагом пошел в сторону лестницы. Последним уроком была НВП, которую преподавал старший лейтенант Дынин Иван Степанович. «Старый перец», вечно ходивший в общевойсковой форме с планками наград на груди, красивший волосы в радикально черный цвет, но по причине морщин моложе от этого не выглядевший. В юном возрасте на такого человека обращаешь мало внимания, воспринимаешь как должное. Есть, ну и есть человек! Лишь через много лет Михаил узнает, что Дынин на войне был геройским парнем, войсковым разведчиком, кавалером двух орденов Славы, а войну он в Праге закончил. Только узнал он это, когда самого военрука уже в живых не было.

На его уроках ученики не только учились военному делу, но и знакомились с тупым армейским юмором. Любимая его поговорка, когда он класс строил в одну шеренгу, была: «Вы должны видеть грудь четвертого человека! Да-а, у нее же груди нет!» Хотя дядька он был вообще-то не злой.

Возле класса НВП был стендик «Никто не забыт, ничто не забыто», камешки насыпаны и стояла наполовину отпиленная гильза от пушки. Шутники его так «любили», что частенько он вынужден был уносить эту гильзу домой в своем портфеле.

Когда Дынин вызывал к доске девчонок, на столе у него лежал учебник, и те безбожно считывали по нему ответ, а он еще и страницы переворачивал. А вот к парням отношение было другим. Считал, что мужчина обязан знать предмет, как «Отче наш…», ему ведь после школы в армии служить точно предстоит. Никаких скидок. Ты должен! Ты можешь!

Когда Каретников подошел к классу в самом торце третьего этажа, напоролся на общую нервозность «боевых» товарищей. Ухватив под руку Игорька Самарина, поинтересовался:

– Что за кипиш?

– Степаныча неожиданно гороно проверить решило, комиссия из трех человек приперлась. Открытый урок будет. Наши кумушки уже все обсосали. Говорят, настучал кто-то, как он уроки проводит. Если что не так, турнут военрука.

– Час от часу не легче.

– Во-во! И я о том же.

Взгляд снова упал на волновавшуюся толпу одноклассников. Им ведь тоже несладко! Если плохо все пройдет, мало того что сам класс ославят. Мол, олигофрены, не могут двух слов связать! Так еще и родители… А год этот по учебе выпускной.

Э-хе-хе! Ну, что за жизнь пошла? Ведь не нужно светиться! Совсем не нужно. Серой мышкой доковылять до цели, а там уж… Но что делать? Нужно выручать Степаныча. Кто знает, какие указания получила комиссия на его счет? Времена разные, а люди все те же! Придется…

– Кла-асс, стройся! – напрягая голос и добавляя в него нотку металла, подал команду Каретников.

Подчинились. Да и куда бы они делись?.. Строй стоял. Минута прошла. Говорил не громко, но четко, прекрасно зная, кто на что способен. Успел до открытого урока распределить пофамильно, кто будет отвечать на его вопросы, а остальным всем велел, как только он вызовет желающих, тянуть руки вверх.

– Всем всё ясно?

Две минуты осталось. Наглость – второе счастье! Открыл дверь в кабинет, просунул голову внутрь.

– Извините! Иван Степанович, можно вас на минуточку!

Старый учитель вышел, сразу заметив, что класс стоит по стойке «смирно».

– Что хотел? Только быстро!

Встал грудь в грудь с преподом, напористо и убежденно зашептал:

– Иван Степаныч, народ все знает. Мы на вашей стороне и мы вас хотим «вытащить» из этой передряги. Ваша задача объявить комиссии, что я назначен провести урок, мол, вы так со всеми практикуете. Поверьте, все будет сделано в лучшем виде.

– А сможешь?

– Не сомневайтесь.

Взгляд военрука смурной, затравленный. Небось на фронте не так боязно было? Там враг, которого можно убить. А здесь комиссия, это вот она как раз под цугундер подвести может. Растопчет и мимо пройдет, «не заметив потери бойца»! Степаныч кивнул.

– Добро!

– Работаем!

Комиссия вместе с Дыниным высыпала из класса в коридор, маленькой гурьбой остановилась перед застывшим строем учеников десятого «В» класса. Наверное, кроме Каретникова и самого Дынина, никто из собравшихся в полной мере не понимал, какая ответственность легла на плечи этих двоих. Пойдет что-то не так, и «пишите письма», простым порицанием не отделаешься. Видно, что народ мандражирует, но все равно воспринимает происходящее как небывалое раньше развлечение.

– Равняйсь! Смирно! Равнение на… право!

Четко повернулся. Три строевых шага к преподу и доклад.

– Товарищ старший лейтенант, десятый «В» класс для проведения урока по начальной военной подготовке построен. Тема занятий… – Микроскопическая пауза, на глоток воздуха. – Устройство и принцип действия пускового механизма АКМ. По списочному составу класса отсутствующих нет. Ответственный за проведение занятия Каретников.

«Комиссары», двое дядек и тетка, придирчиво «фильтровали базар», но было видно, что грамотность начала занятия их впечатлила. У доложившего не видно волнения и, похоже, ни грамма сомнения в своем поведении. Лишь отвлеклись на стук каблучков в пустом коридоре. Михаил даже бровью не повел, не обернулся. К строю, запыхавшись, просеменила Татьяна Петровна, завуч школы.

– Иван Степанович, товарищи, я поприсутствую на уроке, если не возражаете?

Старлей кивнул, при этом дал команду:

– Вольно! Приступить к занятиям!

Дальше уже Михаил повел партию оболванивания прибывших на проверку.

– Слева, в колонну по одному зайти в класс! Рассаживаться по рабочим местам.

Урок начался.

О-о! Что это было!.. Народ «работал» как проклятый! На любой вопрос руки тянул похлеще большевиков на митингах в далекую пору Октябрьской революции. Практика тоже не подкачала. Разборка двух наличествующих автоматов, а потом и их сборка проходила успешно, вызывая неподдельную зависть прибывших алгоритмом занятия. Иван Степаныч не вмешивался в сам процесс вовсе, но «цвел», как полевой цветок. Завуч, переволновавшись, но осознав, что гроза, похоже, минула их школу, сидела спокойная и отрешенная на «галерке» у окна.

К концу занятия народ раздухарился, готов был горы свернуть. Оно и понятно, общий порыв рабочих масс способен на многое. Всю малину попытался испортить один из проверяющих. «Колобок» среднего возраста и среднего роста, сильно потеющий от работы батарей, легкой духоты в классе и особенностей организма, поднявшись с задней парты, носовым платком вытерев лоб, изрек Каретникову свое пожелание:

– Молодой человек, к вам как руководителю сегодняшнего занятия вопросов нет, надо признать, работали правильно. А вот, если Иван Степанович будет не против… – сделал полоборота корпуса в сторону старлея, – …то мы, то есть комиссия, погоняем непосредственно вас самого по данной теме. А то знаете, бывает…

– Не против! – встретившись взглядом с глазами своего ученика, согласился военрук.

– Так вот…

– Прошу прощения, – Михаил сам атаковал комиссара. – У меня к вам встречное предложение.

Колобок первый раз за весь урок хоть чему-то удивился. Надо же, детки пошли, ничего и никого не боятся, и… не уважают. Сколько этому парню лет, что так нагло, нахрапом берет за горло. Сдержался, спросил:

– Какое?

– До конца урока времени у нас мало осталось. Четыре минуты. Поэтому вопросы задавать, только время тратить. Давайте я по данной теме устрою быстрый обзор?

– Н-ну, давайте.

– Самарин, автоматы на стол преподавателя. Людмила, – обратился к Добриковой, – с шеи косынку сними и передай сюда. Спасибо. Итак, уважаемая аудитория, вашему вниманию представляется практический обзор устройства и возможностей АКа.

Встал к столу, накинул платок на глаза, узлом завязал его на затылке. Поехали!

– Являясь индивидуальным оружием, автомат Калашникова предназначен для уничтожения живой силы и поражения огневых средств противника. Из автомата ведется автоматический или одиночный огонь. Автоматический является основным видом стрельбы из этого устройства. Ведется короткими, до пяти выстрелов, и длинными, до пятнадцати выстрелов, очередями и непрерывно…

Руки беспрестанно, как заведенные, умело производили разборку. Детали ложились в определенной последовательности в ряд. Закончив разбирать первый автомат, тут же принялся за другой, ощупью подхватив оружие.

– …Для поражения противника в рукопашном бою к автомату присоединяется штык-нож. Для стрельбы и наблюдения в ночных условиях ночной стрелковый прицел. Автомат может быть использован в комплексе с подствольным гранатомётом ГП-25, «Костёр». Однозарядным, сорокамиллиметровым, предназначенным для уничтожения открытой живой силы…

Закончил и тут же принялся за сборку.

– …Общее устройство. Автомат состоит из ствола со ствольной коробкой, прицельным приспособлением, прикладом и пистолетной рукояткой, крышки ствольной коробки, затворной рамы с газовым поршнем, затвора, возвратного механизма, газовой трубки со ствольной накладкой, ударно-спускового механизма, цевья, магазина…

Собрал оба автомата, с глаз сдернул косынку. Глядя в глаза «комиссара», как ни в чем не бывало продолжил пояснение:

– …Кроме того, у автомата имеется дульный тормоз-компенсатор и штык-нож. В комплект также входят принадлежность, ремень и сумка для магазинов.

Звонок с урока подвел черту под невольным представлением. Без перехода от темы занятия подал команду:

– Класс, встать! Урок закончен, цели занятия достигнуты, замечаний нет. Спасибо за работу в процессе рассмотрения материала, оценки выставит Иван Степанович. Свободны!..

Готовых сорваться с места и покинуть кабинет великовозрастных детишек остановил громкий голос завуча.

– Десятый «В»! Десяты-ый «В»! Всем задержаться! – глазами нашла комсомольского вожака класса. – Евченко! Галина! А ну, придержи своих комсомольцев!

Никакого строя и в помине нет. НВП кончилось. Гудящая растревоженным ульем толпа ребят образовалась в проходе коридора, у окна с широким подоконником.

– Сегодня организован школьный субботник! – стараясь перекричать шум, заявила Татьяна Петровна.

– Так ведь не суббота!..

– А снег не спрашивает день недели!

Вчера в городе пошел снег и к утру не растаял, только добавился. В очередной раз снегопад в декабре был воспринят городскими властями как стихийное бедствие. Те, кому доводится ранним утром бывать на улицах, не могут не заметить большого количества разнообразных машин, выходящих на борьбу со стихией. Выстроившись уступами, одна за другой, идут снегоуборочные машины, стальными плугами сдвигая снег, подметая путь вращающимися щётками. Десятки пескоразбрасывателей вслед за машинами посыпают дорогу. Про снег в частном секторе городские структуры вообще забывают. Ну, а школа, она как бы тоже сама по себе, вот и приходится завучу изгаляться с уборкой огромного школьного двора. В результате приказа начальства Каретникову пришлось помахать лопатой, расчищая школьный плац и кучу дорожек. Хоть и одет легко, но взопрел. Когда домой добрался, с волчьим аппетитом навернул бабанькиного борща, котлету с толченой картошкой. Запив обед компотом, сытно отвалился в кресле. Вошедший в комнату дед, перед этим занимавшийся расчисткой двора, хитро усмехнулся в усы.

– Надо так понимать, в спортзал не пойдешь?

– Нет. Пойду в другое место.

– Куда, если не секрет?

– Секрет, дед. Секрет!

– Ну-ну!

Уже одевшись, стоя в прихожей, обернулся на голос бабушки.

– В город уходишь?

– Да.

– Будешь возвращаться, в магазин заскочи, чтоб деда не посылать.

– Что купить?

– Хлеб, молоко, сметану, ну и масло сливочное. Деньги дать?

– Есть.

…Зимний день короток. Посветлу успел добраться до конечной остановки. Вместе с немногочисленными пассажирами покинув салон, встал столбом и с возвышенности смотрел на далекие маковки церковных куполов, красным золотом сиявших в лучах зимнего заходящего солнца. Все-таки умели раньше строить. Строителей давно и на свете нет, а красота, созданная их руками, осталась. Храм – это ведь не только архитектурный памятник, но еще и область Божественного присутствия. Святыня для русского человека. Нынешние этого не понимают, вытравили из них многие понятия, но среди тех, кто воевал, прошел через кровь, грязь, безысходность – атеистов нет. Они прекрасно знают, что ОН существует.