Переглянувшись с Михаилом, при виде такого безобразия извлекшим из кармана ПМ, Сергей вдавил кнопку звонка. После минутного ожидания, за дверью услышал легкие шаги, а вскоре из тишины раздался приглушенный женский голос:

–Кто?

–Ирина Юрьевна, я от Павла, он вам должен был позвонить. Моя фамилия Хильченков.

–Сейчас! Подождите, сейчас открою!

Сначала послышался шепот и пререкания. Через короткое время спор перерос в звуки походившие на то, будто по полу передвигают тяжелый шкаф. Наконец на пороге проявились две женщины, чем-то неуловимо похожие друг на дружку. Явно две родные сестры, младшей вряд ли перевалило за двадцать лет.

–Здравствуйте, – первым поздоровался Хильченков.

–Здравствуйте, проходите в квартиру.

Обеспокоенные, затравленные взгляды хозяек, сверлили пространство за спиной гостей. На Каретникова посмотрели с опаской. Сергей представил напарника:

–Знакомьтесь, это Михаил.

–Ирина.

–Людмила, – за сестрой откликнулась младшая.

–Заходите.

Внутри большой двушки, привычный ко всему Каретников опешил. Следы погрома отпечатались везде. Современную мебель основательно и специально кто-то вывел из функционального состояния, дверцы на шкафах выдрали, что называется с мясом, одежду рвали, скорее всего на чистом кураже.

–Да-а! Что тут было?

Безудержное рыдание Ирины, было ему ответом. А еще ребенок из стоявшей в углу деской кроватки, подал голос, раскричался вторя матери и тетке. Сбиваясь и не переставая плакать, рассказали о том, что халамидники из сотни какого-то Стасюка сегодня приходили в гости, устроив весь этот бедлам, припугнули. Если завтра Ирина не перепишет все свои салоны красоты на какую-то мадам, убьют ее и дочь. Если попытается сбежать, убьют родителей и сестру.

Ладно, всякое в жизни бывает. Вон, у нас в лихих девяностых, такой беспредел в стране творился, что мама не горюй! Выдюжили. Перебороли. Родителей можно временно в деревню переправить, родня примет, не вечно же нацики верх держать будут. Тем же амерам, кои незримо у руля стоят, бандеровцы у власти нать-не-нать. Известно ведь, днем эти мальчиши-плохиши хозяину руку лизать будут, а ночью попытаются эту же руку отгрызть.

Звонок мобильного телефона в кармане Каретникова, вывел Хильченкова из задумчивости.

–Слушаю! – ответил Михаил.

–…

–Я понял, Богдан. Давай встретимся завтра?

–…

–Ты уверен?

–…

–Хорошо. Жди, буду.

Отключившись, Каретников поднял глаза на Сергея.

–Это связник.

–Ну, и?

–Пойду на встречу.

–Очумел?

–Сергей, завтра будет поздно, – Каретников оправдываясь, отвел взгляд в сторону. – Я из Киева раньше уйти не мог только потому, что ждал кое-что, что сейчас должен передать Богдан. Если не забрать посылку, выйдет что люди рисковали напрасно.

Сидя на кухне, на единственном целом стуле, от возмущения заиграл желваками. Когда эти рыцари плаща и кинжала поймут, что раз сеть вскрыта, пока целы пора тупо рвать когти? Нет, ничему жизнь Мишку не учит! Как говорится, если до сорока лет ума нет, то его уже и не будет. Тьфу! Чтоб тебя…

–Ладно, – смилостивился Сергей, – давай место явки и пароль. Рассказывай все, что знаешь про этого Богдана.

Из квартиры выходили на пару с Людмилой. До бульвара на Леси им по пути, а там расстанутся. Ей на маршрутке до Ботанического сада ехать, он наоборот, будет спускаться до Бессарабки.

Хильченков еще в квартире «прокачал» младшую из сестер. С первых мгновений встречи определив в ее ауре присутствие горя, безысходности и стремление к суицыду. Всему виной гибель любимого человека, произошедшая за две недели до его приезда в Киев. По рассказу Иры, преступники не колебались. Подъехали к зданию контрольного пункта ГАИ, где Виктор с сослуживцами нес дежурство, вышли из машины и начали стрелять. В здании в это время находились безоружные активисты «Народной самообороны», но к счастью, никого из гражданских преступники не зацепили, повезло, что те были в домике. После того, как открыли стрельбу, активисты упали на пол. Неизвестные забрали табельное оружие гаишников и скрылись. Глупая смерть. Смерть по прихоти залетных отморозков. Теперь по Киеву ходят слухи, что залетные преступники крымчане. После всего случившегося, Людмила стала плохо относиться к людям с востока, таким как они с Каретниковым, ведь для неё неизвестные скрылись в Крыму. Неизвестные? Икота от этого будет продолжительной. Никого не найдут, да при нынешней-то власти и искать некому. Примечательно, что сразу вспомнили Крым. Бандиты когда убивали, они что? Кричали: "Мы захватим оружие и рванем в Крым"? За все нужно платить. А после того, как этих правоохранителей водили по площадям на цепи, орали "Покайтесь", ждать чего-то другого не стоит. Жаль ребят и особенно их семьи. Кто им поможет? Тягныбок? Кличко? А еще цинизм и тупость состоит в том, что неподготовленные люди на боевом дежурстве. Если бы еще и самооборонцы стояли рядом с гайцами, трупов было бы существенно больше! Вот уж действительно, время пришло – никто ни за что не отвечает, одни словесные пузыри…

Теперь, спускаясь по лестнице, Сергей за локоток слегка придержал Людмилу, с какой-то нежностью в голосе промолвил:

–Мне Ирина рассказала о том, что у вас погиб жених, приношу своё соболезнование.

Девушка отстранилась, резко вырвала локоть из ладони Хильченкова, почти выкрикнула в лицо:

–Это у вас, у русских, национальная забава такая, в душу лезть? Да, пошел ты, москаль…

Будто дикая кошка вырвавшаяся из клетки, ринулась вниз, через ступеньку перебирая ногами. Догонять и извиняться непонятно за что, было бесполезно и глупо. Хлопок массивной двери на первом этаже, оповестил, что девица выпорхнула на улицу. Ну и ладушки, как говорится, «Баба с возу – кобыле, шире шаг!».

Сергей шел по центру Киева и не узнавал его. Полтора десятка лет назад это был другой город, и люди в нем были другие. Приветливые и улыбчивые, хоть и поглощенные в свои повседневные заботы, они не делили людей на своих и чужих, с открытыми лицами встречая гостей города. Теперь же… Хильченков покачал головой. Пробираясь утром через городские окраины, проходя мимо обычной школы в одном из спальных районов столицы, выпал в осадок, заслышав из толпы малолетних горожан скандирование речевки, явно не спортивной приверженности:

«Москаляку на гиляку! Москаляку на гиляку!…».

Суровые выкрики у нынешних детишек. Чувствуется, поработала умелая рука воспитателя. Если здраво рассудить, то из этих детей уже вырастили пушечное мясо, готовое до первых поражений, первой своей крови и боли, рвать на части любого кто против вбитой в голову идеологии украинского главенства над другими нациями. Потом, когда получат по сопатке, когда растащат кровь по всей чавке, так же громко будут кричать, что их обманули, и они выполняя приказы ни в чем ни разу не виноваты. Знаем, проходили не раз!

В вечернюю пору центр города кипел нешуточными страстями. Пересилив себя, Хильченков перешел на противоположную сторону улицы. Сюрреалистическая картина расправы молодчиков майдана над заплутавшими в лабиринтах старого Киева «левыми» людьми, конкретно била по нервам. На приветствие бандерлогов, «Слава Украине!», те промолчали, впавши в ступор при виде пьяной власти, обвешанной оружием, с дубинками в руках. У европейских туристов, или кем они там были, и в мыслях не было, поминать каких либо героев! Они и общаться-то могли через пень колоду. Неудачный был для них день. Не разобравшись с пьяных глаз, представители новой власти отделали приезжих, как Бог черепаху. Выписали «больничный» несостоявшимся москалям. Когда прошмонали карманы, было поздно, поэтому так же, как и Сергей, тихо слиняли с места происшествия. Ничего, не убили, так пусть радуются, что обошлось. В другой раз умней будут!

Тихий переулок принял в свои пенаты, как родного. Многие магазинчики, кафешки и входы во внутренние дворики, были намертво заколочены, в надежде на то, что со временем вернется к рулю прежняя власть и можно будет жить по-людски. Увеселительные заведения в большинстве своем, как и различного рода частные конторы, свернули деятельность, не желая работать в убыток. Хотя Сергей уже разглядел тот бар, в котором у Каретникова была явка. Судя по всему, владельца здорово «нагнули», как и некоторых иных. Под страхом лишиться всего, заставив работать на чужого дядю.

Еще до путча, выстраивая агентурную сеть, Михаил и подумать не мог, что некоторые явки окажутся в эпицентре событий. Переулки и улицы примкнувшие к Крещатику, теперь состояли в зоне жизнедеятельности правого сектора. До известных событий, бар в котором работал Богдан, располагался на бойком месте. Летом, так и вообще приходилось выносить столы на тротуар, натягивая над ними водонепроницаемое полотно. Не место, а золотое дно. Два зала средних размеров в лучшие свои дни не умещало всех желающих отдохнуть после рабочего дня. Умелый стилист распланировал в верхнем зале кафе с претензией на ресторан. В помещение подвала, где расположился пивной бар, вела широкая деревянная лестница. Летом за длинной стойкой работали сразу три бармена, они же и официанты погребка.

Спустившись, Сергей сразу погрузился в приятную атмосферу полутьмы. Ненавязчивая музыка совсем не напрягала. Вся обстановка больше напоминала средневековую таверну. Народу на такую площадь совсем мало, из двенадцати широких и длинных столов, пустовали девять. Людей разного возраста и пола, по численному составу было не более дюжины. Он сразу определил – три компании. За барной стойкой скучал молодой мужчина, отсутствующим взглядом от самой лестницы встретил нового посетителя, при этом не торопился сдвинуться с места и натянуть на лицо дежурную улыбку. Сергей уловил косой взгляд парня, брошенный на весельчака, сидевшего за дальним столом в окружении двух мужчин и женщины. Легкий кивок головы Богдана, в котором угадывалось отрицательное мотание, заменившее слово: «Нет». После такого жеста, весельчак отвлекаясь, снова перевел внимание на своих собутыльников, о чем-то громко им рассказывал. Смех не заставил себя ждать. Весело здесь. Однако! Выбрав стол, уселся под стену, спиной через куртку ощутив ее шероховатость. Сел так, чтоб быть лицом к лестнице, вдруг нагрянут еще посетители. Заказал пиво, уже понимая, что Богдана пасут, и он сам участвует в расставленной на Каретникова мышеловке.

С большим удовольствием сделал пару глотков, первых, самых вкусных. Ненавязчиво разглядывая зал, ощутил на себе пристальное оценивающее внимание двоих верзил, угрюмо наливавшихся пивом за ближним к нему столом. Эти тоже участвуют в деле. Видно, что не оперативники, а чистые силовики. Окликнул Богдана, снова заставив напрячься весь кворум:

–Уважаемый, – не повышая голоса, при подходе бармена к столу, спросил Сергей, – здесь курить можно?

–Курите, – пробурчал Богдан.

–Тогда, принеси пепельницу.

Тоска в глазах молодого парня сквозила безысходностью. Доказывая аксиому, что расставленная ловушка, ждет лишь прихода Михаила. Хильченкова же воспринимают здесь, пока что, как «левого» клиента. Проследил за взглядом весельчака, брошенным на часы висевшие на стене. Половина десятого вечера. Что, нервничаешь? Ясно, что ты тут основной, тот кто принимает решения. Остальные, ломовые лошади и волкодавы СБУ.

Пора было на что-то решаться. Миром вывести Богдана из этого гадюшника не получится. Сергей поднялся на ноги, изобразив, что от выпитого повело. Направился к туалету, находившемуся как раз за стеной у которой расположились весельчак с компанией. Проходя, глазами «мазнул» его, отметив при этом, как тот в одну секунду мобилизовался, готовый к любому развитию событий. Тертый калач!

Офицера СБУ, пришлый любитель пива стал напрягать. Он и сам не мог понять, почему ему не понравился казалось бы ничем непримечательный субъект в поношенной куртке, каких сейчас пруд пруди на майдане. Собралась голыдьба со всех концов Украины, думают, политику вершат, что им все дозволено. Нет, вот возьмет Каретникова, и нужно в корне менять род занятий, слишком разный у него подход к жизни, не по дороге ему с реакционерами. Взгляд мужика, лишь слегка коснулся глаз СБшника. Повеяло смертью, могильным холодом. Но это лишь миг. Да, нет, видать показалось. Туман поплыл в голове. Тяжестью налились конечности, и сопротивляться всему происходящему не было ни сил, ни желания. На краю сознания, огонек бившийся в голове, теплил надежду, что взявший его в оборот человек, пожалеет его. Но, нет! В мозг болью проник бесцветный голос:

–Поднимайся, иди в туалет.

Попытался бороться, уцепившись руками в столешницу. Хотел предупредить подчиненных, но открыв рот, лишь вымолвил:

–Надо отлить.

Нетвердой походкой неотвратимость повела следом за незнакомцем, а оказавшись в помещении, отделанном кафелем с раковинами на стенах, нарвался на взгляд опасного зверя. За долгую службу не испытывал такого ужаса. Взгляд проникал внутрь него и шепот, шепот, словно шелест осенних листьев, пробился из-за пелены. Последняя попытка сопротивляться причинила боль. Только на миг, будто металлический обруч сдавил мозг, и тут же отпустил. Кричать не мог, звать на помощь тоже.

–Я спрашиваю, ты отвечаешь. На кого ведешь охоту?

–Н-нет! – сумел на эмоциях оказать сопротивление.

–Считаю до трех. На "три", ты умрешь, просто задохнешься. Жить-то хочется? Раз, два…

–Каретников…

–Кто сдал?

–Не знаю, мне передали его в разработку уже со связями.

–Богдан работает на СБ.

–Нет. Ему развязали язык несколько часов назад.

–Сколько в твоей группе людей?

–Они все в баре, плюс двое в кафе на подстраховке.

–Запасной выход из бара?

–Отсутствует. Только из кафе.

–Теперь ложись на пол.