Ислам кое-как объединял людей, хотя здесь хватало буддистов, огнепоклонников, тенгрианцев и христиан. Главное, чего хотели люди – спокойствия. И деятельность наших агентов давала плоды. Мне удалось уговорить сахиба Гызыла начать пропаганду. Мол, хорезмийцы идут выгонять монголов и не будут грабить местных. Потому нас и встретили весьма гостеприимно. До оазиса уже дошли новости из Нисы, Кучана и Боджнурда. Наместник людей не грабил, войска вели себя спокойно, и мирная жизнь постепенно начала восстанавливаться. А то ведь раньше туркмены, составляющие костяк хорезмийского войска, не церемонились. Особенно во вновь присоединённых к Хорезму городах. И мусульман они грабили с неменьшим энтузиазмом, нежели христиан или иудеев. Женщин тоже насиловали не стесняясь, в том числе формальных единоверок. Не думаю, что туркмены успели стать яростными мусульманами: обряды они соблюдали больше для видимости, не забывая старых верований.

***

А караван-сарай внушал! Огромный квадрат примерно семьдесят на семьдесят метров, огороженный стеной в два человеческих роста. Внутри было всё, что нужно для усталых путников – комнаты на любой вкус, конюшни, навесы для телег, мыльня, собственный колодец и, конечно, чайхана. Именно в огромной комнате собрались мои ближники и командиры. Но предварительно я хорошенько вымылся, заставил это сделать и друзей, надел чистое бельё с рубахой, заодно отдал прачкам в стирку грязную одежду. После мы уселись на огромной тахте, называемой топчаном, и жадно уничтожили несколько ляганов с пловом. Уже потом, под чаёк, сотник и командир передового отряда продолжил нас знакомить с деталями:

– Дорога на Серахс тоже свободна. Недавно оттуда пришёл небольшой караван. Говорят, что Чормаган-нойон собирает все доступные силы в Герате. Но он также послал хороших воинов в помощь гарнизону Мешхеда. Завтра с утра три десятка начнут разведку и уйдут на юг. Но ты сам видел, что, кроме всякого сброда, по пути нам не попадались достойные враги.

Вообще ситуация странная. Чормаган делает всё, чтобы опровергнуть молву о непобедимости монгольских полководцев. Если он ещё и разделит силы, повторив ошибки Мухаммада при вторжении Чингисхана, то можно сыграть на этом. Многие воины Джелал ад-Дина весьма высокого мнения о противнике. А это уже гарантия того, что войско проиграло, ещё не начав битву.

Уничтожив же немалую вражескую группировку, мы вселим в людей уверенность, в том числе в гражданских. Ведь многие хотят отомстить, но за каждого своего убитого воина монголы вырезали целые кишлаки, рядом с которыми происходило нападение. А вот когда народ почувствует поддержку, то сам поможет нам уничтожить большую часть врага. Ведь грабежи и насилие особо не останавливались. Тот же хозяин караван-сарая, ранее весьма преуспевающий человек, вынужден был отдавать почти все доходы, лишь бы сумасшедшие дикари просто ради развлечения не сожгли его хозяйство.

– Думаю, мы возьмём Серахс также без боя. Ведь уважаемый Абдалла уже послал туда своих людей. – Сотник кивнул в сторону хозяина каравана, с улыбкой наблюдающего за залом. – По его словам, тамошние жители ждут нас с нетерпением, так как их замучил сидящий там отряд дикарей. А вот после того как мы перейдём Копетдаг, придётся двигаться осторожно. В Серахсе нам точно помогут с проводниками, поэтому я предлагаю идти по твоей новой задумке – с боковым охранением. Отправим вперёд отряды, состоящие из воинов, ранее бывавших в горах. Пусть они по тропинкам обойдут основную дорогу и определят места засад. Они точно будут. Ведь на перевалах и в узких проходах даже небольшое количество воинов способно задержать наши сотни. Заодно парни могут ударить в спину врагам и вырезать караулы.

Моя идея не претендовала на новизну. Здесь и ранее посылали разведку. Но мы находились на чужой земле, поэтому страховались и двигались обязательно с боковым охранением. И несколько раз нам это помогло заметить крупные банды разбойников и распоясавшийся хашар, которые были нещадно вырезаны.

Тогурмыш продолжил спокойно делиться своими планами, когда в зале произошёл небольшой конфликт. Вернее, один из купцов, тоже остановившийся в караван-сарае, начал громко кричать. А затем ударил невысокого мужичка в чалме. Я уже малость разбираюсь в местных реалиях и могу определить происхождение человека по лицу. Да и чалма у дяденьки повязана необычно. Машу рукой хозяину каравана, который быстро, но с достоинством подошёл к нашей тахте.

– Кто этот мужчина и почему над ним издеваются? – киваю на дяденьку, который под очередную порцию насмешек купца двинул в сторону выхода.

– Почтенный Джаффар, торгующий тканями, подобрал этого человека по дороге из Мерва. Он оказал бедняге помощь и попросил помогать со счётом. А здесь этот неблагодарный заработал денег и начал чего-то просить. Вот купец и разозлился, отнял деньги и решил, что человек обязан отработать долг.

Судя по разбойной и гнусной роже Джаффара, он такой же торговец тканями, как я – раввин. Скорее всего, товарищ воспользовался ситуацией и занялся контрабандой с перепродажей захваченного многочисленными грабителями. Может, и сам чем-то незаконным промышляет. Типа сначала обычный купец, но при благоприятных условиях превращается в разбойника. Тряхнуть бы его хорошенько, но нельзя портить отношения с местными. Гызыл меня просто не поймёт, ведь я сам предложил перетянуть на сторону шаха разочарованное население.

– Позови его, уважаемый Абдалла. Надеюсь, купец не будет против, – улыбаюсь почему-то напрягшемуся владельцу.

Я вообще-то привык к реалиям здешнего мира. Но иногда лезет из меня прежний правдоруб и интеллигент Серёжа, который очень не любил несправедливость. А ещё он терпеть не мог насильников, бандитов, ростовщиков и нечистых на руку торгашей. Видать, что-то такое проступило на моём лице и напугало хозяина караван-сарая.

Через пару минут к нашему топчану подошёл давешний бедолага, оглядываясь на удивлённого купца. Дядя оказался не таким уж и старым, лет сорока. И я сразу понял, почему обратил на него внимание. Я ведь мазнул по нему взглядом, когда шёл в чайхану. Уж больно он отличается от местных, особенно ясными голубыми глазами. Но фенотип точно не славянский. В Арране и Персии мне уже приходилось встречать светлоглазых и светловолосых людей. Но даже местные рыжие немного другие и отличаются от европейцев грубоватыми чертами лица.

– Ас-саляму алейкум, воины. Чем вам может быть полезен простой путник? – произнёс мужчина.

Я продолжил его рассматривать, в отличие от соратников, налёгших на пирожное, чем-то напоминающее пахлаву. Ради нашего приезда Абдалла расстарался на славу. Ну и мы поделились с ним продуктами, так как по дороге отбили у разбойников несколько больших арб, заполненных рисом, маслом, мукой, бобами, специями и сахаром, называемым здесь «шакар». Улов получился неслабый. Тащить его нам неудобно, вот мы и решили скинуть часть продуктов, кроме самых дорогих, конечно.

Что касается мужичка, то я мысленно анализировал его внешний вид. Немного необычная чалма, старый и заплатанный халат, такие же разбитые сапоги в кожаных калошах. Да, народ в мирной обстановке ходит в мягких ичигах и надевает защитные чехлы, которые я обозвал калошами. А в дороге и на войне, конечно, используется более грубая обувь. Естественно, речь о воинах, купцах и знати. Дехкане и прочая беднота носят какую-то жуткую хрень или ходят босиком. Ещё обращало внимание, что лицо дяденьки чистое, борода подстрижена и сам он весь такой ухоженный – в меру возможностей. Товарищ точно не похож на большую часть местных вшивых грязнуль.

– Представься, – произношу после кивка, означающего ответное приветствие, – и расскажи о себе.

Меня просто не поймёт братва, если я буду миндальничать со всякой рванью. Говорили мы по-туркменски, так как фарси я освоил недостаточно. Но мужчина прекрасно понимал и огузский вариант тюркского.

– Меня зовут Хуссейн Абу аль-Маджид аль-Халяби. Я прибыл издалека, как вы, наверное, поняли по моему имени, – начал рассказывать дядя хорошо поставленным голосом.

Это с чего я должен понимать, откуда он родом? Вопросительно смотрю на сидящего за нашим столиком Санджара.

– Человек из города Халеба. Франки называют его Алеппо. – Мамелюк оторвался от пахлавы, протараторил объяснение и снова схватил жирными руками сладость.

– Совершенно верно, – кивнул Хуссейн и продолжил: – Уже нет смысла скрывать цель моей поездки. Да и неинтересны сейчас никому знания. Ныне в цене еда, оружие и золото. Я учёный, преподавал в медресе Дамаска, работал в Багдаде и Басре. Именно оттуда я отправился в Газни на поиски сохранившихся рукописей великого Абу Райхана аль-Бируни. Но на обратном пути наш караван оказался в Герате, который осадили проклятые степняки. Мои люди разбежались, местный малик отнял все сбережения, а меня просто чудом не убили после захвата города. Затем варвары погнали всех захваченных мастеров и знающих людей на север. Нас перепродали в Самарканде и разбросали по разным местам. Мне пришлось работать на местных производствах. Но через четыре года я смог сбежать. Долгое время в числе других несчастных я прятался в холмах около Мерва. Но затем решил вернуться домой, пока свирепые захватчики покинули Мавераннахр. Пришлось договариваться с Джаффаром, который в обмен на службу пообещал довезти меня до Мешхеда. Но купец почему-то решил, что я теперь его слуга и даже раб. Здесь мне удалось заработать денег, починив водяные колёса и приспособления в мастерской. Поэтому я попросил свободы и хотел себя выкупить.

– Что за приспособления? – Я насторожился, ещё когда Хуссейн упомянул Бируни.

– Вряд ли вы поймёте. Это мастерская по выжимке масла, – немного снисходительно ответил араб.

А у меня уже всё решено. Отпускать такого специалиста никто не собирается. Здесь я уже собрал небольшую компанию мастеров и знающих людей. Тот же Али Газневи, обучавший меня фарси, вообще-то бывший чиновник и весьма грамотный человек. Пусть из-за низкого происхождения не достигший особых высот. Что касается сирийца, то у меня появилось желание пошутить и заодно окончательно его проверить.

– Куда уж там грязному кочевнику, – произношу по-гречески, а этот язык учёный из Алеппо просто обязан знать. – Земля круглая, она вращается вокруг Солнца, а ещё у неё есть тяготение, о котором тоже писал Бируни.

Если бы с Хуссейном заговорил стол или дерево, то он удивился бы меньше. Это хорошо, что дядя в обморок не упал.

– Но как? – только и смог вымолвить он тоже по-гречески.

– Какие науки ты преподавал и что вообще умеешь? Ну, кроме знаний астрономии, – продолжаю расспрашивать товарища, игнорируя его вопрос.

– Я механикус, разбираюсь в математике, геометрии, алхимии и философии. Если брать умения, то могу построить арбу или повозку, водяное колесо для кузницы или жатки, думаю, справлюсь с мельницей. Ещё разбираюсь в различных смазках для приспособлений. О, забыл. Уже в Самарканде я изучил производство когоза. – Видя моё непонимание, Хуссейн пояснил: – Папируса, изготавливаемого из коры тутового дерева. Ещё…

– Стоп! Ты принят! – произношу излишне громко и эмоционально, отчего встрепенулись соратники.

Да я чуть чаем не подавился, когда осознал последние слова араба. Это же бумага! Сегодня мне явно благоволит Мать Волчица или сам Тенгри! Как только я подумал об этом, я сразу почувствовал присутствие своей хранительницы. Она явно радовалась вместе со мной. Давненько Волчица не проявляла себя.

Обстановка за столом тем временем поменялась. Греческий мои соратники не понимали, но изменения интонации почувствовали и сразу насторожились, будто дикие звери. А учёный явно перепугался. Это я привык к парням и воспринимаю их как обычных людей. Но для окружающих мы выглядим степными дикарями в хороших доспехах, вооружёнными до зубов и бросающими на окружающих не самые добрые взгляды. От кочевника равнинные жители не ждут ничего хорошего. Понятно, что только я весь такой интеллигентный и мирный. Ха-ха!

– Ашур, – зову лекаря, сидевшего на соседней тахте с воинами попроще, – доверяю тебе уважаемого Гуссейна Гуслию. Накорми его, обеспечь ночлегом и договорись с Бураном, чтобы он выделил человеку достойное место на арбе. Или мула купите у местных. Если нужна одежда или ещё какие мелочи, то тоже скажи обознику.

Араб кивнул и тут же махнул рукой, подзывая служку.

– Простите, великий воин, – произнёс Хуссейн, как только немного пришёл в себя, – но я должен купцу Джаффару. И если вас интересуют учёные люди, то прошу вас помочь одному человеку. Вместе со мной под Мервом прятался замечательный человек, он из Бухары. Это отличный врачеватель и травник, и ещё он знаток философии, геометрии и алхимии. Его зовут Абу Наср Аль-Бухари. Но лекарь не бросит просто так своих людей, и у него два маленьких ребёнка. Можно ли как-то помочь небольшой общине? А я уговорю своего друга на переезд.

Сегодня просто праздник какой-то! Попробуйте найдите в этом времени грамотных и действительно толковых людей. Нет, в столицах мощных государств и признанных научных центрах они есть. Как оказалось, в разорённом Хорезме их тоже хватает. А значит, надо брать. Тем более что товарищ умеет делать бумагу! Да я его в клетку посажу – золотую, конечно, – но никуда не отпущу. Но и хороший врач тоже нужен. Наш Ашур вынужден до многих вещей доходить сам. С моей помощью, естественно. Только если найти хорошего теоретика, то процесс пойдёт гораздо быстрее. Медицина нам необходима как воздух. Народ мрёт со страшной силой, а мне надо монголов побеждать.

– Тархан, завтра берёшь людей, припасы и выдвигаешься с Гуссейном в Мерв. Только согласуй всё с Тогурмышем. – Оба воина молча кивнули. – И этот человек должен выжить при любых обстоятельствах.

Вижу, что ближники с удивлением восприняли мои слова и оценивающе посмотрели на араба.

– Карча, – зову брата, воспользовавшегося ситуацией и наложившего лапу на остатки пирожных, – объясни почтенному Джаффару, что Гуссейн Гуслия теперь мой человек. Только никого не убивай и сильно не калечь. Мы же мирные гости на этой земле.

Братва дружно грохнула хохотом, испугав подбежавшего служку с новым ляганом плова.

– Но немного его тряхни и проверь, чем промышляет. Если заподозришь, что он разбойничает, то не щади, – продолжаю, когда воины успокоились и потребовали ещё сладостей.

А я только сейчас понял, что назвал учёного именем книжного героя из похождений Ходжи Насреддина. Хуссейн действительно был какой-то беззащитный и напоминал классического фанатика от науки, но явно со стержнем. По крайней мере, он сразу подумал о друге, не испугавшись диких кочевников. Такие люди и вообще на вес золота, а для меня просто бесценны.