Глава седьмая. Американский ниндзя

Катайская пословица гласит: 不敢為天下先 – не решайтесь быть первыми в мире. В ней – просто бездна мудрости! Потому что кто ты такой, чтобы возомнить себя Первым? И твои достижения – всего лишь сиюминутный результат. Получается, чтобы все время быть первым, надо все время выдавать лучший результат?

И всю жизнь превращать в гонку за этим результатом?

Зачем?

США, Чикаго, год 1976, сентябрь

Миша очнулся и ощутил себя лежащим на земле. Точнее, на заплёванном и замусоренном горячем асфальте. Это было, по меньшей мере, странным – только что были раскалённые пески Сирии и вот на тебе. Где это он? Если его вытащили и отвезли в госпиталь, то почему он здесь, лежит на какой-то улице. Кстати, довольно грязной…

– Чего разлёгся, байстрюк? Тут тебе таки не спальня. Оклемался? Ну и давай бикицер ушивайся, мне полиции тут не хватало, – визгливый голос, казалось, ввинтился Мише прямо в черепную коробку.

Он поднял голову.

На него смотрела какая-то жирная тётка с препротивным лицом, похожим на морду шарпея – всё в морщинах, складках, с дряблыми, отвисшими щеками. Миша осмотрелся. Он лежал на тротуаре, на маленькой улице, рядом с каким-то то ли магазинчиком, то ли ресторанчиком – сразу не разберёшь.

– Где я? – спросил он и с удивлением услышал свой звонкий, почти мальчишечий голос.

Миша сделал попытку подняться и почувствовал головокружение. Что-то потекло по щеке, он машинально утерся рукавом и посмотрел на свою руку. Рукав был в крови.

– Люди, вы посмотрите, этот халамидник утраивает здесь драку, даже не драку, а целое побоище, ему пробивают голову, и он тут валяется, как у себя дома на диване. А потом еще и спрашивает, где он! – снова завизжала тётка.

– Мадам, хватит уже сотрясать воздух своими децибеллами, вы не в опере, – огрызнулся Михаил, с трудом встав на ноги.

Ноги тоже болели. Впрочем, болело всё тело, но больше всего – голова, причем, было такое впечатление, что ее пробили огромным гвоздём – соткой. Он пощупал голову и наткнулся на что-то липкое. Кровь? Вероятно, он реально хорошо приложился башкой. Или его приложили?

Он ничего не помнил. Точнее, последнее, что он помнил – это ротацию американской частной военной компании Academi, приезд в провинцию Дейр-эз-Зор, город Хашам. Их группу перебросили к газоперерабатывающему заводу, на позиции СДС – сирийских демократических сил. Которые через полчаса атаковали сирийцы из армии Асада. По штабу СДС открыли огонь танки и артиллерия, более двадцати снарядов влупили прямо по месту дислокации сил специальных операций армии США. В составе которых он числился в качестве советника.

Накрыло их плотно, в какой-то момент он получил удар по голове и всё. Темнота. Очнулся уже здесь.

– Хлопчик, ты ушивайся отседова, а то щас полисмен припхает свой тухес, и тебе, и мине будет делать вирваные годы. Ты увесь у крови, тебе башку гицели те провалили, двигай к мамочке, хай она тебе в больничку сводит. А мине проблемы ни к чему, скажут, старая Циля мальчику сделала обрезание не с того конца.

Миша посмотрел вокруг, потом на себя. И тут он вдруг понял, что смутило его с самого начала. Он был мальчиком! Не взрослым мужиком, которому недавно стукнул полтинник. Не опытным рейнджером, «солдатом фортуны», который всю свою жизнь мотался по «горячим точкам» и мелким конфликтам, что затевала Америка по всему миру. Не битым жизнью эмигрантом, который прогрыз себе место под американским солнцем, а сопливым пацаном. Малолеткой. И, судя по всему, он находился в Чикаго. То есть, там, куда он переехал в 1971 году из Одессы со своими родителями. Он вырос в этом городе и узнал бы его даже спустя почти сорок лет.

– Этого не может быть, – прошептал он.

– Шо ты там лепечешь, горе ты луковое? Ушивайся шустрее, я тебе говорю, мине неприятности не нужны. Иди у себя с теми своими гицелями решай, возле своего дома, там пусть они тибе хоть голову открутят, токо бы не рядом с моей лавкой, – тётка снова завизжала, как «болгарка».

Михаил, пошатываясь, пошёл по улице, лишь бы подальше от этого визга. Голова раскалывалась, надо было собрать мозги в кучу и проанализировать ситуацию.

«Значит так. Меня накрыло артиллерией, видимо, контузило. Или что похуже? Но почему я здесь, почему я стал ребёнком… Так, стоп. Это моё тело или не моё?»

Миша осмотрел себя. Руки вроде его. Ноги тоже. Впрочем, руки как руки, ноги как ноги. Хотя, стоп, есть у него на теле особая примета. И Миша, воровато озираясь, расстегнул непослушными руками ширинку на своих джинсах. Так и есть – тело его. На лобке у него было большое родимое пятно, прямо там, где начинались уже понемногу курчавится волосики.

– Пацан, ты уже совсем офанарел? Что ты тут свои причандалы всей улице демонстрируешь? Я сейчас полицейского позову, отведёт тебя в участок и там будешь стриптиз показывать! Совсем уже обнаглели эти американцы, разврат во всём, уже вот такие мальцы письки свои всем светят прямо на улице, – заорала вдруг на него какая-то дамочка, не такая жирная, как предыдущая, но такая же противная и визгливая.

Миша, как ужаленный, рванул с места, вслед ему неслись ещё какие-то крики, но он уже ничего не слышал. Он бежал по типичной американской улочке с припаркованными по обеим сторонам автомобилями, вспоминая своё детство, которое он провёл на таких улицах. Не понимая, что с ним произошло, он просто выполнял первое правило наёмника – сначала выйти из зоны опасности, а потом принимать решение. И он бежал подальше от места предполагаемого конфликта. Конфликта, которого он не помнил. Пока не помнил.

Через час, вымывшись у какой-то колонки, и немного приведя себя и свои мысли в порядок, Миша Дудкин, он же Майкл Дудиков, он же бывший инструктор по рукопашному бою, сотрудник Национальной секретной службы США с позывным West, сидел в Humboldt Park у озера и собирал свои мысли в кучу.

Привычка быстро анализировать информацию не подвела Мишу – он сразу принял, как должное то, что он оказался в своём детском теле, переместившись из Сирии в Америку, то есть, не только во времени, но и в пространстве. Таким образом, он, погибнув в бою под Хашамом, то ли воскрес, то ли его сознание перенеслось в прошлое и подселилось в сознание маленького Миши Дудкина, который вот уже пять лет живёт с родителями в Чикаго, в квартале West Town. В этом районе находится сразу несколько, так сказать, национальных общин – это он помнил не только, как маленький Миша, но и как взрослый Майкл Дудиков, через много лет отслужив в армии США и став сотрудником одного из секретных отделов ЦРУ.

Итак, его родители поселились в West Town, в котором имеются общины поляков, украинцев, русских, словаков, сербов, пуэрториканцев, итальянцев, ирландцев, немцев и норвежцев. Поляки сконцентрированы в районах Pulaski Park, River West и East Village, украинцы – в районе Ukrainian Village, пуэрториканцы – в районах Wicker Park и East Humboldt Park, итальянцы – в районе Smith Park. То есть, эдакая сборная солянка, но с преобладанием белых, а, точнее, эмигрантов из Советского Союза и Польши. Вот сюда и приехали Дудкины.

Конечно, куда ещё ехать эмигрантам из Одессы? Если ты в Нью-Йорке – тебе прямая дорога на Брайтон-Бич, в Бруклин. Но с Нью-Йорком не сложилось – слишком дорогой город. Да и знакомых там у отца с матерью не было. А в Чикаго нашлись. Помогли с жильём, с работой. Конечно, не сразу всё наладилось, да и поселиться пришлось почти на границе с Humboldt Park. Всё дело в том, что Ukrainian Village – довольно дорогой район, а Humboldt Park – район менее благополучный, значит, более дешевый. Он считается латиноамериканским, больше четверти проживающих там – пуэрториканцы. Цены на недвижимость здесь значительно ниже, зато уровень преступности выше. Миша в детстве постоянно дрался то с чикано, то с чёрными, то с итальянцами. Вот он в очередной раз и столкнулся с уличной бандой малолетних латиносов.

Память Михаила пока ещё плохо коррелировала с памятью маленького Миши, но постепенно он начинал вспоминать своё прошлое. Точнее, своё настоящее. Учился он сейчас в обычной Neighborhood school или Территориальной школе, то есть, школе, которая обслуживала учеников, которые живут поблизости. Потому что каждая улица в Чикаго относится к какой-то определенной начальной школе – elementary school и определенной средней школе – high school. Удобно – не надо тратится на школьный автобус, все ученики живут рядом. Как раз Мише недавно исполнилось 12 лет, он заканчивал начальную школу и на следующий год ему надо было переходить в школу среднюю.

Пока в память Дудкина-взрослого понемногу поступали новые мегабайты информации из памяти Дудкина-маленького, надо было приводить себя в порядок, топать домой и дальше уже думать, как ему жить. Судя по всему, он, Михаил Дудкин, получил шанс прожить свою жизнь ещё раз. Вот только теперь у него есть джокер в рукаве – его способности, умения и знания взрослого человека. И человека непростого – отслужившего в спецподразделениях армии США, прошедшего специальную подготовку, побывавшего у дьявола на рогах и в таких переделках, которые и не снились обыкновенному человеку. И уж, тем более, о которых и не мечтал маленький Миша. Который в Одессе, как все приличные мальчики из еврейской семьи, пиликал на скрипке, не подозревая о том, что судьба забросит его сначала в далёкую Америку, а потом… Потом помотает по всему миру. И забросит в прошлое.

Надо бы, конечно, проверить, как его детское тело отреагирует на его боевые навыки, сможет ли его мускулатура, его скелет, связки и прочие детали организма выполнить нагрузки, к которым он, взрослый и умелый боец, диверсант, ликвидатор, привык за последние двадцать лет? То есть, за то время, когда его работой было воевать и убивать.

Но внезапно всё произошло само собой. Ситуация резко изменилась, и он моментально это почувствовал.

«Значит, всё моё осталось при мне. Раз чуйка работает, значит, всё остальное – тоже», – с удовлетворением подумал Михаил.

Группа подростков была типичной уличной шайкой. Пока шайкой. И даже не шайкой, а так – стаей уличных сорванцов. Лет через пять те, кто не угодит за решётку, кого не убьют в драке, и кто не сядет на иглу, собьются в настоящую уличную банду, которая потихоньку, с начала 80-х станет наводить ужас на отдельные районы Чикаго. Которые станут разделяться на благополучные и неблагополучные.

Благополучные – это в основном район The Loop, или Петля. В неё входят Near North Side, Near South Side, Streeterville и, конечно же, Lincoln Park. Все эти районы или кварталы – тесно примыкают друг к другу, это – прибрежная зона. Но это – и Центральная часть Чикаго. The Loop является вторым по величине деловым районом в США, это финансовый центр всего Среднего Запада. Здесь сосредоточены крупнейшие бизнесы, здесь самые высокие небоскребы города, а также большая часть архитектурных достопримечательностей. Есть здесь еще Old Town – Старый город, исторический центр Чикаго, есть Gold Coast – «Золотой берег» – пляжи и бутики, есть River North, где богачи построили огромные дома на берегу озера Мичиган. Поэтому в таких районах обычно уровень преступности невысокий, к тому же полицейские патрули здесь на каждом шагу.

А есть в Чикаго и Bronzeville, Washington Park или West Garfield Park, где почти всё население – негры, есть Humboldt Park, где больше половины населения – латиносы, а 40% – чёрные. Вообще, большинство районов Чикаго – чёрные или смесь негров и латиноамериканцев. И вот к району, где жили украинцы – West Town, как раз примыкал район Humboldt Park. Да и рядом с украинским кварталом Ukrainian Village тоже жила община пуэрториканцев. Поэтому драки между украинцами и русскими, а также часто примыкавшими к ним поляками с одной стороны, и латиносами и чёрными с другой стороны были в порядке вещей. А сейчас в раздумьях о своей судьбе Михаил не заметил, как его занесло на берег озера как раз в Humboldt Park. Поэтому уличная стая малолетних будущих бандитов, застукав одинокого белого пацана, предвкушала скорую и показательную расправу.

Во главе цветасто разодетых пуэрториканских, мексиканских, колумбийских, кубинских, доминиканских и прочих латинских чикано, как это ни странно, был индеец. Именно индеец – Миша сразу узнал ярко выраженный типаж племени таино. В его спецгруппе в армии служил такой вот индеец араваки, очень похожий, кстати, на одного из киноперсонажей в фильме «Хищник». Того самого, с Арни Шварценеггером, который выйдет на экраны только через десять лет. Там был такой же колоритный индеец с огромным мачете. Правда, этому пацану до него ещё расти и расти.

У предводителя шайки мачете не было. Но был нож – вполне приличный клинок, вовсе не напоминавший перочинный ножичек. И этот «вождь краснокожих» всем своим видом показывал, что, не задумываясь, пустит своё оружие в дело. Не с пустыми руками были и остальные малолетние чикано. Правда, среди них затесалась и парочка мулатов, видимо, малолетние банды создавались по тому же этническому принципу, что и взрослые. То есть, чёрные – отдельно, латиносы – отдельно, а белые – само собой, отдельно. В ирландском районе O'Hare чёрных вообще практически нет. Впрочем, Дудкину от этого было не легче.

«Эти потомки конквистадоров и индейцев прирежут меня здесь и не поморщатся. Ай, как невдобно получилось, надо постараться никого не прибить на смерть… А смогу ли я? Надо будет как раз и проверить возможности моего организма…»

– Эй, ты, «снежок», ты чего сюда забрёл? Я вижу, тебе уже сегодня показали, кто ты есть? Ты ведь кайк, так ведь? Мы сейчас проверим, хорошо ли ты обрезан, еврейчик.

Миша неспешно поднялся и сделал шаг навстречу этому малолетнему «предводителю команчей». Пацан был явно года на два старше, да и выглядел он поплотнее. Мускулы уже проглядывали под его цветастой рубашкой, да и руки у мальчишки были уже не детскими. К тому же татуировки на них свидетельствовали о том, что некое посвящение в мужчины малолетка уже прошёл.

– Ты, рото, прежде чем пасть открывать, научись по сторонам смотреть, а то залетит что-то в неё – придётся потом доказывать своим приятелям, что случайно отсосал у дикой обезьяны, – с улыбкой проговорил Миша, смотря прямо в глаза главному хулигану.

Термин «рото» («потрепанный») используется для пренебрежительного обращения в Перу, Боливии и Чили, а также в латинских кварталах США. Миша это знал и надеялся вывести из себя главаря. Тогда можно будет быстро с ним расправиться и обойтись без лишних разборок с его командой.

Как и следовало ожидать, индеец моментально взбесился.

– Ах ты ж, хайми, ты у меня сейчас сам отсосёшь, я тебе рот твой расширю своим «пером», – заорал подросток и бросился на Мишу, размахивая ножом. Но в этом была его ошибка.

Дудкин понимал, что если бы на него напал мастер ножевого боя, то шансы выстоять и победить, несмотря на все его знания и опыт в единоборствах, были бы минимальными. Нет, он бы смог что-то предпринять, но ценой глубоких порезов или тяжёлого ранения. С ножом шутки плохи, и умелый боец сможет за секунды нашинковать безоружного человека, пускай он даже супер-пупер мастер каких-нибудь боевых искусств. Это только в фильмах с голыми руками такие мастера разбрасывают вооруженных мечами, ножами и палками противников. В жизни всё гораздо проще и страшнее.

Поэтому Миша не стал выпрыгивать навстречу вооружённому ножом подростку и с криком «кия!» выбивать у него ногой нож. Не стал он так же ставить какие-то блоки или делать руками всякие там пассы. Он просто сделал три встречных удара – ногой и двумя руками. Поскольку нога длиннее руки, то удар в голень ноги набегавшего противника практически его срубил. Удар ребром стопы в надкостницу – очень болезненный удар. Но пока тот падал, Миша успел нанести ему рукой удар в лицо, прямо в нос, а второй рукой, точнее, ребром ладони – по руке с ножом, снизу вверх. Удар пришёлся точно в кисть, в болевую точку, после чего нож птицей выпорхнул из руки падающего «вождя». А рука сразу попала в захват Михаила.

Но на этом Дудкин не остановился – он моментально упал сверху на поверженного хулигана и коленом врезался в его грудь. Руку при этом он тут же взял на излом, повернув противника на живот. Индеец как-то утробно квакнул, зашипел от боли, но тут же заорал благим матом:

– Пусти, больно, руку сломаешь, пусти, чёртов хайми!

Миша повернулся к оторопелой шайке и крикнул:

– Чикано, если сейчас дёрнитесь, ваш вожак останется без руки. Я её так сломаю, что никакой доктор не исправит, понятно?

Из группы выскочил ещё один латинос, по виду похожий на пуэрториканца – голова у него была обмотана ярко-красным платком, как повязкой, под рубахой виднелась золотая цепочка, а джинсы этого модника были обшиты бахромой, прямо как в советских фильмах про индейцев.

– Отпусти Пепе, он же просто пошутил. Отпусти, а то я тебя сейчас с дерьмом смешаю, чёртов кайк!

Миша отпустил руку у поверженного Пепе и, не говоря ни слова, моментально выскочил навстречу понторезу в джинсах с бахромой. На этот раз он решил повыделываться – высоко подпрыгнув, в прыжке Дудкин нанёс своему противнику сокрушительный круговой удар ногой.

Этот удар в каратэ называется тоби микадзуки гери, хотя иногда его называют и тоби маваси гери. Все зависит только от ударной поверхность ноги – бьёшь ты боковой частью стопы, или верхней поверхностью стопы, а также голени. В китайском ушу этот удар называется сюань фэн цзяо – «стопа-вихрь», а во всем мире он стал известен как удар «торнадо». Его часто используют в ММА и тайском боксе. Техника этого удара построена на том, что, нагружая правую ногу, с неё делается прыжок вперёд-вверх, боец начинает вращение вокруг своей оси, пронося левую ногу и, закручивая себя, в прыжке наносит удар правой ногой в голову противнику. Удар довольно сложный, сильный и эффектный.

Собственно, на эффектность Миша и рассчитывал. Когда худенький невысокий подросток внезапно взлетел вверх, махнул ногой и Диего, как мяч, отлетел в сторону на несколько метров, упал и не встал, остальные чикано моментально притихли. Но гонор всё же взял своё, тем более что их главарь вскочил и заорал, брызгая слюной:

– Что вы смотрите, сыны ослицы, вас много, а он один! Валите его, быстро!

Но моментально заткнулся, так как Миша, не оборачиваясь, нанеся возбухнувшему предводителю в голову сильный удар ногой – уширо гери. Пепе снова как-то утробно квакнул и свалился без сознания. Миша смекнул, что надо показательно «скосить» ещё несколько самых шустрых из шайки, чтобы они успокоились и перестали на него напрыгивать. Нет, он, конечно, уже понял, что организм легко выполняет все его команды, а навыки его взрослого тела, до автоматизма отработанные годами упорных тренировок и боёв в будущем, мозг спокойно переложил на его тело 12-летнего мальчишки. И, наоборот, его скорость и гибкость возросли многократно, а поскольку точность никуда не ушла, то особой силы и не требовалось. Поэтому разбросать всех этих чикано он мог за три минуты.

Но калечить Дудкин никого не хотел. Зачем? Да и проблемы с полицией ему были не нужны. И с этими будущими бандитами – тоже. Так что надо пацанов аккуратно и показательно приструнить, но не унижать. Эти латиносы чересчур гордые, мало ли, как там в будущем всё повернётся, лучше плохие друзья, чем хорошие враги.

Поэтому через пару минут на траве валялись ещё трое из нападавших, а остальные со страхом смотрели на спокойно улыбающегося мальчишку, который подошёл к их вожаку, похлопал его по щекам, потом протянул ему руку и, поднимая того с травы, сказал:

– Слушай, как тебя там зовут? Пепе? Давай нормально поговорим. Я не хочу вас убивать, но, если вы не перестанете меня доставать, мне придётся это сделать. Поэтому предлагаю просто поговорить – выскажете мне свои претензии, а я вам на них отвечу. И потом решим, кто из нас неправ, ок?