Пошёл обратный отсчёт. Уже нет двух цыганок, Вагифа, сегодня кто-то отравил осла, использовав наши же медикаменты из автобуса. Горбатый, как предчувствовал, оставил охрану, но йог говорил, что кроме наших, никто к автобусу не подходил. Мы остались без средств передвижения, а в пустыне транспорт – это всё. Нам не на чем было перевозить пробы, и мы начали выбиваться из графика передвижения. Мобильная связь в пустыне работает с перебоями, сама пустыня, с помощью ветра и песка, создаёт статические заряды, которые, временами превращаются в земляные молнии, уходящие голубыми стрелами в небо. – Красиво, но неправильно – сказал Проводник. Эти заряды создавали целые букеты помех для работы мобильной связи, но горбун всё же нашёл окно, и связался с руководством. Прилетел вертолёт с последними ценными указаниями, забрал последние пробы с подробнейшим отчётом о проделанной работе. Этим занимался Проводник. Нам пообещали два джипа, и немного изменили график передвижения по маршруту, мы вольны были сами выбирать время переноса лагеря. Пока мы ждали обещанной техники, Проводник нашёл нам работу, по специальности. Девочки, при взятии проб из реки, нашли подземные хода, ведущие в лавру. Они были частично обрушены, вот на их исследование и направил нас всех Проводник. Бр – р, чтобы попасть в ход, приходилось нырять, а оттуда на встречу крысы, хоть и водяные ондатры, но всё равно неприятно. На поверхности остался Йог, Проводник и Ума с цыганками. Остальные все, вооружённые шанцевым инструментом, были под землёй. К остальным отнесли меня с заклинателем и с группой поддержки из двух девочек-цыганок, которые с удивлением узнали, что в лопате, кроме черенка есть ещё лоток и что само это чудо техники, предназначено для копания земли, типа, ручного экскаватора. Группа поддержки нас вдохновляла на труд, показывая где копать и подсвечивала наш путь фонарями. Иногда были обвалы, не без того. Всего ходов было три, два вели в монастырь и видимо применялись для тайного перемещения, третий, резко менял направление и под прямым углом, уходил прочь от монастыря. Его предназначение было секретным и непонятным для нас, с этим ходом предстояло ещё разобраться. Мы настолько увлеклись работой, что даже не выходили на поверхность, время от времени сигнализируя, дёргая за канат, что у нас всё в порядке. Мы даже нашли место чтобы пообедать под землёй, спасибо нашим запасливым красавицам. На поверхность выбрались ближе к вечеру, когда начали барахлить фонари из-за разряженных аккумуляторов. Сразу бросилось в глаза, что лагерь был разрушен, как-то неестественно лежал Проводник, истекая кровью, только кровь была жёлтого цвета. Перед центральной палаткой лежал раненый йог, его конечности были обожжены и покрыты кровяными волдырями. Я сразу определил по цвету повреждения, ожог был термическим, не химическим. Как будто два огромных утюга прошлись по обеим ногам парня. Йог в этот момент находился либо в нирване, либо без сознания, но и в том, и в другом случае, слишком далеко от лагеря. Ему пытались помочь две цыганки, накладывая повязки с тампонами, пропитанными анти-ожоговой мазью. Йог чудом остался жив, благодаря своим способностям. Ума сидела задумчиво над трупом Проводника. Железная женщина – не слезинки, не следов жалости. Я подошёл к ней: – Что с ним? – Сдох гад. Проводник был пятой жертвой после осла. – А, отчего он умер? – Я убила его, когда он напал на йога. Я не знал, что сказать, эта шайтанкыз, так хладнокровно призналась в убийстве товарища, что у меня под ложечкой появился неприятный холодок. Я знал, что они недолюбливают друг друга, но не до такой степени! Вдруг полог палатки отодвинулся и из неё вышел второй горбун, наши цыганки заверещали на появление живого «трупа». Да и мне было не по себе. Я опять обратился к Уме, показывая на труп: – Это кто? – Это чужой, – ответил за Уму, появившийся горбун. И только тогда я обратил внимание на то, как деформируется тело покойного, медленно превращаясь в бесформенную массу. Ума продолжала наблюдать, это был первый труп чужого, наконец мы увидели лицо врага. Этот чужой был похож на одну из церковных аппликаций – с изображением стражей апокалипсиса. Ума, как подсмотрела мои мысли, – да похож, урод! Через несколько минут на площадку, перед лагерем сел вертолёт, подняв в воздух кучу пыли и сделав лагерь, на мгновение, невидимым. Из вертолёта выпрыгнули какие-то люди, и быстро и оперативно погрузили пострадавшего и упаковали труп чужого в холодильную камеру. Ума передала лётчику отчёт с фотографиями. И минут через десять, перед лагерем никого не было: ни вертолёта, ни чужого, ни йога. – Ещё один минус подумал я. Заклинатель с горбуном закрепляли поваленные палатки, им помогали цыганки, а Ума сидела на корточках, в прежнем положении, вглядываясь пристально в то место, где лежал труп. Всё – таки неприятно убивать любое существо, если даже оно – чужой. Проводник подошёл и положил руку на её плечо, чтобы, хоть как, отвлечь её от дурных мыслей, и чтобы она почувствовала поддержку товарища. – Это трансформеры, они прошли из параллельного мира, я на полсекунды разминулся с ними, они появились сразу же, после моего пропадания, все трое, скопировав наши образы. Теперь стало понятно многое из архивных свидетельств, и кто и как убил нашего осла. Я предполагаю, что и девочек цыганок легко удалось пленить этим нелюдям, подменив настоящих археологов. До чего же отвратительные создания, они легко могли принять форму любого животного, с подходящей массой подкрасться и внедрится в любой коллектив. Мы с Проводником придумали систему тайных сигналов, чтобы определять: свой-чужой и обговорили их в коллективе. Ума предложила сигналы менять в течение дня, трансформеры, тоже не дураки, поймут, что к чему. В один день нам удалось убить двух Ум и одного араба палестинца, слишком он странным нам показался. Слава богу, труп начал деформироваться, мы не ошиблись, и никого не упустили из трансформеров. Никто не ушёл в своё измерение. Лётчик из вертушки приветствовал нас, как старых знакомых. А нас осталось, включая женщин, восемь человек. Начинаю пересчитывать – 7, блин, ещё раз: я, горбун, заклинатель четыре цыганки. Кого-то опять не досчитываюсь, кто-то постоянно пропадает, не хочет вписываться в команду. За палаткой раздались два ружейных выстрела. У нас ружей не было, из всего стреляющего, был арбалет и тот в рюкзаке йога. Я выскочил из палатки, все наши уже собрались перед двумя свежими трупами, вокруг гарцевали на горячих лошадях арабы из ближайшего посёлка. На земле лежали две Умы, что-то трансформеры повторяться стали. Наша пропажа сидела в стороне и наблюдала издалека за взбудораженной толпой. Для арабов она была невидима. Меня всегда поражал имидж Умы, она в любом положении выглядела так, как будто её это не касалось. Арабы приблизились ко мне, по их словам, я понял, что шайтанкыз убила несколько человек в поселении, выпив их кровь, они устроили охоту на ведьму и убили пять шайтанкыз. – Значит в посёлке ещё три трансформера, – подумал я. Кто-то из арабов заметил преображение трупов, рядом с которыми появилось несколько Ум. Ружейные и винтовочные выстрелы не привели к результату, заряды ушли в землю, не причинив вреда никому. Умы улыбались и старались приблизиться к всадникам, лошади фыркали и пятились прочь. Наконец воинственная толпа не выдержала психической атаки мёртвых ведьм. У настоящей Умы хватило ума, не преследовать напуганных до безумия людей. Посёлок арабов собрался в считанные секунды, и вскоре мы могли узреть, только столбы пыли на фоне красного вечернего песка пустыни. В этот день, как никогда, был кровавый закат. Казалось, солнце, завершает начатое ведьмой, размазав людскую кровь по всему небу. В этот день мы так и не смогли связаться с базой. Ума не спешила завязывать с отчётом, наблюдая за изменением трупов. Ближе к ночи ложные ведьмы превратились в бесформенную желтоватую массу, а потом резко пропали, само ликвидировались или их обратно затянуло в свой мир, никто не знал. Только утром проводник сказал, что вход в параллельный мир чужих запечатан с их стороны, а с нашей, горбун оставил метки, понятные только ему. Эта новость дала возможность спокойно делать работу, не беспокоясь за вторжения, и дала пищу для раздумий иномирянам. Проводник сомневался, что смерти чужих успокоят агрессивность этих созданий. Столько лет бесконтрольного господства в чужом мире, где Земля воспринималась ими как без лимитный пищевой придаток, оставили свой след в сознании хищников и им тяжело будет смириться, что пища убивает хозяев. – Это всего лишь передышка – говорил нам Проводник, не давая успокаиваться. Всё осталось, как прежде: и караулы, и тайная сигнализация, Проводник ежедневно проверял свои метки на предполагаемых входах в чужие миры. Наконец, мобильная связь успокоилась от помех, прилетел вертолёт и забрал Проводника на базу. – Ещё минус один, – подумал я. Нашими исследованиями в зоне Лавры преподобного Саввы Освященного продолжила командовать Ума. Она по утрам раздавала наряды, забравшись на бочонок из – под маслины, и как кукла из труппы театра Карабаса-Барабаса, размахивала руками и тонким детским голосом раздавала приказы этим солидным дядькам и тёткам, больше похожим на бандитов, чем на учёных археологов. Нас осталось семеро, местных нанимать было запрещено, во избежание утечки информации, хотя иногда крутился кто-нибудь из монахов и можно было видеть блеск от линз бинокля, особенно на фоне заката вечернего солнца. Троих Ума оставила наверху, а остальных под землю. Девочки иногда чередовались, а мы с заклинателем были определены почётными землекопами, у нас даже лопаты свои именные были. Земля Иудейской пустыни в своём составе имела множество кальциевых отложений. Это указывало на то, что когда-то на этом месте было сплошное море, и рыхлая на поверхности, перемешанная с песком суглинком и мелкими камнями, в глубине она превращалась в сплошной монолит, можно считать, что эти скрытые от постороннего глаза хода, вырублены усердными монахами, за века существования лавры, в сплошном песчанике. Обвалов можно было не опасаться, хода были, почти что, чистые, без средневековых хитростей и ловушек. Туннели были прорыты, чтобы спасти людей, а не прятать какие-нибудь тайные сокровища. Мы дошли почти до сердца монастыря, до кирпичных стен, перекрывающих выход из туннелей, мы вышли на уровень подвалов лавры, на этом наше исследование. в этом направлении, было прекращено. Кто знает? Может обстановка в мусульманском мире стала терпимей и спокойнее, но туннелями перестали пользоваться давно, я даже сомневаюсь, что они есть в плане лавры. Мы исследовали оба туннеля, но ничего не нашли, не одного артефакта. На сегодняшний день мы закончили свою работу, вынырнув из реки Иордан и перепугав, отдыхающих на берегу крыс. Оставив исследование третьего туннеля на десерт. Мы даже не могли предположить, где он начинался и с какой целью был выкопан вдали от монастыря. Я не знал, что писать в отчётах о работе за эти три дня. Проиграл, как и вся команда. Мы были похожи не на археологов, а, на побитых историей сталкеров, на чёрных копателей, погнавшихся за блеском металла. Маленький фюрер, стояла на бочке и отчитывала нас за все допущенные ошибки. Ей не верилось, что мы под землёй ничего не смогли найти. Она решила устроить нам ведомственный аудит: сама нырнула в Иордан, приняв крещение среди ондатр, и прошла по обеим нашим маршрутам вместе с одной из отдохнувших цыганок. Ума появилась поздно вечером с обломком наконечника копья со странными заточками. Копьё напоминало мне ключ от моей московской квартиры, такой же острый и с такими же хитрыми бороздками. Я был близок к разгадке. Второй находкой Умы был зелёный окисленный до основания, медный паук, применяемый египтянами в качестве замка на зерновых складах и в других местах. Рабов египтяне никогда не замыкали, а зачем? Ошейник раба прочно определял его социальный статус, на всей территории этой страны, раб был вне закона, и убийство раба не являлось преступлением. Третья находка Умы была очень неожиданной для нас, конечные кирпичные кладки обеих туннелей были выполнены качественным немецким кирпичом 1939 года выпуска. Заклинателю надоели выговоры ведьмы за невнимательность: – А, я что? Могу копать, могу не копать! Мне некогда смотреть. Ума осуждающе посмотрела на своего напарника, но было решено, не спешить с выводами, а перепроверять каждую работу. Эта неделя прошла спокойно без войн и пришельцев, в субботу появился Проводник с двумя джипами и двумя добавившимися, временными членами экспедиции, оба числились водителями и перегоняли машины до лагеря. Джипы были напичканы какой-то аппаратурой и стальными клетками, Проводник их называл мышеловками для пришельцев. К их монтажу нас не привлекали, всё сделал горбун с цыганками, этот раз, даже Ума осталась в стороне, весь монтаж был выполнен на указанных проводником выходах из чужих миров, и всё было сделано в режиме предельной секретности, мы даже не знали где установлены эти клетки. А нам оно надо? – Наше дело – лопата, говорил заклинатель. Мы, всем составом были брошены под землю, на исследование третьего загадочного туннеля. Мы – это я с заклинателем, под руководством Умы. Третий туннель выходил из воды, в отдалении от первоначальных двух и тянулся параллельно стенам лавры, он имел почти идеальную круглую форму, с отшлифованными до блеска стенами, отражающими блики фонарей. Мне этот туннель напоминал подземку московского метро, она тоже наполнена блеском неоновых огней. Ума шла сзади нас с фонарём и наши тени вытягивались и плясали в такт её мелким шажкам. Туннель нас привёл в пещеру, это был огромный подземный грот, посреди которого было возвышение из твёрдой скальной породы, с вырубленным троном, от которого, без преувеличения, были натянуты многотонные корабельные цепи, своими якорями, уходящие глубоко под землю. Я даже близко не мог предположить из какого металла и на каких заводах изготовлены эти цепи, и какую цель преследовали те люди, которые задумали и воплотили в жизнь эту странную фантастическую конструкцию вдалеке от цивилизованного мира, спрятав её глубоко под землёй. – Металл заводов Крупа – сделала заключение Ума, по найденному штампу, в виде свастики, на одном из звеньев цепи. Метал не поддался коррозии и отливал голубизной, был действительно, отменного качества, свойственного немецкой стали. Но зачем это было им нужно? Мы исследовали каждый сантиметр пещеры, но не нашли ничего, дающего объяснение этому сооружению. – Но если есть кресло, значит есть кому на нём сидеть! Ума предложила установить видеорегистратор на шесть кадров в сутки, без всякой уверенности, наобум. А вдруг? И надо было двигаться дальше, пещера была не конец нашего пути, скорее развилка. От пещеры уходили четыре хода, все они вели в разные направления. Мы выбрали тот, что поворачивал в сторону монастыря. Всё, что связано с монастырём было привычней, интуитивно, даже под землёй, мы тянулись к людям, ища у них защиту, спокойствие, помощь в решении запутанных задач истории. Этот туннель привёл нас в середину лавры, на площадь. Он заканчивался в стенах колодца, внутри которого была выложена спиральная лестница, с закрытым на замок выходным люком. По конфигурации входного отверстия под ключ, оно было похоже на трехгранный наконечник копья, ранее найденного Умой. А что? Надо попробовать! Мы всё равно, не теряли ничего, надо было проверить всё, чтобы хоть немного вырисовалась картина использования этого подземелья. Ума отвергла наш план выбраться на поверхность любым путём и проследовать в лагерь археологов из лавры. Пришлось принимать крещение опять, но, слава богу, на сегодня, рабочий день был окончен. В лагере нас ждал сюрприз: прилетал вертолет, забрал иномирянина (как, потом оказалось, двух) и привёз почту. Первое промелькнуло мимолётом, до нас даже не дошло это событие, мы так привыкли к появлению этих иномирян, что восприняли, как должное на фоне второго известия. Одна из цыганок мне дала два письма – от сына и жены. Даже странно во времена мобильной связи и интернета, мы как дети, радовались письмам, написанным авторучкой, корявыми почерками. Я почти стал забывать, как пишутся прописные буквы. Роза писала, что у неё всё хорошо, она сейчас в Москве, и в Чернобыль пока не собирается, увлечена написанием какой-то научной работы по экологии зон. У жены всегда всё хорошо, когда мужа дома нет. Сын написал из Санкт-Петербурга, он для себя выбрал совсем не семейную специальность – не какой экзотики, с авантюрой. Сын поступил в академию железнодорожного транспорта, будущий железнодорожник, блин! У сына тоже всё было в порядке, он как всегда, просил немного на чай. Письма – так, не о чём, но пахли домом. Проводник улетел на базу, сработала одна из ловушек и проводника забрали для проведения контакта. Он, оказывается был специалистом по контактам с иноземными цивилизациями, это вам не хухры-мухры с привидениями и мутантами, типа лысых чернобыльских ёжиков. Я попытался спросить, какой он этот иномирянин, похож на предыдущих, или как? – Осёл, как осёл, и орёт как ишак, совсем на Уму не похож. Я не понял: – Так что? Нам из параллельного мира осла прислали? Ума рассмеялась: – Золотого осла из греческой античной классики. – И ради этого осла горбатый уехал на базу? Что только не придумают, лишь бы не работать! Ума сделала вид, что всё, что творится в лагере, её не касается, а я перестал пересчитывать членов экспедиции, иначе, в присутствии заклинателя их получалось – восемь с половиной, и один осёл, который улетел на базу.