Против власти смерти растёт в садах шалфей

– Направляется на работу в ТБП–4212 в качестве обслуживающего персонала для погрузо–разгрузочных работ, – прочел Чанг Сан Дин.

Ему в канцелярии выдали эту странную бумагу, пластмассовую бирку на шнурке с фотографией, которую сказали, не снимая носить на шее, и приказали ждать.

– Что такое ТБП? – попытался узнать Чанг.

– Когда надо, вам все объяснят, – профессионально улыбнулась секретарша и демонстративно занялась своими делами, давая понять, что большего он не добьется.

Чанг повертел бумагу, вышел во двор и присел на лавочку.

"Милая, наверное, еще на работе", – подумал он о жене. Чанг обычно про себя называл Фан Юн Ми не по имени, а словом "милая". Так ему казалось, было душевнее. Его размышления прервал высокий парень.

– Ты Чанг?

– Да.

– Я шофер. Поедешь со мной.

– Хорошо.

Парень окинул Чанга оценивающим взглядом и спросил:

– Проголодался я. Еда как–то есть?

"Отчего он при здешней–то кормежке ходит голодный?" – подумалось Чангу. Но спрашивать у нового знакомого он ничего не стал. Порылся в сумке и достал сушеных каракатиц. Эта еда предназначалась на крайний случай, но другой у него не было.

Парень некоторое время подозрительно разглядывал каракатиц. Потом начал с аппетитом жевать.

– Сео Бонг Су, – не переставая жевать, сказал парень.

–Что–что? – не расслышал Чанг.

– Меня зовут Сео Бонг Су.

– А меня – Чанг Сан Дин.

– Угу.

– Вы давно здесь работаете?

– Да уже больше года.

– Как вам работа?

– Нормально. Да и паек здесь хороший. А если не дурак, то всегда найдешь, где подработать. Особенно, если есть колеса, – засмеялся Бонг Су.

– Далеко это?

– Что – “это”?

– Ну, это ТБП.

– Да нет, не очень. Что ты все расспрашиваешь? Уж не шпион ли? – Бонг Су, опять засмеялся, давая понять, что это шутка.

Тут к ним подошло несколько человек. И все вместе они пошли к зеленому крытому уазику армейского образца.

Бонг Су ехал медленно и осторожно. Пассажиры пытались подогнать его.

– Я машину берегу. Не видите, какая дорога? – огрызался тот, не увеличивая скорость ни на километр.

Пассажиры – а это был пожилой полный мужчина и две женщины – отстали от Бонг Су и запели песню.

«Какие веселые, хорошие люди», – подумал Чанг, и начал им подпевать. Он в детстве еще выучил эту известную песню о великом молодом полководце, который сражается с японцами за будущее страны.

Он не знал, что его спутники были крепко выпивши. И пытался понравиться этим смеющимся, хорошо одетым людям.

Наконец, уазик въехал в ворота, возле которых стоял солдат, и остановился возле темного трехэтажного старинного здания.

– Добро пожаловать в "Шалфей", – сказал шофер, вылезая из машины.

– Какой "Шалфей"? Мне же надо было в ТБП, – удивился Чанг.

Но его никто не слушал. Пока он вытаскивал из машины свою огромную сумку, все куда–то разбрелись и Чанг остался один возле машины. Он оглядел здание и большой двор. Над входом в здание висел большой плакат: "Военные, не удовлетворившись достигнутым, продолжат прилагать большие усилия, для счастья всего населения провинции".

В глубине двора имелись одноэтажные строения, напоминающие склады, рядом с ними прогуливался солдат с автоматом на плече. Уазик стоял возле центрального входа в здание в виде больших ворот. Слева были еще два входа. На первом из них была табличка "Магазин", и на двери весел большой замок. Напротив дальней двери тоже была табличка, и Чанг подошел поближе, чтобы разглядеть, что там написано.

"ТБП–4212" – прочёл он с облегчением. Все–таки, он прибыл туда, куда надо. "Но где же начальство? ". – Молодой человек подергал дверь – она была закрыта.

Чанг присел на корточки возле машины рядом с сумкой, закурил и стал ждать. Был теплый летний вечер, легкий ветерок носился между ветками огромных старых тополей, которые, как стражи, стояли вдоль здания. Неподалеку, вдоль закрытых ворот складов, вышагивал часовой. Чанг задремал.

Очнулся он от того, что кто–то хлопнул дверцей машины. Это был Бонг Су.

– Ты не скажешь, как найти начальство в ТБП?

– Они ушли домой.

– А как же мне быть?

Бонг Су несколько мгновений раздумывал.

– Ладно. Пойдем в "Шалфей".

– "Шалфей"? Мне кажется, так называется трава, которую когда–то считали священной?

– Священная трава? Не знал. Так называют это здание. Здесь у нас общежитие на втором этаже. В нашей комнате есть свободное место, но нет свободной кровати. Разместишься как–нибудь.

По широкой лестнице они поднялись наверх. Чанг тащил сумку, поэтому чуть задержался.

Второй этаж представлял собой длинный коридор, с одной стороны которого были окна во двор, с другой – двери комнат общежития.

Они вошли в ближайшую дверь. Небольшая комната была перегорожена стеллажом на две половины. В первой ¬– у стенки стояла круглая печка, а напротив ее – столик с тарелками и кастрюлей, то есть, это была как–бы кухня. За стеллажом вдоль стен стояло по кровати, и в принципе, там вдоль одной из стен оставалось еще место для сна. На кровати у окна лежал какой–то парень одного с Чангом возраста. Увидев гостей, он встал и закурил.

– Я приехал к вам на работу. Зовут меня Чанг Сан Дин.

– Меня зовут Ли Ен Гу.

Чанг хотел было протянуть в знак приветствия руку, но вспомнил, как Великий руководитель Северной Кореи Ким Чен Ир сказал, что корейцы должны приветствовать друг с другом "корейским поклоном" и гордиться этим "культурным, высоконравственным и гигиенически безупречным" способом приветствия. Он чуть замешкался, смутился, и молодые люди просто поклонились друг другу. Вид у нового знакомого был довольно странным. Светлая футболка с ярким рисунком, светлые вельветовые штаны и явно под цвет штанов – парусиновые туфли были иностранного происхождения и точно не из тех, что выдавались корейцам по разнарядке. Но эта одежда, когда–то дорогая и престижная, была в плачевном состоянии: футболка грязная, штаны с дырами. В довершение всего, на шее молодого человека болталось две, хоть и тонкие, но несомненно, золотые цепочки. Очки в современной оправе и редкая козлиная бородка довершали его вид.

Бонг Су, сославшись на то, что ему надо обслуживать машину, ушел.

– Где же мы тебя положим? – спросил Ли.

– У меня с собой одеяло. Положу на пол – получится матрас.

– Пол у нас каменный, холодный.

– Не страшно, сейчас лето, да и я не девушка, могу и потерпеть.

– Полы у нас грязные, не убирались мы давно. Не гоже на таком полу спать, – сказал Ли и ушел.

Чанг еще раз оглядел небогатое убранство комнаты, достал мыло и полотенце, чтобы помыться с дороги. Комнату с умывальниками он заприметил еще, когда они поднялись на этаж. Он долго тер руки, грудь, помыл даже голову. Вода была холодная, но летом это совсем не беда. Вернувшись в комнату, Чанг застал Ли, который принес раскладушку. Раскладушка была старая, центральной части в ней совсем не было, вместо материи была дыра. Но молодые люди подставили в центр сумку, из которой вынули все твердые предметы, оставив только одежду. Получилось вовсе неплохо. Устроив место для ночлега, они уселись выпить по стакану "корейского чая" – нескольких щепоток корицы, заваренных горячей водой.

– Я вижу, у вас и электрочайник есть, и кипятильник. Вы их даже не прячете. У нас дома пользоваться ими запрещено, – удивился Чанг.

– Все на законном основании. Здесь не так заботятся об экономии электроэнергии, как в других городах. И свет практически никогда не выключают. Все–таки, у нас военный объект, в особой промышленной зоне.

– Здорово, а кем ты работаешь?

– Ехал работать техником, а стал грузчиком.

– Значит, я не один такой. Я собирался работать инженером, а теперь – грузчик. Значит, будем работать вместе?

–Нет. Ты будешь работать в паре с другим грузчиком.

– С кем?

– Еще узнаешь. Вам в шесть утра выезжать. У меня же работа начинается с десяти часов.

– Везет тебе. А начальство не возражает, что ты носишь это? – Чанг указал рукой на грудь Ли. – Первый раз вижу мужчину с золотыми цепочками.

– Попробовали бы они возражать. Тогда неприятности начались бы не у меня, а у них. Давай ложись спать, впереди трудный день.

Ли Ен Гу ошибался, впереди у Чанга была трудная и бурная ночь.

***

Призрак болота

Первое, что помнил о себе Чанг, это дождь, бесконечный серый дождь. Все очень смутно, как в тумане. Какие–то люди вокруг него, и это точно не его родители. Чанг любит этих людей, любит маленькую белую собачку в смешных серых пятнах. Собачку он помнил очень отчетливо, а людей, почему–то, плохо. Потом был долгий грохот, потоки грязной воды, льющиеся с гор, падающие деревья, жалобные крики людей и он с собачкой на руках долго, долго идет под дождем. Эти картинки из детства много для него значили. Он как–то спросил о них мать, но та от него отмахнулась, а потом он видел ее заплаканные глаза. А вот выяснилось, как было на самом деле, совсем недавно. Когда Чанг решил оформлять документы для работы в секретной районе – мать была против. Поначалу, она просто пыталась его отговорить менять работу и не уезжать неизвестно куда. Но Чанг был женат и понимал, что отдельную квартиру он сможет получить, только если получит работу, связанную с обороной страны. А иначе ему лет десять, а может и двадцать, предстоит жить в двухкомнатной квартире с тестем и тещей. В его плане построения идеальной семьи, где все счастливы и заботятся друг о друге, теще и тестю места оставалось совсем немного. Поэтому, когда мать ему рассказала все, или почти все о прошлом, Чанга это не остановило.

– Если бы был жив отец! Он бы тебя образумил. Они же будут проверять твою биографию. Если все выяснится, тебе конец! Я не хочу, чтобы тебя отправили в лагерь! – воскликнула она, и тут же испугавшись собственных слов, прикрыла рот рукой.

– Отец, он бы меня понял и поддержал, – возразил Чанг.

– Делай, как знаешь. Но помни, никому на свете, совсем никому, ни жене, ни тем более, ее родственникам не говори, о том, что я рассказала тебе, – сказала она, гладя голову сына.

– Ладно, не скажу. А собачку, ты ее не забыла? Она еще много лет жила у нас.

– Хороший был песик.

– Я помню, как он мне спас жизнь.

– Да.

А было это так. Отец Чанга был офицером противовоздушной обороны страны. Его часть стояла далеко от города. Лес, горы и болота. Небольшое военное поселение. Несколько домиков на опушке леса с офицерскими семьями, а через ручей солдатская казарма. На ближайшей сопке мощный локатор. Когда радар работал, то стоило птичке попасть в зону его излучения – она начинала беспомощно махать крыльями, не продвигаясь ни на сантиметр вперед, а потом замертво падала вниз.

Отец большую часть времени проводил на дежурствах, учениях и в командировках. Когда появлялся дома, то долго отсыпался после поездок.

И вот, один раз, когда отец спал, а мать, стараясь не шуметь, готовила обед, девятилетний Чанг путался у нее под ногами, с нетерпением ожидая, когда отец проснется и можно будет поговорить с ним. Новостей накопилось масса. Матери на кухне мальчик мешал.

– Сходи во двор, погуляй, – сказала она.

Чанг нехотя подчинился. Постоял минут пять во дворе, оглядел дровяной сарайчик, прогнал соседского наглого кота, который лапой пытался достать воробушка из гнезда под крышей, и от нечего делать решил прогуляться. Ребята говорили, что вдоль ручья уже поспела брусника и водяника. До той части ручья, где были ягоды – примерно километр. Не так уж и далеко.

По пути туда Чанг нашел старую жестяную банку.

– Вот здорово, насобираю отцу ягод, – подумал мальчик, отходя все дальше и дальше от дома.

Местность возле ручья была сильно заболочена. Пахло гниющими водорослями и грибами. Хотя, какие грибы на болоте? Тучи комарья и мошки вились над головой. Чанг прыгал с кочки на кочку, ел и собирал ягоды. Как назло, самые крупные ягоды росли далеко. Мальчик заходил все дальше вглубь болотистой местности.

Вдруг ему показалось, что на болоте кто–то еще есть, кроме него. Он почувствовал чей–то взгляд, который прямо–таки сверлил его затылок. Чанг осторожно повернул голову. Никого не было, но чувство тревоги не покидало. Балансируя на кочке, мальчик прислушался. Была полная тишина, ни комариного жужжания, ни криков птиц. Это странно, еще недавно комары и мошки очень досаждали ему и вдруг куда–то делись. Вдали шелохнулась кривая березка, выросшая на болотце, и мальчик явственно услышал там шаги. К нему кто–то шел. Чанг вгляделся – никого около березки не было, но чавкающие шаги приближались.

– Эй, кто там есть? – крикнул мальчик.

Чавканье на некоторое время прекратилось, будто идущий замер, потом послышалось уже ближе. От напряжения у мальчика затекли ноги и чтобы размять их, он переступил с ноги на ногу. Под ним чавкнула грязь. И опять, в ответ на этот звук, шаги вдали прекратились. Мальчик сделал несколько осторожных шагов назад, стараясь не уронить баночку с ягодами. Но в такт его шагам послышались и шаги невидимой твари.

"Это мульквисин, хозяин болот", – с ужасом подумал мальчик.

По давним поверьям считалось, что душа утопленника становилась мульквисином, который сам охотится за одинокими путниками, заманивая их в трясину. Болотный водяной – это чудовище, покрытое зеленой шерстью и водорослями, с отвратительным запахом.

Баночка была уже почти полная. Можно было возвращаться назад. Чанг решил больше не медлить. Пяток больших прыжков и он будет на сухом месте. Тогда никакой водяной–мульквисин ему не страшен. Первый прыжок был успешен. Но после этого он не рассчитал, и не допрыгнул до кочки. Точнее, почти допрыгнул, но нога заскользила, рядом взорвался вонючий воздушный пузырь, поднявшийся со дна болота. Мальчика обдало целым фонтаном грязной жижи. Ноги его погрузились в вязкую трясину, но он еще успел повернуться и поставить баночку с ягодами на соседнюю кочку. Потом постарался, распластавшись, зацепиться за чахлые растения на кочке, вытащить ноги. Но руки скользили, а ноги погружались все глубже. В этот момент чавкающие шаги послышались совсем рядом. Потом мальчик почувствовал, как что–то все еще невидимое, пронеслось возле него, остановилось, обдав его смрадным запахом, и он услышал дикий звук, похожий на хохот. Призраки, оказываются, умеют хохотать.

В этот момент нервы его не выдержали, Чанг понял, что сам не выберется, и заорал, сначала сдерживая себя, а затем, что есть сил.

Невидимая тварь сипло отозвалась, но потом чавкающие шаги стали удаляться.

Дальнейшее мальчик помнил смутно, как в бреду. Он что есть мочи надрывался, а его все глубже и глубже засасывало. Когда сил бороться уже не осталось, и из груди вырывался один хрип, он увидел отца, который бежал с каким–то мужчиной к болоту. Через несколько минут, он почувствовал, как сильные руки отца достают его из холодных объятий болотной жижи. И лежа уже на плече отца, мальчик разрыдался. Будь на месте отца женщина, она бы начала упрекать мальчика. Но отец Чанга был настоящим мужчиной, спорый в делах и немногословный. Он крепко обнял сына и сказал:

– Не плачь, я успел вовремя, и ты остался жив. Это – главное.

– Мульквисин заманил меня в болото, – попытался оправдаться мальчик.