Детство: какие события в моей жизни стали триггером для биполярного расстройства

Кто сам понимает своё безумие, тот разумнее большинства людей.

Лион Фейхтвангер, писатель

Я не из тех, кто появился на свет с серебряной ложкой во рту. Скорее наоборот. Я родился в 1970 году в Архангельске в промышленном районе Сульфат. Это район, где жили работяги, трудившиеся на местном градообразующем целлюлозно-бумажном комбинате. Из достопримечательностей вокруг были бараки, речка да капустное поле.

Мой отец работал экскаваторщиком, а мать уборщицей. Взаимопонимание между родителями отсутствовало от слова «совсем». Мать все время суетилась по делу и без дела. А отец пил. Запах перегара в моих воспоминаниях присутствует с раннего детства. Отец и без алкоголя был вспыльчивым, как спичка. А под градусом становился совершенно неуправляемым. Эмоции накрывали его с головой – он кричал, дебоширил, кидался на нас с мамой и сестрой с кулаками. Мог во время ужина вскочить из-за стола и начать бить тарелки об стену. Однажды, когда мне было 10 лет, он нас бросил.

Сейчас, анализируя события детства, я понимаю, что своим уходом отец нанес мне невероятно сильную обиду. Я принял все на свой счет. Считал, что сделал что-то не так, раз отец ушел и больше не хочет с нами жить. Мне было горько, одиноко, стыдно, больно и грустно. Я был совершенно растерян. Только спустя много лет я осознал, что отец ушел не от нас, своих детей, а от мамы. Он разлюбил ее, а может, никогда не любил вовсе. Но обида, которую он нанес мне своим поступком, отравила мое сознание на долгие годы. Я запутался в ней, как муравьишка в паутине. И она стала отменным топливом для биполярного расстройства.

После того, как отец нас бросил, у матери начались проблемы с алкоголем. Вскоре в нашей жизни появился отчим. Он работал варщиком целлюлозы все на том же легендарном комбинате. Отчим даже не пытался найти со мной общий язык. Чаще всего нас с сестрой запирали в комнате, чтобы мы не мешались под ногами. Зато если я успевал набедокурить, наказание не заставляло себя долго ждать. Мать била меня шлангом от старой стиральной машинки. А еще меня привязывали к батарее и оставляли так на несколько часов. Это была самая мучительная экзекуция. Вроде и не больно, но так обидно и унизительно! Я чувствовал себя совершенно беспомощным и не нужным. Гнев сменялся страхом, страх жалостью к себе и обидой, обида надеждой на скорое освобождение. Эмоции раскручивались все стремительнее, перетекали из одной в другую. Под конец я уже не понимал, действительно ли все это происходит со мной наяву или я все же страдаю от кошмарного наваждения.

Размышляю о детстве и вспоминаю, что чувствовал себя пришельцем с другой планеты. Я совершал странные поступки. Причем на эти поступки меня всегда толкал страх. Я боялся, но все равно делал. Например, наехал на взрослых парней бандитского вида, которые шли по улице. Они были гораздо старше меня, уже отслужили в армии. Я одного из них толкнул и убежал. Очень переживал, что меня догонят и накажут.

Я боялся высоты, но лез на крышу девятиэтажки. Как-то уехал кататься на льдине, хотя не умел плавать. Льдина стукнулась об опору моста, и я чуть не утонул. Повезло, что она доплыла до ледника и уперлась в него. По леднику я добрался до берега.

Однажды я едва не утонул в речке. Пьяный сосед вздумал катать местную ребятню на лодке. Я не удержался и бухнулся в воду. Очнулся уже на берегу, когда добрые люди откачали.

Помню постоянное чувство стыда, с которым приходил в школу. У меня совсем не было карманных денег, а так хотелось что-то себе купить – хотя бы билет в кино или мороженое. Одноклассники могли себе это позволить, а я нет. Поэтому я начал работать очень рано, когда все мои ровесники еще вовсю наслаждались законными правами беззаботного детства. А еще я понимал, что стыжусь родителей. Мне казалось, что они ничего не достигли в жизни. Я злился на них из-за этого и осуждал их. Мечтал, что вырасту и заработаю целую кучу денег. Смогу позволить себе все, что захочу. И моя собственная семья никогда не будет нуждаться.

Стыд, страх, гнев, смущение, обида – не лучшие друзья для неокрепшей психики ребенка. Но именно с ними я проводил большую часть времени. Они были моими наставниками и товарищами по играм. И они совершенно органично вплелись в хитроумный узор биполярного расстройства, которое в те годы только пускало корни в моем сознании. На смену им время от времени приходила полная апатия. В такие моменты со стороны я казался тихим послушным мальчиком.

ЭТО ВАЖНО ЗНАТЬ!

Статистика распространенности БАР

По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ)

• в Австралии 238 957 больных с диагнозом БАР (1% населения);

• в США 5,7 миллионов больных (0,6% населения);

• в Великобритании 723 248 больных (0,9% населения);

• в Германии 989 095 больных (0,8% населения);

• в Канаде 390 094 больных (0,9% населения);

• в Иране 810 038 больных (1% населения);

• в Индии и Китае от 12 до 15 миллионов больных;

• в России более 2 миллионов больных (0,7% населения).⁶

По данным американской статистики, которую приводят в своей книге «С ума сойти» Антон Зайниев и Дарья Варламова, 3 человека из 100 в США болеют биполярным расстройством. Как видите, эта цифра гораздо выше той, что приводит ВОЗ.

Американский невролог и психиатр Уэс Берджесс делится в своих исследованиях еще более пугающими фактами: «В США от 2 до 7% населения страдают от биполярного расстройства. Еще 10 миллионов человек обязательно столкнутся с этим заболеванием на протяжении жизни. Половине из них так и не поставят правильный диагноз»⁷

По данным ВОЗ от 25 до 50% страдающих биполярным расстройством хотя бы раз пытаются покончить жизнь самоубийством.

Сейчас я отдаю себе отчет, что бэкграунд, на фоне которого я рос и формировался, сослужил мне в том числе добрую службу. Австрийский психолог и психиатр Альфред Адлер назвал это явление компенсацией. «Компенсация – психический феномен, который выражается в том, что человек с явными недостатками, чувствующий себя неполноценным по сравнению с другими, ставит перед собой цель превзойти себя. Люди, которым это удается, добиваются успеха и в личной, и в общественной жизни»⁸. Это в точности про меня. Все, что я когда-либо делал в своей жизни, я делал не благодаря, а вопреки. Мне хотелось стать исключительным, экстраординарным – ярким, богатым, знаменитым. Тем самым парнем, чье имя будут передавать из уст в уста, а фотографии печатать на первых полосах газет и обложках журналов. Больше всего на свете я боялся остаться серой посредственностью. Чуваком, про которого, когда его не станет, будет нечего вспомнить. Разве что он «с кем-то там жил» и «где-то там работал».

Позже я сформулировал свои ощущения точнее и назвал «Эффектом невидимки». «Эффект невидимки» – это когда человек не вызывает в окружающих никакой реакции. Ни положительной, ни отрицательной – никакой. Как будто он невидимка. Личность должна цеплять. Провоцировать на действия. Вызывать резонанс. Закручивать вокруг энергетические воронки и вихри. Удивлять, возмущать, вдохновлять, изумлять, побуждать к размышлениям. Личность – это всегда про индивидуальность. Про честность – принимать себя таким, какой ты есть «голенький перед зеркалом». Про желание менять мир вокруг себя. И пусть люди обсуждают, осуждают. «Собака лает, караван идет». Главное – оставить после себя след. Страшно – просто раствориться в пустоте, как будто тебя никогда и не было.

Армия: почему психика не подчиняется армейским командам

Люди считают всякую эксцентричность в великих делах – гением, в малых – безумием.

Э. Бульвер-Литтон, писатель

Из воспоминаний о юности самое неприятное – армия. В армию я идти не хотел. Мысль о том, что придется стать винтиком в системе, прогибаться код вышестоящее начальство была мне, как серпом по рейтингу. А для солдата-срочника любой дурак в форме – вышестоящее начальство. Когда я думал о серых одинаковых днях, которые мне светят, становилось страшно. Чем армия отличается от тюрьмы? Для меня ничем. И я решил косить изо всех сил. Но фокус не удался. Мама отправилась в военкомат и сдала меня. Военком был в восторге. Он пообещал мне самую веселую жизнь, какую только сможет организовать со своим административным ресурсом.

Меня отправили служить в Литву. В то время мы еще не знали, что Литва – это другая страна. Они только начали отделяться от СССР. Уровень ненависти к русским, особенно к тем, кто носит военную форму, в Литве маниакально зашкаливал. Когда нас везли куда-то на машине, местные метали в нас яйцами и выкрикивали оскорбления. В общем, литовская толерантность в то время явно отправилась в командировку в другую страну.

В остальном все было именно таким, как я ожидал. Одинаковые дни, заполненные идиотскими поручениями и командами, которые надо тупо выполнять. Жуткая дедовщина. Били нас, молодых да ранних, в основном ногами в живот. И это развлечение дедам никогда не надоедало. Сейчас, когда я думаю о том времени и пытаюсь понять, в какой фазе в тот момент находилось мое биполярное расстройство, понимаю, что я был в затяжной депрессии. Это была полная апатия. Я чувствовал себя, как зверь, которому нужно пережить долгую зиму, сэкономить внутренние резервы организма, чтобы дотянуть до весны. Но в глубине души я сомневался, что эта весна вообще когда-нибудь наступит. Мысли текли медленно. Каждое движение причиняло физическую боль не только потому, что все тело было отбито в драках, а потому что трудно было в принципе заставить себя двигаться. Казалось, я под какой-то чудовищной толщей воды, которая не пропускает ни света, ни воздуха. Неужели где-то там, за всей этой давящей массой есть нормальная жизнь? Неужели где-то еще есть веселые люди? Неужели еще остались те, кто умеет смеяться? А главное хочет?

В России к депрессии вообще странное отношение. Если человеку постоянно грустно, у нас это не считается болезнью. Это вполне нормально. Куда больше вопросов в нашем менталитете вызывают люди счастливые, улыбающиеся до ушей. Вот на этих смотрят и крутят пальцем у виска: «Ненормальные какие, надо же!» Если же признаться, что чувствуешь себя несчастным, в ответ услышишь: «Горе от ума! Не выдумывай!» или «Хватит себя накручивать!» или «Это все от безделья. Пойди мешки тяжелые потаскай, сразу повеселеешь!». От такой сердечной поддержки многие люди, страдающие депрессией, даже не догадываются, что она у них есть. Так и думают, что им тошно от лени или избытка ума. А ведь депрессия может коснуться кого угодно – особ королевской крови, людей с родимыми пятнами, победительниц конкурса «Мисс мокрая майка», пресвитерианцев, вегетарианцев, фермеров, живущих вдали от суеты мегаполиса, и даже танцующего миллионера. В армии же на ваше «Мне грустно» вообще наплевать. В петлю не залез, статистику не испортил, значит, все отлично.

ЭТО ВАЖНО ЗНАТЬ!

Откуда возникло БАР?

«Есть теория, что БАР – изначально полезная адаптивная функция, мутировавшая до психического расстройства. Депрессивный режим с его пассивностью, склонностью затаиваться, пониженным расходом энергии и долгим сном мог пригодиться в качестве защитного механизма в трудные периоды, а умеренные проявления мании в благополучные времена, во-первых, позволяли лучше решать встающие перед человеком задачи, а во-вторых, способствовали повышению привлекательности в глазах противоположного пола – и, как следствие, размножению».⁹