Читать книгу «Закрытый показ» онлайн полностью📖 — Александра Варго — MyBook.
cover






Женщина не ответила. Она стала погружаться в полусонное состояние, ее веки тяжело опускались и поднимались, будто прихваченные клеем.

– Значит, два на два, голоса поровну, – подытожил Юрий. – Так голосовать не получится. Нужен перевес хотя бы в один голос.

– Время! – прозвучал голос Ах, и взгляды всех четверых устремились на экран.

– Ваше решение, зрители? – задала вопрос девочка, теребя уголок платья. – Кто за то, чтобы я больше не была вашим менеджером?

Юрий поднял руку первым. После секундного замешательства Алексей последовал его примеру. Ах уперла руки в бока, ее лицо было бесстрастным.

– Еще есть желающие?

Юрий мельком взглянул на Жанну, потом перевел взор на пожилого режиссера. Медленно и тягуче поползли секунды. Внезапно Жанна расправила плечи.

– Есть, – сказала она и подняла руку.

Ах надула губы и шаркнула ножкой:

– Кто против?

Теперь все смотрели на Рэда. Юрий – с холодным безразличием, Алексей – с плохо скрытой неприязнью, взгляд Жанны вообще ничего не выражал.

Правая рука режиссера медленно вытянулась вверх, словно корабельная мачта. Неожиданно по круглому лицу Ах прокатилась слезинка.

– Не ожидала, что ты поддержишь меня, – призналась она.

Локко пожал плечами и опустил руку.

– Не знаю, что тебе светит за результат этих так называемых выборов… – невозмутимо проговорил он. – Но я всегда страшился неизвестности. Тебя, Ах, в конце концов, мы более-менее знаем. Если тебя накажут за то, что мы проголосовали против, то… в общем, я не хотел бы никакого насилия.

На щетинистом лице Юрия появилась волчья ухмылка:

– В это трудно поверить, смотря твои фильмы.

Рэд оставался бесстрастен и спокоен.

– Кино есть кино, реальная жизнь складывается несколько иначе, – сдержанно изрек он.

– И что дальше? – моргнув, с глупым видом спросил Алексей.

– Дальше у вас будет другой менеджер, – ответила девочка. – Ваши голоса лишь подтвердили, что я не справилась с обязанностями. А теперь смотрите фильм и ищите отличия, – закончила она.

Жанна вновь подняла руку:

– Я знаю, чем эта версия отличается от оригинала.

Ах, уже было севшая обратно на велосипед, оживилась:

– Да что ты? И в чем же суть отличия?

– В фильме, то есть… в финальных титрах… было имя, – Жанна говорила сбивчиво и запинаясь, словно растерявшийся студент, которому профессор на экзамене задал вопрос не по теме. – Среди других актеров было имя… Воробьева Ирина. Ее нет среди нас. И в оригинальной версии имя этой женщины не упоминалось.

Ах захлопала в ладоши, но при этом ее лицо оставалось мрачнее тучи.

– Браво, – сказала она, закончив аплодировать. – Свой приз ты получишь перед сном. А сейчас кино. Его никто не отменял. Аха-ха.

И прежде чем кто-то успел опомниться, картинка с Ах исчезла, после чего на экране замелькали кадры «Седой ночи».

* * *
«Седая ночь», 1995 г., действие четвертое

Стрелка наручных часов, по которым мазнул взглядом Фил, замерла на двенадцати ночи.

– …И сказал Тайсон Золушке: «Запомни, Золушка. После двенадцатого удара твоя физиономия превратится в тыкву», – нараспев проговорил он, и Карпыч захрюкал от смеха.

– Я рад, что у тебя хорошее настроение, – кивнул Фил. Он разглядывал свои руки в бледном свете выглянувшей из-за туч луны. Засохшая кровь, которой он измазался, пока затаскивал пожилую женщину в багажник, была похожа на чернила, и от нее пахло медными стружками.

– А вот и Воропаево, – встрепенулся Карпыч. – Как там она сказала?

– Дом у колонки, – ответил Фил и стиснул крепкие пальцы в кулак. – Колонка, колонка… есть колонка музыкальная, а есть колонка в архитектурном ансамбле. Существует колонка в газете. Также есть колонка, из которой набирают воду. Как ты думаешь, какую она имела в виду?

– Братуха…

Фил бросил на приятеля изучающий взгляд.

– У тебя еще остались эти колеса? – спросил Карпыч, словно извиняясь.

– Для тебя ответ положительный, – краем рта улыбнулся тот.

«Мицубиси» съехал с трассы, и машину тут же заболтало на вязких ухабах и выбоинах. Сильный ливень превратил и без того разбитую сельскую дорогу в непроходимую слякотную кашу, но машина упорно продвигалась вперед.

– А мне понравился «Cannibal corpse», – сказал Фил, закуривая. От резкой тряски кончик сигареты никак не хотел окунаться в огонек зажигалки, но Фил был терпелив. Наконец он глубоко затянулся. – Как ты там говорил? «Замученный при родах»?

– Ага. Есть еще неплохой альбом, «Bleeding». Кровотечение то есть. Эти ребята любят тему смерти. Собственно, как и темы пыток, абортов и суицида.

Найти нужный дом не составило большого труда. Село Воропаево состояло из трех улиц, и через несколько минут молодые люди уже выбирались из машины, припаркованной у ржавой водопроводной колонки.

Карпыч брезгливо смотрел на приземистый дом, буквально вросший в землю, который виднелся за покосившимся штакетником, настолько прогнившим, что было непонятно, зачем он вообще нужен.

Они открыли ветхую калитку и поднялись на крыльцо. Раскисшие от сырости ступеньки заскрипели под тяжестью нежданных гостей. Фил постучал в облезлую дверь.

– Будет облом, если ее внучка окажется страшной, – вполголоса сказал Карпыч, но Фил лишь поднес к губам указательный палец и ничего не ответил.

Через мгновение в глубине дома послышались шаги, и женский голос с тревогой спросил:

– Кто там?

Студенты посмотрели друг на друга.

– Извините за поздний визит, – начал Фил. – Вы, случайно, не Оля?

Заскрежетал замок, и старая дверь с усилием отворилась. Темнота мешала разглядеть возникшую перед ними женщину, они видели лишь контуры ее тела и глаза, блестевшие в темноте серебристыми монетами.

– Да, меня зовут Ольга. Что вам нужно? – с легким беспокойством спросила она.

Фил откашлялся и торопливо заговорил:

– Вы живете с бабушкой?

– Да, с бабушкой… С ней что-то случилось? Она должна была уже давно прийти!

– Вы только не пугайтесь. Дело в том, что мы были свидетелями небольшой аварии, – продолжал на ходу выдумывать Фил. – Вашу бабушку на дороге случайно зацепила машина, но вы не переживайте. С ней все в порядке.

Женщина ахнула, покачнувшись.

– Где она?!

– Можно, мы войдем? – вкрадчивым голосом поинтересовался Карпыч, и хозяйка машинально отошла назад, пропуская в дом молодых людей.

Фил аккуратно закрыл за собой дверь. Теперь, когда Ольга была на свету, они смогли рассмотреть ее. Относительно молодая, лет двадцати пяти, с простоватым, но миловидным лицом и громадными серыми глазами. Густые темные волосы тяжелыми волнами ниспадали на ее плечи, но взоры Фила и его друга были прикованы к огромному животу хозяйки дома. Ольга была беременна, причем, судя по животу, вот-вот должна была родить. На ней был старый выцветший халат.

– Где бабушка? Что с ней?! – заговорила молодая женщина.

Из комнаты бесшумно вышла тощая кошка дымчатого окраса. Остановившись у босых ног женщины, она равнодушно уставилась на молодых людей.

– Вы не волнуйтесь, – подал голос Карпыч и нервно хихикнул. – Вашу бабушку отвезли в больницу. Но она попросила навестить вас и сказать, что с ней все хорошо.

– Она просто ушибла руку, – поддержал приятеля Фил и сально улыбнулся.

– Ну, не только руку, – зевнул Карпыч. – Еще спину. Совсем чуть-чуть. Старые кости – они такие хрупкие… одно неловкое движение, и – хрясь!

Только сейчас Ольга запоздало поняла суть происходящего. Вскрикнув, она попятилась.

– Стой, куда же ты! – пропыхтел Фил. – Клубничка пухленькая…

Ольга развернулась, пытаясь укрыться в одной из комнат, но Карпыч успел вцепиться в ее волосы. Она завизжала. Испуганная кошка, мяукнув, метнулась куда-то в темный угол.

– Оля. Оля, – произнес Фил, словно пробуя имя на вкус. – Оленька! – Он приблизился вплотную к беременной, остановив свое потное ухмыляющееся лицо в нескольких сантиметрах от ее горла, на котором трепыхалась голубая жилка. – Красивое у тебя имя.

Фил плотоядно улыбнулся, пока Карпыч наматывал на кулак волосы молодой женщины.

– Вас только двое? – спросил Фил, подняв глаза, и Ольгу обуял животный ужас. Ей казалось, что на нее немигающим взором смотрит кобра. Еще чуть-чуть – и она сделает смертельный бросок.

– Нет… нет, скоро должен муж прийти, – выдавила она. – Он… после смены.

Фил наотмашь ударил ее по губам, брызнула кровь. Ольга закричала от боли.

– Врать нехорошо, – покачал головой Карпыч. – Меня вот в школе так учили. А тебя что, не учили тому, что обманывать нельзя?

– Мне кажется, Оля в школу не ходила, – предположил Фил и следующим ударом в челюсть сразил Ольгу наповал. В последний момент Карпыч успел подхватить обмякшее тело молодой женщины.

– Грубо, Фил, – заметил он.

– Нам нужно принести ее бабулю, – деловито сказал тот. – Ей наверняка там уже скучно стало…

Карпыч с сомнением посмотрел в сторону выхода.

– Как ты думаешь, она соврала про мужа?

– Конечно, соврала.

– А если нет?

Фил усмехнулся:

– А ты что, зассал? Или только с бабами готов дело иметь?

Карпыч убрал в сторону волосы, рассыпанные по лицу бесчувственной женщины. Из разбитой губы продолжала сочиться кровь, скапливаясь на подбородке, на скуле набухал синяк.

– А она очень даже ничего. И… похожа на твою Лерку, – сказал Карпыч. – С которой у тебя постоянно скандалы.

Фил посмотрел на Ольгу.

– А по-моему, это и есть Лерка, – тихо промолвил он. – Разве ты не видишь?

Карпыч озадаченно почесал нос.

– Это – Лерка? А… она ведь не была беременной. И потом, как она оказалась здесь, если должна находиться на даче Кролика?

– Какой Кролик? – с холодной ухмылкой спросил Фил, и они расхохотались. В старом, окутанном сумерками доме смех этих двоих прозвучал как злорадное хрюканье.

– Свяжем ее? – предложил Карпыч, но Фил мотнул головой:

– Она никуда не денется. Давай принесем старуху. У тебя, наверное, уже весь багажник протек.

– Эй, Фил, смотри.

С этими словами Карпыч раздвинул полы халата, обнажая налитые женские груди будущей матери. Вызывающе торчали крупные соски, окруженные светло-коричневыми чашечками.

Фил облизнулся.

– У меня стояк, – признался Карпыч, не сводя завороженного взгляда с соблазнительной, матово блестевшей плоти. – Я еще никогда не трахал беременных…

– Предстоит знатная вечеринка, – цокнул языком Фил. – Идем за старухой.

И они поспешили наружу.

* * *

Часы показывали 00:00, и последний в этот день показ «Седой ночи» оборвался, когда до конца еще было одиннадцать минут – именно столько времени звучала сирена. Рэд уже понял, что если по каким-то причинам кино ставилось на паузу и из встроенных динамиков начинал извергаться зубодробильный скрежет, впоследствии фильм начинал идти с той самой секунды, на которой был остановлен. Соответственно, сдвигалось время трансляции, которое не всегда совпадало с распорядком дня…

В этот раз сирена включалась дважды. Первый раз из-за того, что Алексею приспичило облегчить кишечник. Слушая его натужное сопение и недвусмысленные звуки, Рэд едва сдерживал рвотные спазмы. Юрий хрипло и неразборчиво напевал какую-то песню, Жанна сидела, зарывшись лицом в сальные от грязи и пота волосы.

Второй раз внезапно отключился сам Рэд. Да, это его кино, он создал этот фильм, но всему есть предел, и от нескончаемой череды повторяющихся кадров Рэду уже хотелось выть и лезть на стенку, выдирая из черепа свои длинные седые волосы. Нескончаемое однообразие приводило в бешенство, которое тут же сменялось отупляющей апатией, и все по спирали повторялось вновь и вновь. Режиссеру стало чудиться, что его начинает окутывать некая плотная пелена, розовая и губчатая, словно влажная мозаика из внутренних органов. Кадры из фильма – потоками льющаяся кровь, отпиленные кисти руки, клочья плаценты, которой закусывали водку Фил с Карпычем, – казалось, все это вколачивается в череп стальными гвоздями. И Рэд не выдержал. Последовала резкая ослепительная вспышка, как проблеск холодной молнии, и он утратил связь с реальностью.

Пришел в чувство режиссер лишь после того, как его усиленно отхлестал ладонями по лицу Юрий.

– Не так скоро, старик, – прошипел он, увидев, как Рэд, застонав, приоткрыл глаза. – Я так понял, что все только начинается…

– Уйди прочь, – прошептал Локко. Все лицо горело и полыхало от пощечин. – Убери лапы, сукин сын.

Из-за неумолкающей сирены Юрий вряд ли услышал его слова, но, вероятно, смысл сказанного понял по шевелящимся губам режиссера.

– Да без проблем, – сказал он и, отойдя в угол, попросту сел на пол.

Рэд опустил голову и заткнул уши.

Алексей подобрал пустые ведерки из-под попкорна и, разорвав их, стал поочередно вылизывать их внутренние стенки. Из потухших глаз банкира, окруженных темными кругами, текли слезы. Ее Величество Боль, казалось, поселилась в каждом квадратном миллиметре его изможденного грузного тела. Но больше всего досталось позвоночнику, в него будто ввинтили десяток ржавых винтов, которые вибрировали в такт его судорожному дыханию, причиняя немыслимую боль. Нестерпимо болел копчик, и Балашов даже подумал, что, наверное, именно так себя чувствуют наказанные, которых сажают голой задницей в муравейник.

Жанна сидела неподвижно, крепко зажмурившись.

1
...